Я дам за ней тысячу золотых монет, не больше, — мрачно ответил Вильгельм.

Друг мой, да за тысячу золотых ее даже в монастырь не примут. Вот пастбища в Доре, они как раз на границе наших владений, и лесные угодья за ними — другое дело.

Обойдешься, — фыркнул сэр Статтон.

Право, Вильгельм, после всех богатств, что я видел в замке, и что достанутся тебе, я прошу сущую безделицу. Я еще очень великодушен, учитывая, что неизвестно где она была все это время, и что с ней могло случиться.

Девушка невинна, ее привел сюда кто-то из крестьян. Вильгельм, ты дашь за ней земли, что просит сэр Литтон.

Ладно, черт вас дери! — выругался тот.

Земли и тысячу золотых, — уточнил старший из Литтонов.

Решено — непререкаемым тоном произнес аббат. — Я совершу обряд венчания нынче вечером.

Я не пойду под венец с убийцей моей семьи. И я требую божьего суда — громко сказала Рейчел, но ни один из мужчин словно и не слышал ее.

Гнев и печаль сковали сердце Рейчел в те короткие часы, что она провела в келье в одиночестве. Ничем не украсила она себя, как подобало бы невесте, даже мысли об этом у нее не возникло.

Трое мужчин, решивших сейчас ее судьбу, были ей равно ненавистны. Сводный брат, так и не простивший отцу второй женитьбы и так люто ненавидевший его новую семью, что не остановился и перед убийством. Его родичи Литтоны, воспитавшие его и день за днем подпитывавшие его ненависть, соучастники его преступления. Они приехали в Статтон, вооруженные до зубов, якобы решать старый земельный спор, а на деле им не терпелось исполнить свои кровожадные планы. И хотя Генрих Литтон с самого начала положил глаз на Рейчел, отец отказал ему, ибо она была обещана другому.

Мысли девушки обратились к сэру де Лиллю, ее нареченному жениху. Она никогда его не видела, а теперь, скорее всего и не увидит. Девушку не столько волновало обязательство, данное отцом, а теперь почти нарушенное, — такое случалось — нет, она понимала, что сэр де Лилль ей не защитник, рассчитывать на него не приходилось. Будь он здесь, в Британии, возможно, он вызвал бы на поединок сэра Литтона, сражался бы с ним и победил. Возможно, он отомстил бы за смерть ее семьи, и алчность Вильгельма, не в последнюю очередь подхлестывавшая его ненависть, осталась бы неутоленной. Возможно… А пока он томится в сарацинском плену, и даже его собственные родственники отказались ему помочь.

Дядя Уилфрид, к которому она бежала, на чью защиту надеялась… Его совесть чиста, он сделал необходимое — убедился в истинности ее веры, сохранил ей жизнь, утихомирил племянника и его родню. Его мудрое решение обеспечило равновесие сторон. И он обрек Рейчел на верную, мучительную, но медленную смерть в Литтоне, среди ненависти и отчаяния. Ему не было до этого дела. Его заботы лежали много выше — в сферах политических и богословских. Его равнодушие было холоднее ненависти, которую питал к девушке ее сводный брат.

Но ведь у Рейчел был еще один дядя — Патриарх Иерусалимский. Где-то далеко, на Святой земле, жили люди, близкие ей по крови. Если бы ей удалось добраться до них… Но, кто знает, как встретит ее другой дядя. Может статься, не лучше Ильского настоятеля. И уж для него она точно будет еретичкой.

Девушка в отчаянии склонила голову. Во всем мире было лишь несколько человек, любивших ее. Они погибли в ту страшную ночь в Статтоне. Как наяву возникли перед ее глазами родные, такие близкие ее сердцу и такие далекие теперь, что она плакала, беззвучно повторяя их имена.

Неслышно пролетели эти часы в окружении призраков. В последний раз ласково прикоснулась к ее волосам мать, доброй улыбкой одарил отец, положив руки на плечи сыновей. Младшие братья весело ей подмигнули, а сестренка обняла за талию и уткнулась лицом в ее платье. Рейчел так явственно это ощутила, что на мгновение замерла, не в силах ни дышать, ни пошевелиться, лишь слезы текли по ее щекам.

Когда за ней пришли, она отерла слезы и оправила платье, незаметно закрепив среди складок на поясе глиняную склянку.

У алтаря ее уже ждали отец Уилфрид, сэры Литтоны и новоявленный сэр Статтон.

Брачный обряд начался. Но когда настала очередь Рейчел произносить супружеские обеты, в храме воцарилось молчание.

Любезная моя дама, вы задерживаете церемонию, — нахмурившись, сказал сэр Генрих.

Я не желаю этого мужчину в мужья. Я отвергаю его, и нет силы, способной заставить меня желать обратного, — звонким голосом произнесла девушка.

Нет силы! Посмотрим, — Вильгельм сделал шаг вперед и с такой силой вывернул руку Рейчел, что та побледнела. Несколько мгновений она молча терпела страшную боль, потом бесшумно осела на плиты пола, потеряв сознание.

Рейчел пришла в себя, когда почувствовала, что ее волокут куда-то. Ее усадили на коня, один из оруженосцев сэра Литтона взял его под уздцы и повел следом за своим господином и сэром Статтоном, скакавшими впереди. Процессия пересекла монастырский двор и выехала за пределы обители. Вдохнув свежего воздуха, Рейчел окончательно пришла в себя и, перемогая боль в правом плече, протянула руку к поводьям.

Любезная женушка, поскольку, по мнению вашего дядюшки, обитель — не место для пирушек и брачных утех, мы будем праздновать в гостеприимном доме обители, что в той деревеньке, — сэр Литтон указал на ряд соломенных крыш, приютившихся у подножья холма.

Ты не муж мне, — ответила Рейчел.

Муж. Брачная церемония завершилась, а не пройдет и пары часов, как мы совершим брак на деле, — плотоядно улыбнулся сэр Генрих.

«Нет уж, свою первую брачную ночь я проведу с любимым», — с вызовом подумала Рейчел, но сдержалась, и вслух не произнесла ничего. Только бы Джереми еще ждал ее. Только бы он никуда не успел уйти, тихонько молила она.

Брачное пиршество, наспех устроенное в гостеприимном доме Ильской обители, были до странности непраздничным. Не было менестрелей, чтобы воспеть красоту невесты и доблесть жениха, не много нашлось и гостей. Несколько рыцарей, остановившихся в Иле на пути в Святую землю, охотно присоединились к новобрачным, они поднимали кубки и пили за здоровье молодых, но больше беседовали с Вильгельмом, которому не терпелось похвастать своими подвигами в благом деле защиты Гроба Господня. Сэр Генрих Литтон молча слушал слишком громкие рассказы шурина и лишь обводил узкими сощуренными глазами зал, подолгу задерживая взгляд на теле своей супруги. Рейчел, ощущая на себе эти раздевающие взгляды, крепко стискивала зубы, и, заставляя себя казаться спокойной, терпеливо ждала, ждала подходящего момента. Младший из Литтонов, Сэдрик, не сводил с нее маленьких злобных глаз, методично поглощая чашу за чашей. Минута, когда молодые отправятся в опочивальню, неумолимо приближалась, но Рейчел все еще не могла ничего сделать. Ее сердце бешено стучало в груди. Всего мгновение, ей нужно всего мгновение, твердила она себе, сжимая глиняную склянку с ядом в руке под пиршественным столом.

Сэр Генрих, наконец, не выдержал, и, схватив девушку за руку, воскликнул:

Пришла пора попробовать на вкус твои губы, дорогая жена.

Он рывком поднял Рейчел на ноги и поцеловал, шаря руками по ее талии. Вот он, единственный и последний шанс, мелькнуло у нее в голове, и, превозмогая желание вырваться из его рук, девушка позволила ему себя целовать, исподволь нащупывая рукой кубок. Когда сэр Литтон наконец выпустил ее, она испуганно оглянулась вокруг, инстинктивно вытирая рукавом губы. Но сэр Седрик уже спал, положив голову на стол, рядом с кубком, приведшим его в столь плачевное состояние. Вильгельм продолжал громогласно расписывать свои подвиги, пара рыцарей внимала ему, а еще двое наполняли свои кубки. Кажется, никто ничего не заметил, пронеслось в голове у Рейчел. Она скосила глаза в сторону сэра Генриха, и увидела, что он снова протянул к ней руку, судя по выражению его глаз, на сей раз, чтобы увести из зала и насладиться прелестями брачной постели. Гибко извернувшись, девушка отступила на шаг, потом взяла свой кубок и повернулась к сэру Литтону.