Его член напрягся в штанах. Кейн был уверен, раньше с ним такого не происходило. Наверняка это потому что он ощутил запах ее возбуждения, отразившегося в ее зеленых глазах.

— Ты чокнулся, – фыркнула она, поворачиваясь спиной, вынимая дрожащими руками винтовку из устланного соломой ящика, и кладя ее на прилавок рядом.

— Я? – Он обошел Шерру, чтобы видеть ее лицо, и ощутил жар ее кожи, когда она попыталась отстраниться.

— Если ты не отстанешь, я пну твою задницу, – выдавила она, задыхаясь.

Кейн видел капельки пота, выступившие на ее брови и стекающие по лицу, голод, бушующий в ее напряженном взгляде.

— Прямо сейчас, у тебя не получится, – парировал он. – Шерра, посмотри на себя. Ты ослаблена, истощена борьбой с горячкой, почти трясешься от лихорадки. Сколько еще ты сможешь бороться с этим в одиночку?

— Я боролась с этим и прежде. – Она напряглась, когда он прижал ее к низкой, металлической полке у нее за спиной, прижимая всем своим телом, испытывая тревогу от возрастающего в нем самом чувственного голода.

— Но теперь ты не одна, – проворчал он, обхватывая ладонями ее бедра, и Шерра уперлась руками в его грудь. Она вцепилась ногтями в его хлопковую рубашку, с разрушительным наслаждением лаская его грудь. – Ты думаешь, что одинока, Шерра? Допускаешь на одну чертову минуту, что ты страдаешь без меня?

Он резко распахнул свою рубашку, и она отдернула ладони.

— Смотри, черт тебя подери. – Он запутался пальцами в ее волосах, вынуждая смотреть на его шрамы. – Смотри, что ты оставила на мне. Смотри, Шерра, как хорошо ты меня отметила. Ты хоть на минуту допускаешь, что чертов гормон может сделать что-то похуже?

Его голос был груб, полон гнева. Он не знал, сколько сможет продержаться и не трахнуть ее.

Из ее горла вырвался жалобный звук, когда она в ужасе смотрела на его шрамы. Она побледнела и потянулась к нему рукой, чтобы коснуться красных отметин.

От разрушительного удовольствия ощущать ее руки на своей коже лицо Кейна исказилось, а член напрягся сильнее. Он раздулся и пульсировал, и Кейн почувствовал, как предсемя просочилось наружу, увлажняя выпуклую головку члена.

Делая тяжелый вдох, он прижал ее пальчики к своей груди.

— Я так сожалею, – прошептала она, разбивая ему сердце своим тоном.

— Сожалеешь? – мягко спросил он. – О нет, малышка. Мне не нужны сожаления. Я хочу услышать твое мурлыканье, пока я глубоко трахаю языком твою сжимающуюся, тесную киску, и ты кричишь от наслаждения. А после того, как я наемся твоих сливок, я мечтаю ощутить твои маленькие коготки, впивающиеся мне в спину, пока я буду наполнять тебя каждым твердым дюймом моего члена. Вот, что я хочу услышать, Шерра.

Ее глаза расширились от шока, когда она вскинула голову и облизнула губы.

— М-м-м. – Он покачал головой, теснее прижимая ее к своей груди. – Не облизывай их, малышка. Лучше оближи метку, которую оставила на мне. Попробуй меня, Шерра, попробуй прежде, чем я сделаю то, о чем мы оба будем сожалеть.

Его контроль слабел. Тело бунтовало. Член болел, как открытая рана, а метка на груди горела огнем.

— Кейн, – прошептала она, прижимаясь лбом к его груди в чувственном порыве.

Шерра обхватила руками его талию, борясь за дыхание. Маленькое женское тело дрожало, пока она боролась с ними обоими, и голодом, бушующим между ними.

Кейн сжал пальцы в ее шелковистых волосах и ближе притянул к себе ее голову.

— Сейчас, – простонал он. – Ты ведь знаешь, в чем я чертовски нуждаюсь, Шерра. Дай мне это прежде, чем я сорвусь и возьму что-то, что ты не готова мне дать.

С ее губ сорвался еще один отчаянный стон. Это не был звук протеста или страха, но голода.

Секунду спустя из ее груди вырвался тонкий мучительный стон. Ее язык лизнул, сильно ударяя по метке, медленно потирая шершавой поверхностью, принося ему наслаждение. Кейн откинул голову, лицо его исказилось от ощущений.

Она как маленький котенок, проверяла его плоть на вкус, срывая его самоконтроль. Шерра облизывала горячую метку с чувственностью, которая разрушила его, она нежно лизнула его кожу, еще сильнее распаляя их горячку.

Его джинсы были пыткой, которую он больше не мог терпеть. Скользя одной рукой в ее волосах, другую он опустил между их телами, отчаянно сражаясь с поясом, жаждая выпустить свою плоть на свободу.

— О, Боже! Кейн, пожалуйста… – Ее руки сжались на его талии, она протестующее захныкала, продолжая с голодом облизывать его кожу.

— Шерра, малышка. – Он выдернул рубашку из штанов прежде, чем возвратиться к борьбе с поясом. – Боже детка, прикоснись ко мне. Я сгорая заживо.

Наконец, пояс поддался, и Кейн распахнул брюки, спеша выпустить член наружу. Ее губы накрыли метку, которую она на нем поставила много лет назад, нерешительно поглаживая ее языком, дразня себя и его, почти мяукая от желания.

Секунду спустя он был свободен. Собственный грубый крик ошеломил самого Кейна, когда Шерра попыталась обхватить его толстую плоть пальцами. О ранах на его плече забыли. Действительность больше не существовала. Кейн мог чувствовать, как кровь гремела в его жилах, удовольствие стало огненной бурей, иссушая каждую клетку на своем пути.

Ее рука сильнее сжала его, лаская, доводя до безумия, с которым он еще пытался бороться. Он не мог швырнуть ее на прилавок, и трахнуть ее как животное, которое пробудилось в нем. Но он хотел. Боже, помоги, он хотел попробовать сладкий нектар, который наверняка вытекал из ее киски, и затем он хотел ее трахнуть. Настолько глубоко, так чертовски сильно, что она никогда не сможет отказывать ему снова.

— Д-а-а-а, – прорычал он, чувствуя, как она двинулась ниже, ее дыхание, влажное и горячее, когда она искала чувствительные местечки на его теле. По груди, вниз по животу. Его член нетерпеливо пульсировал. Ниже… если она сейчас не возьмет раздутую головку его члена в рот, то он сойдет с ума. Но если он там окажется, то действительно, слетит с катушек.

Он застонал, когда она прикоснулась к нему там. Он мог чувствовать кипение жара внутри.

— Черт бы тебя подрал, – задохнулся он, потерянный в тумане жажды, наполняющей его до краев. Рукой Кейн захватил основание члена, другая сжалась в ее волосах. – Пососи его, Шеррa. Сомкни свои губки вокруг моего члена прежде, чем я сойду с ума.

Но это произойдет, так или иначе. Он услышал легкий приглушенный стон, когда твердо и тяжело толкнулся в ее губы. Его глаза открылись, Кейн отчаянно таращился на стойки оружия на стене перед ним. Он не будет смотреть вниз. Он не лишится самоконтроля…

Она обхватила его обеими руками и сжала покрасневшими губками раздутую головку. Ее язычок заскользил по его твердой плоти, и Шерра застонала, снова и снова, когда в ее рот начало сочиться его предсемя. Он был близок, слишком близок, и она подталкивала его к краю. Он дрожал в шторме, сотрясающем его тело, трясся жажды, эмоций, потребности и боли, копившихся многие годы. И он знал, что независимо от потребностей его тела, ему всегда будет мало. Он мог вечно кончать в ее ротик, но все еще будет тверд, неистово желая оказаться в жидком жаре ее тесного лона.

Захват его рук был сильным, возможно, даже чересчур крепким, но он боялся, что если отступит, то потянет ее за собой. Поэтому, он посадил ее на подходящую по высоте полку, выравнивая свою очень твердую плоть напротив ее сладкого входа, и желая погрузиться в нее.

— Кейн, нет… – шептала она, слабо сопротивляясь и запрокидывая в изнеможении голову, что позволило его губам добраться де ее шеи. – Не делай этого. Пожалуйста.

— Нахер все это, – прорычал он, обхватывая ладонями ее лицо и сосредотачивая взгляд на ее губах. – Поцелуй меня, Шерра. Дай мне это, малышка. Сейчас.

Ее ладошки накрыли его руки, губы дрожали.

— Я не могу, – слабо вскрикнула она. – Ты же знаешь, что я не могу.

Ее глаза были почти черными от желания, от терзающего ее голода, разрушающего его самоконтроль.