– Меня озадачивает только одно, – произнесла Эмма, совершая променад вместе с мужем. – Каким образом ты заранее определяешь, сколько именно голышей выкладывать?

– Это зависит от множества факторов, – отвечал Чарлз с нарочито серьезным видом. – Как когда-то капитану Фицрою приходилось учитывать все переменные величины, чтобы решить, искать ли ему гавань и ложиться в дрейф или идти наперекор волнам, так и мне всякий раз надо решать математическое уравнение со многими неизвестными. Сколько времени мне нужно гулять, пока из организма не выйдут все яды, накопившиеся при интенсивной умственной работе? Хорошая ли сегодня погода? Какой запах издавала телячья нога, которую жарила на кухне Сэлли, когда я выходил из ворот? Видишь, дорогая, с тех пор как я больше не хожу по окрестностям, скажем, до Кадхэм-ского леса или до Холмской долины, мне просто необходима раз и навсегда заведенная система. Это дает мне возможность расслабиться и вместе с тем меня дисциплинирует. Ну что, есть в этом смысл?

– Для тебя безусловно. Что касается меня, то я всегда бываю рада, когда остается последний камешек.

В сентябре в Саутгемптоне должен был собраться съезд Британской ассоциации, и, решив отправиться туда, Чарлз спросил у Эммы, не согласилась ли бы она "го сопровождать. Эмма на мгновение задумалась, потом спросила:

– А что, можно будет совершить экскурсию в Портсмут и на остров Уайт?..

К своей радости, они застали в Саутгемптоне Лайелей и Леонарда Дженинса, преподнесшего Чарлзу экземпляр своей только что вышедшей книги "Наблюдения над естественной историей". Встретился Чарлз и с некоторыми из друзей по Эдинбургу, с группой натуралистов из Ирландии. Те, кто жил неподалеку, показывали Дарвинам местные достопримечательности и наперебой приглашали на званые обеды, проходившие обычно в научных спорах. Как-то раз, когда очередное выступление на съезде оказалось особенно скучным, Чарлз повернулся к Эмме:

– Боюсь, что доклад тебя очень утомил?

– Не больше, чем все другие, – отвечала она со вздохом.

Чарлз от души расхохотался и рассказал об ее ответе самым близким друзьям. После этого он свозил ее на обещанные экскурсии. По дороге домой он заметил:

– Чта ж, неделя была приятной во всех отношениях.

Эмма изучающим взглядом окинула лицо мужа: румянец на щеках, живой блеск в глазах, – казалось, от него так и веет здоровьем.

– Может быть, всю оставшуюся жизнь нам стоило бы посвятить скучным заседаниям и экскурсиям? Тогда тебя перестанут мучить приступы болезни.

– Я знаю, что ты шутишь, – ответил он. г – Без работы жизнь для меня сделалась бы невыносимой.

К концу года должны были выйти из печати его "Геологические наблюдения над Южной Америкой". Неужели с того дня, как он взялся за эту работу, прошло уже десять лет? Чарлз в изумлении покачал головой. Выходит, Джон Генсло оказался прав, с самого начала предсказав, что для описания коллекции потребуется вдвое больше времени, чем для ее сбора и наблюдений. Минувшее десятилетие было весьма плодотворным. "Ну а будущее? – спросил он самого себя. – Как я намерен им распорядиться и чего надеюсь достичь?"

Теперь Чарлз решил заняться усоногими ракообразными, и прежде всего морскими уточками. У берегов Чили он в свое время столкнулся с удивительной формой этих усоногих, отличавшейся от всех, какие были ему известны. Чтобы разобраться в ее структуре, он решил сейчас изучить и. препарировать множество других, обычных экземпляров, но обнаружил, что об усоногих науке известно плачевно мало. Только когда в гости к ним на несколько дней приехал ДжозефТукер, перед Чарлзом начал вырисовываться примерный план работы.

– Усоногие займут у меня несколько месяцев, может быть, год, поделился он с Гукером. – После этого я вновь обращусь к своим записям о видах и разновидностях, которые я веду уже десять лет. Чтобы дописать их, потребуется, я полагаю, лет пять, не меньше. Зато я тут же паду в глазах всех сколько-нибудь серьезных натуралистов, если их опубликую.

– Вы неправы, – отвечал на это Гукер, – ваши друзья могут засвидетельствовать необычайную тщательность, характерную для ваших исследований, и, конечно, выступят на вашей стороне. А ваши враги, точнее, враги ваших идей, естественно, ополчатся против вас. Что же, такова отведенная им в жизни роль.

1 октября 1846 года – начало второго десятилетия профессиональной деятельности Чарлза. День выдался ясным. Дарвин позвал собаку и, выйдя на Песчаную тропу, положил на старте у обочины целых семь камешков, такой прилив сил он ощущал. В час дня, когда они, по обыкновению, сели обедать, Чарлз обратился к Эмме:

– Знаешь, у берегов Чили я обнаружил любопытную форму усоногих рачков. От всех других она отличается тем, что у. ее представителей развился специальный орган, напоминающий буравчик: он позволяет рачку проникать через раковину моллюска Concholepas – возможно, это его единственная пища. Так что без своего буравчика данная разновидность была бы обречена.Я намерен препарировать этого усоного рачка и с помощью микроскопа изучить, как он функционирует.

На втором подоконнике (возле первого стояло его "письменное кресло") Дарвин установил микроскоп и поместил необходимый инструментарий: длинные тонкие ножницы с колесиком, регулирующим ширину разреза при вивисекции; треугольную пилку с игольчатым наконечником; несколько малюсеньких щеточек; длинную трость из слоновой кости со стальным, крючком на конце; зонд, или "раздражительную иглу"; небольшой ножик.

Заинтересовавшая его морская уточка была заспиртована вместе с десятками других, обычных собранных им экземпляроб. Спустившись в прохладный погреб, он достал оттуда одну из нескольких бутылей, которые пролежали у него десять лет, принес ее к себе в кабинет и извлек маленького рачка. Осторожно отделив оболочку и "обнаружив, что тело еще сохранило мягкость, он опустил его в стеклянное блюдце с прозрачной водой. Затем поместил блюдечко под микроскоп на подставку размером в дюйм и, прильнув к стеклу правым глазом, отрегулировал нижнее эеркальце так, чтобы поймать максимум света.

Результат разочаровал его: внутренность рачка, занимавшая в длину меньше одной десятой дюйма, [оказалась все ж" слишком плотной и не просматривалась насквозь. Как он ни бился, но так и не смог на шаткой подставке ясно разглядеть даже отдельные органы, ни тем более их детали, и не получил тех сведений, на какие рассчитывал. Микроскоп явно не подходил для его задач. Если ему надо изучать перуанскую диковинку, которая добывала себе пропитание, пробуравливая раковину моллюска, и препарировать других усоногих, которые намертво прикрепляют себя к днищу кораблей, бревнам и скалам, загоняя пищу из моря прямо себе в рот с помощью мохнатых ножек, то придется доставать большую и прочную подставку для блюдечка. В свое время Чарлз выбрал самый совершенный микроскоп, подходивший для работы на "Бигле", и он сослужил ему хорошую службу. Теперь, когда предстояло заниматься препарированием позвоночных и беспозвоночных животных, ему требовалась более совершенная модель.

Только в Лондоне можно было попытаться ее найти. Пар-сло собрал ему в дорогу старую голубую сумку, и Чарлз отправился в город, где собирался ночевать у Эразма. В Лондоне на Бридж-стейшн он нанял кеб, чтобы побыстрее добраться до района Ковент-Гарден, где были сосредоточены оптические магазины на Гэррик-стрит, а также на Ньюгейт и Коулмен-стрит.

Он обошел с полдюжины лучших магазинов, объясняя, что именно ему требуется. Владельцы, хотя и вежливо, отвечали отказом:

– К сожалению, мистер Дарвин, у нас есть только та модель микроскопа, который вы покупали в 1831 году. Об улучшенном варианте нам ничего не известно.

В одном из больших магазинов "Смит энд Бек" по Коулмен-стрит, возле Английского банка, владельцы пообещали ему изготовить все, что он захочет, если им будут даны чертежи или спецификация.

– Благодарю вас, джентльмены, но у меня нет чертежей, и я, увы, не могу их сделать.