Я вступил на порог этого зала, или помещения, испытывая благоговейное чувство.

Я оказался на площади под огромным правильным куполом, диаметром не менее тысячи ярдов. Купол из какого-то прозрачного вещества, может, особого стекла или пластика, потому что стекло и пластик, знакомые мне, не выдержали бы напряжения, создаваемого таким сооружением. Над куполом знакомое голубое небо.

- Входи, входи, Кабот, - пригласил Парп.

Я вошел вслед за ним. Под огромным куполом ничего нет, только в самом центре высокий помост, а на нем большой трон, вырезанный из камня.

Нам потребовалось немало времени, чтобы добраться до помоста. Наши шаги глухо отдавались в пустоте над каменным полом. Наконец мы подошли.

- Жди здесь, - сказал Парп, указав на место за кольцом, окружавшим помост.

Я не встал точно в указанном им месте, а в нескольких футах от него, хотя и за пределами кольца.

Парп поднялся по десяти ступеням на помост и сел на каменный трон. Он представлял странный контраст строгому величию этого трона. Его ноги в сандалиях не доставали до пола; усаживаясь поудобнее, он слегка поморщился.

- Откровенно говоря, - сказал Парп, - я считаю ошибочным, что мы в Сардаре мало внимания уделяем удобствам. - Он пытался принять удобную позу. - Например, на таком троне вполне уместны были бы подушки. Как ты считаешь, Кабот?

- На таком троне они неуместны, - сказал я.

- Да, - согласился Парп, - вероятно, ты прав.

Он искусно выбил из трубки пепел, разбросав его и остатки невыкуренного табака по помосту.

Я, не двигаясь, смотрел на него.

Он порылся в кисете, висевшем у него на поясе, достал оттуда пластиковый пакет. Я внимательно следил за каждым его движением. Нахмурился, увидев, что он достает из пакета табак и снова набивает трубку. Он снова порылся и достал маленький узкий цилиндрический серебристый предмет. На мгновение мне показалось, что он направляет его на меня.

Я поднял свой щит.

- Ну, Кабот! - с некоторым нетерпением сказал Парп и с помощью этого предмета раскурил трубку.

Я чувствовал себя глупо.

Парп начал удовлетворенно курить. Ему пришлось немного повернуться, чтобы смотреть на меня, так как я не встал точно в указанном им месте.

- Я бы хотел, чтобы ты был более сговорчив, - сказал он.

Постучав по полу концом копья, я встал туда, куда он указал.

Парп захихикал и продолжал курить.

Я молчал, он курил. Потом снова, как и прежде, выбил трубку о край трона, снова наполнил ее. Снова зажег маленькой серебристой зажигалкой и откинулся на спинку трона. Смотрел на купол, так высоко над нами, на уходящую вверх струйку дыма.

- Как тебе понравился путь по Сардару? - спросил Парп.

- Где мой отец? Что случилось с городом Ко-ро-ба? - Голос у меня перехватило. - Где Талена, моя вольная спутница?

- Надеюсь, дорога была приятной, - сказал Парп.

Я почувствовал, как кровь у меня разгорается.

Парп не обращал на это внимания.

- Не у всех этот путь так благополучно заканчивается, - сказал он.

Я сжал копье.

Вся ненависть всех этих лет, которую я накапливал к царям-жрецам, теперь неконтролируемо, медленно, яростно охватывала меня, дикая и свирепая, огонь ярости захватил меня, поглотил, он раздувался, он кипел в моем теле, в моем взгляде, он жег воздух, разделявший меня и Парпа. Я воскликнул:

- Отвечай мне. Скажи то, что я хочу знать!

- В пути по Сардару, - невозмутимо продолжал Парп, - путника прежде всего поджидает негостеприимное окружение, например, суровая погода, особенно зимой.

Я поднял копье, и мои глаза, должно быть, ужасные в прорезях шлема, нацелились в сердце сидевшего на троне человека.

- Говори! - воскликнул я.

- Ларлы, - продолжал Парп, - тоже серьезная помеха.

Я закричал от гнева, готовясь бросить копье, но сдержался: я не мог просто так убить его.

Парп, улыбаясь, попыхивал трубкой.

- Весьма разумно с твоей стороны, - сказал он.

Я мрачно смотрел на него, гнев мой схлынул. Я чувствовал свою беспомощность.

- Понимаешь, ты не можешь причинить мне вреда, - сказал Парп.

Я удивленно смотрел на него.

- Не можешь, - повторил он. - Если хочешь, брось копье.

Я взял копье и бросил его к основанию помоста. Пахнуло жаром; я, ошеломленный, отступил. Потряс головой, чтобы разогнать алые круги перед глазами.

У подножия помоста лежала кучка пепла и несколько капель расплавленной бронзы.

- Вот видишь, - сказал Парп, - оно бы до меня не долетело.

Теперь я понял, какова цель кольца, окружавшего трон.

Снял шлем и положил щит на пол.

- Я твой пленник.

- Вздор, - ответил Парп. - Ты мой гость.

- Меч я сохраню, - сказал я. - Если он тебе нужен, тебе придется отбирать его у меня.

Парп добродушно рассмеялся, его маленькое круглое лицо затряслось на тяжелом троне.

- Уверяю тебя, - сказал он, - мне твой меч не нужен. - Хихикая, он смотрел на меня. - И ты не нужен, - добавил он.

- А остальные?

- Какие остальные?

- Остальные цари-жрецы, - сказал я.

- Боюсь, - ответил Парп, - что я здесь единственный.

- Но ты ведь сказал: "Мы ждем", - возразил я.

- Неужели я так сказал?

- Да.

- Ну, это просто оборот речи.

- Понятно, - сказал я.

Парп, казалось, встревожился, Что-то его отвлекало.

Он взглянул на купол. Становилось поздно. Парп, кажется, начинал нервничать. Он все чаще вертел в руках трубку, просыпал табак.

- Расскажешь ли ты о моем отце, о моем городе, о моей возлюбленной? спросил я.

- Может быть, - ответил Парп, - но сейчас ты устал от пути.

И правда, я устал и проголодался.

- Нет, - сказал я, - мы будем говорить сейчас.

Почему-то Парп все больше нервничал. Небо над куполом теперь посерело и потемнело. Быстро приближалась горянская ночь, обычно темная, полная звезд.

Где-то далеко, может, сквозь какой-то коридор, ведущий к залу царей-жрецов, я услышал рычание ларла.

Парп, казалось, задрожал на троне.

- Царь-жрец боится ларла? - спросил я.

Парп захихикал, но не так весело, как обычно. Я не понимал причины его беспокойства.

- Не бойся, - сказал он, - они хорошо привязаны.

- Я не боюсь, - спокойно ответил я.

- А я, должен признаться, так и не смог привыкнуть к их ужасному реву.