- Не старуха, а тетя,- обиделась я за родственницу.- Да, тетя странная, но то, что она моя родня, еще не значит, что она ведьма.

Честно говоря, тетя мне самой не нравилась.

- Лучше бы за ней последили...- заговорщицки прохрипел из кустов Модестов.

- У тебя припадок профессионализма.

В твоем возрасте это может вылиться в манию. Ты меня-то хоть ни в чем не подозреваешь?

Модестов ничего не ответил, только внимательно посмотрел на меня. В его взгляде появилось новое выражение.

- А что, это объяснило бы многие вещи...- задумчиво произнес он, продолжая всматриваться в меня.

- На что ты намекаешь?

- Тихо, кто-то идет!

В противоположном конце улицы появился силуэт. Силуэт, одетый в длинное темное пальто медленно скользил по мостовой, да так, что казалось, что он парит над ней. Ночной прохожий приближался прямехонько к нашему люку. Тут осенняя туча грузно сползла с диска полной луны, и осветилось лицо незнакомца. Я вздрогнула.

- Это тетка! Я же говорил...- пропищал Модестов.

- Ты думаешь, это она тырит люки?

- А что она делает ночью на той улице, где должны похитить люк? Таких совпадений не бывает.

- Логично.

Но хитрая тетка сделала вид, что ее нисколько канализационные люки не интересуют, и прошла мимо нашей засады. Так же бесшумно, словно призрак, Геновера поплыла дальше в непроглядный мрак бульвара.

- Давай я пойду за ней, а ты оставайся следить за люком.- Я подумала, что хоть Геновера мне и тетя, это отнюдь не значит, что я не должна интересоваться ее жизнью.

Даже наоборот, было бы невежливо совсем не проявлять к родственнице интерес. Какими средствами этот интерес проявлять - уж мне выбирать. Пусть даже путем шпионажа...

- Нет, лучше я пойду за ней.

- Иди.

- Нет, я лучше останусь.- Модестов предпочел компании моей тетки одиночество в кустах.

Двигаться так же бесшумно, как и тетка, у меня не получалось, поэтому я держалась в некотором отдалении от крымской родственницы. Место для прогулки она выбрала исключительно грязное - раздолбанный тротуар местами уходил из-под ног, и я оказывалась по щиколотку в луже. Единственное, что успокаивало - промокать дальше было некуда.

Интересно, куда это она? Судя по направлению - на Волковское кладбище... Господи, опять этот бред! Неужели я и сама верю, что Геновера ведьма?

Сзади раздался топот.

- Нонна, подожди,- прохрипел кто-то совсем рядом.

Я оглянулась и увидела бледное лицо и огромные от страха глаза Модестова.

- Ты оставил пост?

- Я испугался... за тебя. Одна, на пустынной улице, кругом расхитители канализационных люков...

- За меня? Ну-ну. Ладно уж, пошли.

Тетка шла, не оглядываясь. В конце улицы действительно замелькали знакомые очертания... могильные кресты... Тетушка чесала прямиком туда.

- Модестов, шабаш в какое время года происходит?

- Весной, а что?

- На кладбищах?

- Нет, на Лысой горе.

- Странно, почему мы идем на кладбище?..

- Куда мы идем?- после минутной паузы медленно спросил Модестов.

- На кладбище.

- Почему?

- Потому что. Видишь, куда она идет?

- У меня куриная слепота. Я в темноте вообще ничего не вижу. Но мы ведь на кладбище не пойдем?

- Пойдем. Мы ведь за ней следим.

Это же святотатство. Праздно разгуливать среди могил могут только сатанисты, ведьмы, параноики и...

- Журналисты.

У кладбища Модестов остановился. Теткин силуэт неумолимо отдалялся, грозя затеряться среди памятников и хилой кладбищенской растительности. Я потянула мужа за руку.

- Нет. Я туда не пойду. Это грех,- уперся он.

"А Спозаранник пошел бы",- невольно подумалось мне, но вслух я ничего не сказала. Бросив поскуливающего Модестова у ворот, я бросилась вслед за теткой. Она уже успела скрыться за памятниками, и я шла почти наугад, прислушиваясь, старалась отделить посторонние звуков от чавканья грязи под моими ногами. Но посторонних звуков не было, я была единственная, кто производил шум в этой мертвецкой тишине.

Кругом мерцали зеленоватые огоньки гнилушек. Мне померещилось, что теткин силуэт мелькнул немного правее моего маршрута, за старинным резным крестом. Я кинулась туда, но земля разверзлась у меня под ногами, и я упала. В полете попыталась схватиться за скользкий памятник, но гравитация оказалась сильнее моей слабой хватки. Упала, правда, на размытую почву кладбищенской тропинки. На одежде и лице осталось килограмма три грязи, на руке - царапина.

Вдруг с той стороны, где исчезла тетка, кто-то истошно закричал. Я поспешила на крик, но, не успев пройти и десяти метров, запуталась в могильных плитах. Теперь я не знала, ни где кричали, ни где тетка, ни где я...

С кладбища я выбиралась полчаса. Тетка как сквозь землю провалилась! В поисках выхода я обошла кладбище раза три. Ни одной живой души! Модестов верно ждал меня у входа. Я была злая как черт и, судя по всему, выглядела так же, потому что Модестов при моем появлении попятился назад, крестясь.

- Пошли!- рявкнула я, не особо церемонясь.

- Нонночка!- Модестов был вне себя от счастья. В этот момент я подумала, что мне повезло с мужем. Кто бы еще согласился ждать меня у кладбища?

Назад мы шли без фонарика, на ощупь.

Не ради конспирации - чтоб людей не пугать. Но и даже без света мы заметили, что "наш" люк исчез. Это было уж чересчур.

Значит, тетка и правда заодно с похитителями. Ее поход на кладбище и вопли над могилами были всего лишь отвлекающим маневром. На который мы, как дураки, купились. Впрочем, почему мы?

- Модестов! Этот люк на твоей совести!

- Чудеса! Когда я уходил, он еще был на месте.

- Был, был... Гораздо интереснее, где он есть сейчас...

- Может, у тетки? Пошли, изымем. С понятыми.

Предложение было признано рациональным, и Модестов реабилитировался.

...В квартиру мы заходили на цыпочках, не включая света. План взятия тетки с награбленным был разработан по дороге. Как все гениальное, он был прост: она заходит с люком, мы ее хватаем и прессуем.

- Стоп! А как быть с понятыми?- Модестов традиционно внес хаос в стратегию.

- Дениску разбудим.

- Нужно два.

- Будет три!- Я выразительно посмотрела на Модестова, потому как знала, что он сейчас будет говорить, что двойняшки еще маленькие, у них режим, и они не имеют право выступать понятыми. Ну и что? Маленькие, зато объективные. Но Модестов промолчал.