- Это когда ты в ноябре в очках от солнца ходил?

- Да, тогда... А наутро мне моя позвонила и с гордостью сообщила, что они с подругой чуть не поймали серийного сексуального маньяка. И что в итоге они поссорились на предмет - кто из них активнее действовал в ситуации задержания? А потом добавила, что приметы маньяка сообщила в милицию, и те теперь ищут парня в кожаной куртке и с фингалом под глазом (это "моя", оказывается, мне залепила). Представляешь, чего я натерпелся?

- Да, Леша... Надеюсь, я в такой ситуации никогда не окажусь и драться из-за мужика с подругой не буду. Ты же знаешь про меня: "Она соперниц не имела..." - затянула я "Нищую".- Что же касается Обнорского, то он не в моем вкусе. Я не люблю таких арабистых мужиков.

- Вот и хорошо, вот и славненько,- обрадовался Скрипка.- Ты же понимаешь, я обязан следить за морально-психологическим климатом в коллективе. Может быть, инструкцию по этому поводу специальную написать, как думаешь? Вроде того, как должны вести себя два представителя одного пола, если они попали в заинтересованное поле зрения объекта пола противоположного...

- Лешка, ну ты не меняешься!.. Как я рада тебя видеть. И вообще - всех.

- А вот ты, Света, изменилась. Не пойму - в чем, но - другая. Я тебя даже сначала в коридоре не заметил.

Еще бы мчался, как бизон по прерии.

А Скрипка продолжал:

- Но тогда я не понимаю, что все-таки имел в виду Обнорский, говоря, что тебя надо беречь, как цветок... О, а может, он намекает, что тебя в отпуск надо внеплановый отправить на недельку?

А то ты какая-то бледненькая, ну прямо как голодная графиня. Точно - в отпуск! С понедельника. Я пойду отдам распоряжение в бухгалтерии.

И Скрипка поскакал по Агентству.

А ко мне вплыла Агеева:

- Боже, как тебе идет этот бледный, болезненный вид! В этом есть некая утонченность. Ну, согласись сама, Светочка, что румянец - это пошло и банально...

Все в "Пуле" знают, что Агеева - язва. Но не до такой же степени!

Ну, Марина Борисовна, погоди!

Я встала с дивана, подошла к ней вплотную и стала пристально разглядывать ее лицо. Агеева поежилась, но попыталась улыбнуться. А я продолжала молча ползать взглядом по ее бровям, носу, челке. Так в лагере пионервожатые выискивали у нас вшей.

- Ну, что?- Агеева почти в панике села на диван.

- Ну все! Плюс две морщинки.

И всего за один месяц моего отсутствия.

Марина всплеснула руками:

- Не может быть!

- Может! Это вы себя каждый день в зеркале видите, разницы не замечаете, а я месяц отсутствовала - и вот результат.

- Светка, это же катастрофа!.. То-то я вчера в метро стою возле мальчика, прямо в упор, можно сказать, его рассматриваю, а он - ноль эмоций.

- Я же вам гель для уставшей кожи на Восьмое марта дарила. Что кончился?

- Что ты, мажусь и утром, и вечером.

- Значит, уже не помогает...

- Но что же делать?- Агеева нервно закурила.

- Что-что! Золотые нити вставлять, не знаете, что ли?..

В кабинет вошли Соболин с Князем, и началось театральное представление типа "соскучились". Они закатывали глаза, хватались за сердце, картинно падали в обмороки. Мы с Агеевой похихикали, но интересную тему не оставили, и еще какое-то время с нашего дивана неслось: внутренние рубцы... все под наркозом... уехать к тетке в деревню... мужики падают и в штабеля складываются...

Мило почирикав, мы в очередной раз составили негласный пакт о временном ненападении, и Агеева ушла в свой кабинет.

***

- Рад, очень рад.- Соболин, дождавшись ухода Марины, встал из-за стола.- И выглядишь хорошо. Только бледненькая. В смысле - подзагореть тебе надо.

- Да вот Скрипка надумал меня на неделю в отпуск отправить.

- Скрипка? Он что - уже вместо Обнорского стал директором Агентства?

- Нет, просто он решил, что если экзотический цветок стал походить на голодную графиню, то этому цветку надо создать тепличные условия.

- Он так и сказал - "голодная графиня"?- фыркнул Соболин.- Надо же, какие образы, твою мать...

- А ты, как начальник отдела, против? Отпуск отменяется?

- Да нет, сходи, конечно, отдохни недельку. У нас что сегодня? Среда? Вот и иди с понедельника.

- Да я бы уже и с завтрашнего дня.

Чего-то у меня от вас с непривычки даже голова разболелась.

- Тут, понимаешь, Светик,- Соболин как-то вдруг помрачнел,- такое дело. Дважды уже один опер приходил, уверяет, что в его районе менты "крышуют" наркодилеров. То есть, умышленно не сдают некоторые адреса продавцов наркоты. То ли взятки с них берут, то ли еще что... В общем, ходит, а ничего конкретно не сливает. Мы уж его и так крутили, и этак - молчит. Набычится весь, твердит только: вы - журналисты-расследователи, вот, мол, и расследуйте.

- А денег за информацию не предлагали? Взял бы у Скрипки на оперативные расходы.

- Да Скрипка удавится! И к тому же - ну как честному менту деньги предлагать?- Володя, похоже, нервничал.- Может, ты, Свет, попробуешь его раскрутить? У тебя ведь и не такие опера кололись...

А вот такое нам, девушкам, слушать приятно. Я расстегнула пуговичку на груди (ну там, где ложбинка начинается). Соболин заметил этот жест:

- Я уверен: кроме тебя в Агентстве эту информацию никто не заполучит...

Только будь осторожна, Света. Выпытаешь информацию - и ни ногой в сторону. Наркотики - сумасшедший бизнес, наркодилеры - страшные люди.

А наркоманы - и вообще безбашенные, за дозу мать родную продадут, на убийство пойдут. Лично я бы их всех - за Уральский хребет, в резервации!

- Володя,- поморщилась я, вспомнив соседа Юрку и Марэка с Валаама,- они всего лишь больные люди.

- Они, Света, не люди, а нелюди.

Человек определяется наличием мозгов, а у тех мозгов нет. Ну, да мы отвлеклись. Опер этот сейчас придет. Зовут его Георгий Федорович Астафьев.

***

Лейтенант милиции Георгий Федорович оказался маленьким мальчиком Гошей - в тоненьких очках и с простудой на губе.

Я перед встречей приняла подобающую позу: села на диван боком, выставив на обозрение обе ноги. Гоша глянул, залился краской и осторожно отодвинулся от меня вместе со стулом. Батюшки, да он, никак, еще и девственник. Таких у меня еще не было. Что же мне с ним делать? Я незаметно, ловким движением руки, расстегнула еще одну пуговичку и чуть приподнялась на локте.