Тетя затащила свои баулы в мою комнату, и через некоторое время из-под двери потянулся легкий дымок благовоний. Я никогда не испытывала пристрастия к этому способу ароматизации помещения, но более зловонных благовоний я никогда не нюхала.

Как бы объективно я ни старалась подойти к личности моей новообретенной родственницы, не придавая особого значения тому, что наговорила мне тетя Лена из Выборга, Геновера мне все больше и больше напоминала ведьму из детских книжек. Длинные белые волосы, раскиданные по черной шали, подведенные глаза с черными стрелками, алые ногти на худых пальцах, изящно придерживающих мундштук с "беломориной".

...Ночью выли кошки. Я не буду скрывать - они и раньше были не особо сговорчивыми существами, но чтобы выть - такого еще не было. По-моему, кошкам вообще не дано природой выть, воют только волки и собаки, да и то над мертвецами. А над кем воют кошки?

- Ну, Нонна, у тебя все не слава Богу.

Мало того, что ты постоянно попадаешь во всякие истории с маньяками, так у тебя еще тетки как снег на голову падают. Это из-за нее кошки и воют,взбунтовался Модестов.

- Может, их связать и вставить кляп?- предложила я.

Модестов высунул голову из-под подушки:

- Нельзя. Они задохнутся.

- Может, им успокоительное дать?

- А у тебя есть?

- Валерьянка.

- Лучше сама выпей.

- Я-то выпью, а дети?

- Надо всем засунуть вату в уши.

На том и порешили. Комплект ваты был выдан всем членам семьи поголовно, включая младенцев.

- Не к добру все это...- сказал Модестов.

Он и сам не предполагал, насколько окажется прав.

***

После того вечера, проведенного вместе со мной в Агентстве, Спозаранник стал каким-то странным. Глеб Егорович выглядел в последнее время очень задумчивым и каким-то печальным. Мне даже показалось, что он меня избегает.

Сегодня мои подозрения подтвердились.

Когда я вошла в "Золотую пулю", то готова была поклясться, что в конце коридора увидела силуэт Спозаранника. Также о его наличии в Агентстве говорил оставленный на столе дырокол. Я пустилась на поиски начальника, но он как сквозь землю провалился.

Его не было ни в репортерском, ни в архивно-аналитическом, ни в буфете. Инспектировать мужской туалет я не стала, а заняла выжидательную позицию в коридоре. И не напрасно. Внезапно из-за закрытой двери расположенного тут же подсобного помещения раздался шорох, и оттуда, осторожно озираясь, высунулась голова Спозаранника.

- Глеб Егорович! А я к вам,- радостно приветствовала я его.

Голова испуганно вжалась в плечи, и дверь с треском захлопнулась. Я постучалась:

- Глеб Егорович. Выходите. Мне надо с вами поговорить.

Ответом мне была тишина.

- Спозаранник! Я тебя все равно достану!- проорала я в замочную скважину. Желание выпустить душу Спозаранника на свободу из гнетущих рамок штабной культуры было так велико, что я перестала соблюдать приличия.

- Железняк! Прекратите безобразничать.

Идите работать,- зашипел начальник.

- Глеб Егорович, выходите. Я вас не трону. Чем вы там заняты?

- Не выйду,- твердо ответил Спозаранник.- Я думаю. А мыслительный процесс иногда требует покоя и уединения. Слышите: по-ко-я.

- Тогда впустите меня, подумаем вместе.- Ради того, чтобы открыть для общества недавно обнаруженную мною душевность Спозаранника, я уже готова была пренебречь своей репутацией. Хотя эта жертва вряд ли была бы востребована - вместе со Спозаранником моей репутации ничего не грозило.

Я принялась костяшками пальцев выбивать на двери любимую мелодию футбольных болельщиков.

В коридор заглянула Агеева.

- Ты одна? С кем ты здесь шумишь?- удивленно спросила она, изучив пространство вокруг меня. Спозаранник затих.

- Здесь - я одна.

Это я сказала громко и ядовито, выразительно посмотрев на дверь подсобки. Раз Спозаранник не хочет выходить по моей просьбе, то он выйдет под давлением общественности. Пусть как хочет, так и объясняет, за какими такими расследованиями он полез в чулан?

Агеева, смутно о чем-то догадываясь, подошла к подсобке и подергала ручку.

- Кто там?- одновременно поинтересовались запертый и Агеева. Марина Борисовна отскочила от двери:

- Кто это?

- Спозаранник,- честно призналась я.

- Ты его там заперла?!- ужаснулась Агеева.

- Нет, он сам.

- Зачем?!

- Он там думает.

- О-о-о.- Больше ей сказать было нечего.

- Марина Борисовна!- Спозаранник поскребся в дверь с той стороны.Удалите Железняк от двери. Она дезорганизует работу всего нашего отдела.

- Там весь отдел?- в очередной раз ужаснулась Агеева.

- Нет. Здесь только я, а отдел, лишенный моего руководства,- в отделе.

Через пять минут и отдел, и все Агентство были у двери подсобки. Все уговаривали Спозаранника выйти, но он был непреклонен. Он отказывался выходить до тех пор, пока я нахожусь в пределах видимости.

Чтоб не нарушать священный рабочий процесс, Глеб Егорович заявил, что он согласен руководить отделом из подсобки. Для этого всего лишь надо перенести столы в коридор.

Отделу это не понравилось, и все переключились с проблемы вынимания его из подсобки на проблему удаления меня за пределы видимости. Все вдруг вспомнили, что я - в декретном отпуске. Я обиделась и сказала, что буду рожать детей с периодичностью каждые два года и больше они меня не увидят. Если я их не устраиваю как журналист-расследователь, то буду матерью-героиней.

- Никаких условий для работы! Вместо того, чтоб давать задания и руководить деятельностью, начальник отдела отсиживается в подсобке.- Я решила умолчать об истинной причине, почему Спозаранник держит оборону.

- Ах, так тебе задание нужно?- тут же отреагировал заключенный в подсобке. Его интонации мне очень не понравились.

...Так я получила это дурацкое дело о пропавших канализационных люках. Через полчаса после освобождения Спозаранника мне (через секретаря) была передана подробная справка, состряпанная моим начальником из беседы с чином из комитета по городскому хозяйству. Из нее следовало, что вот уже три месяца подряд с пугающим постоянством с улиц города по ночам исчезают канализационные люки. Люки никакой особой ценности не представляли, и все это было более чем таинственно. Но это, как выяснилось, не самое мистическое, с чем мне впоследствии пришлось столкнуться.