У Митикицкой появилась идея. Она решила, что ничего не потеряет, если спросит.

— Позвольте мне сказать прямо, — начала Элен. — Вам не хватает двух репортеров, так? Я не хочу выглядеть корыстной или что-то в этом роде, но двухсот пятидесяти долларов явно маловато за две полных ставки. Я думаю, что смогла бы хорошо работать, мистер Фенберг. — Митикицкая покраснела. Она чувствовала, как бьется сердце. — Но за две ставки я прошу четыреста. В неделю.

Теперь наступила очередь Фенберга постучать по телефону.

— Извините, наверно, испортилась связь, потому что мне послышалось четыреста долларов в неделю.

— Плюс недельная зарплата в качестве компенсации расходов на переезд.

Фенберг громко рассмеялся:

Вы хотите, чтобы я бросился в микроволновую печь?

— Спасибо, нет. Трое уже бросились.

В голове Фенберга мелькнуло множество уловок. Он сказал:

— Слушайте, я не предлагаю вам место в Дженерал Моторс Корпорейшен или звезды в многосерийном сериале, Митикицкая. Я прошу вас быть репортером в очаровательной, но незначительной газете.

— Нет, вы предлагаете мне место двух репортеров в этой очаровательной, но незначительной газете.

Фенберг медленно перевел дыхание. Четыреста долларов в неделю? Черт, подумал он и потер сзади шею. Лицо его скривилось от боли, и он положил трубку на плечо. Черт, черт, черт. Он уже чувствовал, как эта новая газета ущипнула его, а ведь номер даже еще не вышел. И он не собирался лечь костьми, работая девятнадцать часов в день. Фенберг нащупал фотографию Трейси и ребенка.

— Митикицкая, я знаком с вами десять минут, и вы мне уже не нравитесь. Я согласен. Я согласен также на расходы по переезду, если вы даете слово джентльмена, что будете работать по меньшей мере три месяца. И еще одно условие. Вы начинаете работу через семьдесят два часа, то есть через три дня.

У Митикицкой подвело желудок:

— Да?

— Да. Договорились, маленькая бандитка? Кошмары. Тихоокеанский Северо-Запад. Так что же? Алле? Митикицкая?

Конец разговора происходил как бы под водой. Митикицкая не помнила, как сказала «да», но она должна была это сказать, и потом испугалась. До сих пор она никогда не была далеко от дома. А если и была, то с очередным идиотским мужем. И все равно могла всегда сбежать домой. Митикицкая все еще сидела с подушкой на коленях и телефоном на подушке и размышляла, что она натворила. Есть люди, которые делают неожиданные покупки.

— Я — импульсивный репортер.

Потом она улыбнулась. Может быть, это будет не так уж плохо. Да. Это будет приключением. Вызовом. Очищением. Это шанс походить по магазинам и купить сверхмодный зимний гардероб для этой лесной глухомани и удобный случай, чтобы послать к черту всех неординарных мужчин и оказаться на свежем воздухе, где никто не знает, что ее счет один к трем.

Девять тридцать вечера.

Прошло два часа с тех пор, как Фенберг говорил с Митикицкой. Конец еще одного длинного дня. Майкл выключил свет и закрыл дверь офиса «Бэсин Вэли Багл». Вечер был холодным даже для декабря, небо было чистым, ясным, свежим, красивым, и луна такой полной и большой, что казалась в пять раз больше обычной.

Виктору Даффилду, приехавшему в отпуск из Айовы, Калифорния показалась яркой. Это было место, где полагалось носить темные очки, обниматься и загорать. Казалось странным, что в знаменитом Золотом Штате могут быть такие темные и заброшенные места. Может быть, это просто впечатление от ночного леса.

Даффилд, его жена и двое детей заканчивали вторую неделю отпуска и только что провели несколько дней в экскурсиях по большим развлекательным паркам. Следующим номером программы было пробежать галопом по национальным достопримечательностям. Виктор неправильно рассчитал, что может доехать до горы Шасту к завтрашнему полудню. Вся семья недавно закончила поздний обед в Бэсин Вэли, и теперь они медленно ехали в своем толстокожем доме на колесах на север, петляя и поднимаясь все выше в горы, и подыскивали место, где можно было стать на краю дороги и провести ночь.

Даффилд почувствовал одиночество. На это не было никакой причины. Он оторвался от руля своего огромного автомобиля-кэмпинга и оглянулся на жену и детей. Сын все еще слушал плейер, качая головой в такт барабанам и гитарам. Жена утомленно улыбалась. Устала, но все хорошо. На маленькой дочке была шляпа с Дональдом Даком и оранжевым пластиковым козырьком. Даффилд улыбнулся и успокоился. Может, просто соскучился по дому. Неплохо бы остановиться на привал. Было холодно, но развести огонь — дело нескольких минут.

В этот момент что-то большое и темное мелькнуло на обочине.

— Что это было? — вскрикнул Виктор. Он притормозил и осторожно оглянулся: — Как ты думаешь?

На семью это не произвело особого впечатления. Очередная грязная дорога, как те многие, на которых они уже останавливались, чтобы переночевать. Дочери хотелось остановиться в мотеле.

— Вот здесь и остановимся на ночь, — объявил Даффилд. При свете яркой деревянно-желтой луны, освещавшей трехрядную дорогу, Виктор отъехал на сотню ярдов от шоссе. Семья начала устраиваться. Виктор послал сына, долговязого двадцатилетнего парня, за ветками для костра.

— Да постарайся, чтобы они опять не оказались зелеными, — крикнул Виктор парню, который как будто и не слышал.

«Здоровый вроде, а все в этих наушниках», — подумал он, глядя на удаляющегося в кусты сына.

В автобусе Даффилда были все современные удобства — генератор, телевизор, видеоигры, кухня и ванная. Виктор даже прихватил на всякий случай винтовку девятого калибра. Они будут спать в машине, но сначала разведут костер, выпьют кофе, съедят десерт и посмотрят на живое пламя. Но костра не было. Сын Даффилда так и не вернулся.

— Чертенок теряет время, слушая свою проклятую музыку, — пожаловался отец.

— У него тоже каникулы, — напомнила миссис Даффилд, запихивая волосы под шапочку. — Может, он просто разминается. А может, увидел енота или еще кого-нибудь.

Прошло полчаса. Виктор пошел на поиски. Он нашел сына в нескольких ярдах от стоянки, мертвого, изуродованного и наполовину съеденного.

Евгении Даффилд и ее дочери было приказано оставаться в машине. Миссис Даффилд как раз запирала двери, когда услышала мучительный и изумленный крик. Кричал муж. Она знала.

— Виктор…

Миссис Даффилд снова услышала крик, но на этот раз он был другим. Это был крик ужаса. Последовали три выстрела. Еще крики и ужасное, дикое рычание. Крики затихли, и некоторое время она слышала только тихий плач дочери и хруст челюстей того, кто поедал ее мужа.

Она села на пол в задней части автобуса, держа дочь на руках. Огни были включены.

Дверь.

Она распахнулась. Она не закрыла ее, и дверь хлопнула под порывом ветра. Рычание прекратилось.

— Тихо, — прошептала миссис Даффилд. — Очень-очень тихо. Я пойду вперед, выключу огни и закрою дверь. Я сейчас вернусь.

Малышка запищала, уговаривая мать не уходить.

— Все хорошо. Я сейчас вернусь. Я хочу спасти нас с тобой. — Женщина погладила дочь по голове. Миссис Даффилд на цыпочках прошла по узкому проходу и выключила огни. Через несколько секунд ее глаза привыкли к темноте. Потом она поискала оружие. Единственное, что она нашла, был маленький нож. Миссис Даффилд прошла к двери. Кругом царила темнота. Она стояла и не решалась протянуть руку, чтобы закрыть дверь. Она подумала о дочери.

— Закрой дверь.

Миссис Даффилд была маленькой, примерно пять футов ростом. Даже вытянувшись, она не могла дотянуться до ручки.

Придется выйти и закрыть дверь.

Она прижалась к двери, как будто та могла защитить ее. Три длинных ступеньки к земле. Вот и ручка.

Она почувствовала какой-то запах. Пахло животным. Как от лошади, которая долго бежала. Ступенька, еще ступенька, наконец верхняя ступенька. Она уже была в автобусе, когда услышала злобное, радостное рычание, и что-то огромное и сильное набросилось на нее. Боль в плече и потом в позвоночнике. Она ткнулась в кофейный столик. Боль притупилась, и она почувствовала влагу, растекающуюся у ней на спине под блузкой. Смешно, подумала она. Не так уж и больно, а дочь, наверно, плачет. Голова миссис Даффилд была совсем легкой, когда она упала рядом с дочерью. Дверь все еще была открыта.