– Какая же низкая дрянь, – сквозь зубы процедил Мэтт, открыв дверь магазина и пропуская вперед Лэйси. – Мне еще несколько лет назад следовало бы всадить в него пулю.

Девушка хотела было спросить о причинах столь давней вражды между ними, но хозяин магазина вышел приветствовать Карлтона, на­рушив тем самым ход ее мыслей.

– Чем могу служить, друзья? – спросил Эрвин Дулитл. Мельком взглянув на Лэйси, он, словно спохватившись, пригляделся к ней вни­мательнее. – Боюсь, мне следовало сказать «молодая леди».

Мэтт повторил все уже сказанное им Энни Стамп и троим женщинам на улице. Реакция хозяина магазина вряд ли отличалась от реак­ции других ее новых знакомых.

Девушка уже не сомневалась в том, что ее свекра нигде нормально не воспринимали.

– Лэйси – девушка городская, Эрвин, и ей нужна теплая одежда для жизни на ранчо, – пояснил Мэтт, когда Эрвин наконец закончил бурное выражение сочувствия Лэйси с достаточно резкими выпадами в адрес Булла Сондер­са. – Нам нужно купить женское теплое ниж­нее белье, шерстяные носки, несколько брюк, рубашки, шляпу, пару ботинок и куртку из овчины. И еще – как это я чуть не забыл? – ей нужно платье, чтобы ходить в церковь.

Девушка потянула его за рукав.

– Это много, – зашептала она. – Трэй будет недоволен. Он подумает, что я – вымогатель­ница.

– Черт возьми, Лэйси, это же, в конце концов, не траты на разные там женские безделицы. Ты ведь покупаешь лишь самое необ­ходимое из одежды, так что давай-ка выбирай все, что необходимо.

– Ладно, если вы так считаете, – согласи­лась она, все еще не до конца уверенная в том, что он прав. Лэйси прошла к большому столу, на котором стопками лежали рубашки, и стала искать среди них маленькие размеры.

– А вы поищите вон там, на другом столе, где одежда для мальчиков, – посоветовал ей Эрвин. – Там вы свой размер скорее отыщете.

Отметив, что хозяин прав, она направилась туда, и не прошло часа, как девушка выбрала четыре рубашки, три пары прочных брюк не­броского цвета, шляпу, ботинки и куртку.

Она уже пересмотрела не один десяток платьев, когда к ней подошел Мэтт и стал рядом.

– Вот это, шерстяное, – посоветовал он. – Красный цвет тебе идет.

По его глазам Лэйси поняла, что он ее поддразнивает. Лэйси вспыхнула, поняв, что он намекал на ее красное куцее платьишко, в ко­тором она впервые предстала перед ним.

Следовало признать, что это шерстяное платье имело мало общего с ее прежним крас­ным. У этого были: высокий, белый, кружев­ной воротник, такие же манжеты, а посередине узкого лифа ряд красивых стеклянных пуговиц. Широкая, пышная юбка доходила до самого пола. Ничего не скажешь – платье было дей­ствительно прелестным и к тому же в меру строгим.

– Мне нравится, – сказала Лэйси и сняла платье с вешалки.

Когда они со всем, что было выбрано, на­правлялись к прилавку, Мэтт сказал:

– Я заметил, как ты приглядывалась вон к тому материалу. Может быть, хочешь что-то для себя сама сшить?

– Ох, да что вы! Я просто подумала, что из него вышли бы неплохие занавески для окон коттеджа.

– Это верно. У Джасперса никогда не было занавесок на окнах, – сказал он. – Иди и купи. Занавески должны быть, незачем, чтобы на тебя пялились все кому не лень.

Девушка представления не имела, сколько ярдов ей потребуется на два окна. Не знал этого и Мэтт. Зато Эрвин знал. После недолгого раздумья он тщательно отмерил нужное количество выбранного Лэйси ситца, усеянного го­лубыми и белыми цветочками.

– А у вас нитки с иголками есть дома? – на всякий случай осведомился хозяин магазина, заворачивая материю в коричневую бумагу. Когда девушка отрицательно помотала головой, он извлек из-под прилавка упаковку иголок и катушку белых ниток.

– Большое спасибо тебе за помощь, – по­благодарил Эрвина Карлтон, когда все покупки были упакованы. – Вы как-нибудь с Нэлли за­гляните и посмотрите, что за занавески со­орудит из этого Лэйси.

– Разумеется, заглянем. Во всяком случае, Нэлли. У меня, к сожалению, не так много времени, не очень-то по гостям походишь.

– Он ужасно милый, правда? – восторжен­но сказала девушка, когда они вышли из мага­зина и стали грузить покупки на своих лоша­дей.

– Да, он и Нэлли – очень приятные люди, – подтвердил Мэтт, помогая Лэйси усесться на гне­дую. – Увидишь, большинство соседей в здешней округе – люди что надо, трудяги.

По дороге домой Лэйси молила бога о том, чтобы он дозволил ей подольше пожить среди этих людей.

Когда Трэй проснулся, звезды холодно мер­цали на небе. Светлая полоска на востоке говорила о том, что скоро рассветет.

Лежа в ожидании, когда поднимется Джиггерс и приступит к выполнению своих обязанностей, Трэй пытался восстановить в памяти разбудивший его сон. Что он означал, если вообще верить снам? Однажды он уже видел этот сон, в нем Лэйси грозила какая-то опас­ность. Неужели эти сны каким-то образом мо­гут быть связаны с переживаемым им чувством вины?

Все чаще и чаще Трэй испытывал чувство раскаяния за свой поступок. Нет, ни в коем случае нельзя было отправлять Лэйси одну на встречу с его отцом. Будь она даже трижды шлюха – она того не заслуживала!

Невеселые размышления Трэя были прерва­ны обычными утренними вздохами Джиггерса. Он видел, как повар, кряхтя и ворча от боли в своих распухших суставах, выбирался из-под фургона.

«Да, староват стал Джиггерс для таких стран­ствий», – подумал Трэй. На следующий перегон он собирался нанять другого повара, помоложе. Конечно, старик сочтет себя оскорбленным и поднимет шум, но, в конце концов, вынужден будет смириться с таким решением. Он дей­ствительно стал слишком стар для вылазок в такую погоду и так надолго. Ведь еще до их возвращения на ранчо ударят первые морозы и выпадет снег, что может доконать его оконча­тельно.

Почуяв носом аромат кофе, Трэй стал вы­бираться из-под одеял. Он мигом свернул просмоленный кусок брезента, который подстилал под себя, чтобы защититься от промозглого холода земли. Напялив ботинки, Трэй напра­вился к костру и буркнул Джиггерсу что-то вроде пожелания доброго утра.

– Похоже, день ожидается неплохой, – произнес Джиггерс, когда парень наливал себе кофе.

– А тебе это откуда известно, черт тебя дери? – рявкнул Трэй, устраиваясь поближе к огню и прихлебывая горячий напиток. – Еще даже солнце не взошло.

Старик повар с минуту изучал выражение лица молодого человека, потом посетовал:

– В последнее время, Трэй, ты стал жутким ворчуном. Я уже забыл, когда видел улыбку на твоем лице.

– Я уже забыл, когда видел что-то, что заставило бы меня улыбнуться, – холодно от­парировал Трэй.

– Другим ребятам хоть бы что – смеются себе.

– Может, отцепишься от меня и займешься завтраком? Знаешь, желательно все же отпра­виться со стадом еще до обеда.

– Так точно, сэр. Сию минуту, сэр, – с нотками негодования в голосе ответил Джиггерс и раздраженно загремел кастрюлями и мисками.

– И потише, черт побери, – рыкнул Трэй. – От твоего грохота, того и гляди, стадо бросится наутек.

Джиггерс знал, что в этом Трэй прав, и посему продолжил приготовление жареного бекона и теста для оладий с гораздо меньшим шумовым эффектом. Чего греха таить, были случаи, когда хруст одной сломанной ветки обра­щал сотни голов в паническое бегство.

Но старик здорово разобиделся на Трэя, о чем недвусмысленно свидетельствовали его раздраженные резкие движения.

Молодой человек тут же пожалел, что вы­брал такой резкий тон в разговоре со своим старым приятелем. Наливая себе еще кофе, он уже гораздо мягче спросил:

– А какое сегодня число, Джиггерс? Джиггерс бросил взгляд на висевший на стенке фургона отрывной календарь.

– Двадцать девятое ноября, – объявил он. Впереди еще месяц до возвращения домой.

Трэй угрюмо уставился на пламя, посидел так несколько секунд, потом поднял взор на Джиггерса, который подкидывал в костер сухие вет­ки.

– Как ты думаешь, справится Коул со ста­дом без меня? – спросил он старика.