– Еще как понравится! Думаю, гораздо приятнее развалиться у горящего камина, чем валяться в сарае на сене. Моя экономка тер­петь не может, когда собаки путаются под ногами.

Ко времени возвращения Мэтта девушка уже успела накрыть на стол. Он два раза попросил добавки и остался в восторге от картофеля и ветчины, утверждая, что уже давно не ел так вкусно.

– Единственное мясо, которое достается мне на ранчо, – это солонина.

Кофе они выпили в гостиной, сидя перед горящим камином и протянув ноги поближе к нагретой пламенем решетке. Говорить не хоте­лось.

Сворачивая сигарету, Мэтт вдруг насторо­жился:

– Слышишь, Лэйси? Вроде собака залаяла? Наверно, преследует рысь. Может, пойдем по­глядим, как она ее на дерево загонит?

Лэйси тут же с восторгом согласилась. Они уже пару раз выходили на такого рода «охоту», и ей страшно нравилось бродить по окутанно­му темнотой лесу вслед за Мэттом, проклады­вающим путь с фонарем в руках.

Она поспешно натянула на себя старую куртку Джасперса, убрала волосы под шляпу и натянула кожаные перчатки.

– Я готова. Можем идти.

– Ты ничего не забыла? – Мэтт хитровато прищурился.

– Да нет, вроде ничего. Взять с собой вин­товку?

– Винтовка винтовкой, а как насчет боти­нок?

Лэйси ахнула и, взглянув на свои ноги, расхохоталась. Проворно сняв ботинки с ре­шетки камина, куда она поставила их для про­сушки, девушка обулась, и они вышли из дома.

Стояла полная луна, да и фонарь Мэтта светил отлично, так что увидеть на снегу следы собачьих лап не составляло труда. Хотя они изо всех сил старались нагнать собаку, вскоре ее можно было лишь с трудом различить в темно­те. Лай, сначала слышный отчетливо, теперь раздавался где-то совсем далеко.

Преследователи остановились, чтобы пере­дохнуть и решить, стоит ли идти дальше, как вдруг до них сквозь холодную ночную тьму донесся волчий вой, долгий и протяжный.

От этого зловещего воя у Лэйси все похо­лодело внутри. Мэтт шепотом выругался.

Не успел он проверить, заряжена ли вин­товка, как прямо перед ними, словно из ниот­куда возник темный, лохматый силуэт. Шерсть на загривке зверя поднялась. Во тьме белел зловещий оскал его клыков. Когда длинное тело хищника напряглось – верный признак того, что он вот-вот бросится, – Мэтт вскинул вин­товку и нажал на спуск.

Винтовка дала осечку, и в следующее мгно­вение зверь бросился на него, норовя вцепить­ся своими острыми клыками прямо в горло. Зубы хищника скользнули по воротнику куртки Мэтта. Отчаянно взвизгнув, Лэйси схватила торчавшую из снега толстую палку и, размахнувшись, изо всех сил ударила волка по голове. Палка эта, наполовину сгнившая, тут же разле­телась на две части. Удар не оглушил, а лишь еще больше распалил хищника.

Мэтт, как безумный, сражался со зверем, а девушка в отчаянии принялась колотить те­перь уже бесполезной винтовкой по голове волка. Однако все эти удары были зверю ни­почем, а Мэтт выбивался из сил. Лэйси уже была готова наброситься на хищника и, схватив за загривок, оттащить от Мэтта. Как вдруг совсем рядом раздался сухой треск ре­вольверного выстрела. Волк тут же отпустил свою добычу, скуля, заковылял и вскоре исчез среди деревьев.

Девушка обернулась посмотреть, кто же ее спаситель, и не поверила своим глазам.

Трэй проснулся от неутоленного желания. Полтора месяца прошло с тех пор, как он в последний раз был с женщиной – месяц пе­регонял скот и вот уже две недели как доби­рался домой. Шлюха, к которой Трэй завернул в Джулесберге – не в счет. С ней у него ничего не вышло, и удовлетворения эта встреча не принесла.

Но ничего – сегодня он, даст Бог, все же доберется до ранчо и его плотский голод будет наконец утолен.

Трэй собирался остаться на этот раз в сво­ем доме надолго: привести себя в божеский вид, посмотреть, как его супруга уживается со ста­рым Буллом, а потом отправиться в Маренго. Там в таверне «Виски Пита» можно провести ночку-другую с Сэлли Джо.

Сэлли Джо была певичкой. С тех пор как она появилась в этом городе два года назад, он исправно наносил ей по три визита в неделю. И хотя шлюхой ее никто не считал, в постели она была несравненна, и Трэй дождаться не мог, когда они увидятся вновь.

От этих воспоминаний он даже невольно улыбнулся. У него была на ранчо законная супруга – молоденькая, симпатичная шлюшка. Надо быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться этим и не завалить ее где-нибудь в укромном местечке. Девчонка вполне может оказаться очень даже ничего. Если же она ока­жется неопытной, то ее можно будет и кое-чему подучить.

Выбравшись из своего лежбища, Трэй про­делал ту самую ежеутреннюю рутинную работу, с которой начинались его дни с тех пор, как он перепоручил стадо Коулу. Разведя костер и вскипятив воды для кофе, молодой ковбой подумал, что был бы дико рад наконец нор­мально поесть. Ужины его состояли исключи­тельно из куропаток, которых он стрелял из седла и зажаривал на угольях костра. На завт­рак была солонина, опять же поджаренная, сухари и кофе.

Где-то около полудня Трэю стали попадать­ся приметы родной местности – рощица тополей, бычьи черепа, гвоздями прибитые к ство­лам деревьев, куча выбеленных солнцем и дождями бычьих костей. Он подумал, что еще сегодня может попасть домой, хотя уже замет­но стемнело.

Около шести часов вечера Трэй заметил слабый огонек керосиновой лампы в кухонном окне ранчо и ощутил странный прилив энтузи­азма. Ему вспомнилось красное платье, облегавшее женственные изгибы красивого, моло­дого тела, и он понял, что хочет увидеть свою жену.

Улыбка тут же исчезла с его лица, как толь­ко Трэй услышал доносившийся из тени ворот голос Булла.

– Ты, как я понимаю, ищешь ту шлюху, на которой женился?

– Именно, – соскочив с мустанга, он направился к воротам. – А как тебе она? Ну разве не красавица? Спорить могу, что ты горд тем, что заполучил себе в невестки такую милашку. Булл презрительно фыркнул:

– Нет на свете такого человека, который стал бы гордиться тем, что в его семью вошла проститутка.

– Знаю, что ты именно так и думаешь, – ответил Трэй, пропустив мимо ушей его сарказм, – Вот сейчас пойду и как следует поздо­роваюсь с ней.

– Ты ее здесь не ищи.

– А где же прикажешь мне ее искать? – он не спеша приблизился к Буллу и глаза его уг­рожающе сузились. – Это ее дом. Где же ей быть?

Трэй сделал еще один шаг и подошел почти вплотную к человеку, к которому обращался раз в год по обещанию.

– Ты что же, не пожелал пустить ее в дом?

– Не совсем так. Она не пожелала оста­ваться здесь. – Губы Сондерса-старшего скри­вились в глумливой усмешке. – Слышал, что она познакомилась с твоим старым дружком Мэттом.

– Не знаю так все это или нет, но, слава Богу, хоть Мэтт приютил ее. – Он вернулся к своему мустангу и вскочил в седло. Уже натя­нув поводья, Трэй сказал: – Не сомневаюсь, что у меня будет о чем поговорить с тобой, когда я найду Лэйси и выясню у нее, как все было на самом деле. Ты мне чего-то недого­вариваешь, старик.

Молодой человек галопом поскакал прочь, старый Булл озадаченно поглядел ему вслед. Да, Сондерсу-старшему явно не светило ввязывать­ся в конфликт со взбешенным Трэем.

Трэй поскакал напрямик через пастбище. Если Лэйси не пожелала оставаться на ранчо, стало быть, ее приняли соответствующим обра­зом. Нет, он выяснит, что произошло и, если все именно так, как он и подозревал, то тогда держись, Булл Сондерс!

Трэй с отвращением вспомнил о тех бес­численных проститутках, которых его папочка на протяжении многих лет таскал в дом, позо­ря свою жену. Вспомнил он и про ту индианку, которая поселилась у них и исполняла все его постыдные прихоти.

Трэй сочувствовал этой несчастной женщи­не и не мог понять, почему она в одну из ночей не прирезала его спящего или хотя бы не сбе­жала от него. Видимо, ей просто было некуда деваться, поэтому она и вынуждена была тер­петь его побои и унижения.

Полчаса спустя он уже стучал в дверь дома Мэтта. Хосе Перес, муж Лупы, открыл ему. Улыбнувшись во весь рот, он сказал: