Стасик. Это просто какая-то западня!

Ната (бросается на шею маме, плачет). Мама! Мамочка!..

М а м а. Что случилось? Он тебя оскорбил?

Н а т а. Хуже!

М а м а. Он тебя ударил?

Ната. Ах, мамочка... (Плачет.) Хуже!

Мама. Что же он сделал, этот негодяй?

Ната. Он меня поцеловал!

Стасик. Просто какое-то хулиганство! (Поправляет на себе костюм.) Жалею, что не спустил его с лестницы! Таких типов надо штрафовать!

Рита (Стасику). Ну, ничего. Я так рада, что все в конце концов обошлось благополучно, вы себе представить не можете!. .

Стасик (обиженно). Почему ж я не могу себе представить? Что, у меня нет воображения? Или, может быть, я идиот?

Рита. Да нет, вы меня не поняли.

Стасик. Почему ж я не понял? Значит, я дурак, по-вашему?

Рита. Вы смеетесь надо мной.

Стасик (обижается еще больше). Когда же я смеялся? Я не смеялся. Все могут подтвердить.

Рита. Ф-фу, зачем вы женились с таким нудным характером?

Стасик (степенно). Я женился, чтобы отрегулировать половой вопрос.

Рита. Вот дурак. (Отходит.) Нет, только за иностранца. Только за иностранца!..

Входит доктор Справченко.

Ната. Здравствуйте, доктор. Как я рада!

Доктор. Что это за молодой человек стоит на лестнице?

Ната. Это наконец невыносимо!

Стасик. Он дождется, что я спущу его с лестницы.

Доктор. Ну-с, позвольте поздравить с законным...

Входят Лев Николаевич и Антон Павлович.

Лев Николаевич. Что, не будет сегодня свадьбы?

Антон Павлович. Отменяется?

Стасик. Какая чепуха!

Лев Николаевич. Мне только что сказал Лифшиц, что свадьбы не будет.

Антон Павлович. Он тут стоит на лестнице.

Стасик. Нахал и сволочь!

Лев Николаевич и Антон Павлович. Тогда разрешите поздравить... Наталья Викторовна (чмок, чмок). Станислав Александрович... Мамаша (чмок, чмок). Хорошо, что не отменили... Это вся водка? Не хватит...

Входят Сегедилья Марковна и две девушки с молодым человеком.

Сегедилья Марковна. Дорогая Наточка! (Целуются.) Лнфшиц просил меня передать вам записку. Он тут, на лестнице. (Здоровается с остальными гостями.)

Стасик (вырывает у Наты записку, читает и разрывает в клочки). Ну, он у меня дождется, что я спущу его с лестницы.

Ната (Стасику). Ты не представляешь, до какой степени он меня любит.

Стасик. Почему же я не представляю? Что я, дегенерат?

Ната (доктору). Это верно, доктор, что вы делаете буквально чудеса?

Доктор. Буквально – нет, но вообще, так сказать, бывают разные случаи.

Ната (утирая слезы). Скажите, доктор, вы много зарабатываете в переводе на золото?

Доктор. В переводе на золото н-нет... но вообще...

Сегедилья Марковна. Доктор, я тоже хочу впрыскивать буридан. Мне можно?

Доктор. Вам? Вообще нет, но в общем... можно.

Бернардов. Скажите, доктор, вот я, например, член горкома писателей. Я хотел бы узнать, как впрыскивание влияет, если можно так выразиться, на специфику творчества? Улучшает ли это качество писательской продукции?

Доктор. Качество? Н-нет. Количество? Да, пожалуй.

С черного хода появляется Чуланов, останавливается у двери.

Чуланов (таинственно). Рита!

Рита (подходит). Ну что, есть иностранец?

Шум на лестнице.

Чуланов. Что это?

Рита. Это Лифшиц. Ну, как иностранец?

Чуланов (сконфужен). Есть. Я его оставил на кухне.

Рита. Что за глупости! Это неудобно. Зовите его скорей сюда!

Чуланов. Но я должен вас предупредить... Он хотя и иностранец, но, знаете, не европеец...

Рита. А кто же?

Чуланов (мнется). Так, один дипломат. Он очень любит белых женщин.

Рита (радостно). Японец?

Чуланов (запинаясь). Японец. Рита. Из посольства?

Чуланов. Да, в общем, из посольства. По должности приравнен к коммерческому атташе. Очень интеллигентный человек. Окончил три университета. Или четыре. Ей-богу! Два в Токио и два в Манчжоу-Го. Но у него есть одна маленькая странность. Так, чепуха – причуда дипломата. Вы, главное, не обращайте внимания. Он, понимаете, любит поговорить о крахмальных воротничках, о манжетах, о каких-то сорочках... Ничего не поделаешь, этикет обязывает.

Рита (нетерпеливо). Где он?

Чуланов. Ей-богу, Рита, я сделал все возможное! (Открывает дверь. За ней стоит, застенчиво улыбаясь, человек.)

Рита. Чуланов!

Чуланов. Что?

Рита. Это не дипломат.

Чуланов. Дипломат. Клянусь честью!

Рита. Это не японец.

Чуланов. Ей-богу, японец!

Рита. Это китаец.

Чуланов. Японец из посольства.

Рита. Китаец из прачечной.

Чуланов (плачущим голосом). Я же вам говорил, что сейчас не сезон!

Рита (выпихивая Чуланова). Уходите и без иностранца не возвращайтесь! И чтоб он был настоящий. Европеец. Париж. Понимаете? (Напевает.) «Су ле туа де Пари», та-ра-рам-там-там-там.

Чуланов (понимающе). Та-ра-рам-там-там-там...

Рита. Вот-вот, та-ра-рам.

Чуланов (решительно). Смейся, паяц, над разбитой... Так и быть! Пойду к Поповым на вечеринку и уведу от них Пипа.

Рита. А этот мистер Пип не какой-нибудь такой?

Чуланов. Ну, он знаете какой! Только вчера приехал из Филадельфии. А водки хватит? Смотрите. (Уходит через черный ход.)

Мама. Что ж, Риточка, раз нет иностранца, будем садиться за стол.

Гости рассаживаются, поднимают бокалы. Торжественная пауза.

Доктор (собираясь произнести тост). Ну...

Оглушительный стук в дверь. Все испуганно пригибаются, как от снаряда.

(Ставит бокал на стол.) Нет, так нельзя. Я пойду с ним поговорю.

Уходит. Все напряженно ждут. Доктор возвращается с чрезвычайно недовольной физиономией.

Ната. Ну, что?

Доктор (растерянно подкручивая усы). Да это просто мерзавец!

Садится на место. Все поднимают бокалы. Снова грохот. Гости опять пригибаются.

Лев Николаевич. Морду надо бить, вот что! Идем, Антон Павлович.

Антон Павлович (снимает пиджак). Не пейте без нас. Мы сейчас вернемся. Пошли, Лев Николаевич. Дадим ему дыни. (Уходят.)

Гости ждут в молчании. Пауза. Хлопает дверь. Полная тишина. За дверью возникает шум короткой бешеной схватки. Опять тишина. Входят, шатаясь, Антон Павлович и Лев Николаевич.

Лев Николаевич. Чего же вы его не держали?

Антон Павлович. Как я мог его держать, когда вы сами его выпустили?

Лев Николаевич. Я его выпустил? Это вы его выпустили.

Антон Павлович. Из-за вас он меня чуть не задушил. Безобразие! На площадку выйти нельзя.

Садятся за стол под равномерный стук. Очевидно, страшный Лифшиц лягает дверь ногами.

М а м а. Хоть бы граммофон завести.

Бернардов заводит патефон, и пир начинается под музыку и стук.

Лев Николаевич. Советую присматривать за водкой, Антон Павлович. Ее не хватит. Так всегда бывает.

Антон Павлович (наливает себе и Льву Николаевичу). В таком случае не будем терять драгоценного времени. (Громко.) Здоровье новобрачных! (Быстро пьет и снова наливает.) Здоровье присутствующих!