— Все в порядке, Тэг?

Он поднял взгляд и встретил озадаченный взгляд Кеннона. Только тогда Тэг повесил трубку.

— Нет, все не в порядке. Это была Рене. Похоже, у нее снова появились сомнения по поводу нас.

Прошлой ночью они с Кенноном застряли в офисе допоздна, и у Тэга состоялся разговор по душам со старшим братом насчет Рене. Он даже признался Кеннону, что любит ее.

— Может, пришло время стереть эти мысли из ее памяти навсегда, иначе они будут появляться вновь и вновь.

Тэг тяжело вздохнул:

— И как мне себя вести, если она позволяет людской молве вставать между нами?

— Самое важное сейчас — убедить Рене в том, что досужие разговоры никак не должны влиять на ваши отношения. Если ты любишь ее настолько сильно, как говоришь, тогда ты найдешь способ, как ее убедить.

Тэг кивнул:

— Не хочу бросать тебя одного в офисе, но мне нужно увидеться с Рене.

— Конечно, иди и сделай все возможное, чтобы навсегда завоевать сердце любимой. Тэг был благодарен брату за поддержку.

— Если появится новый материал о сенаторе Дентоне, звони мне на мобильник, — сказал он, спеша к двери и накидывая на себя куртку. — Поговорим позже.

Рене должна была догадаться, что после состоявшегося разговора Тэг приедет, как только сможет. Но она потеряла счет времени, поэтому, когда прозвенел дверной звонок, успела лишь стереть слезы со щек. Глубоко вздохнув, она пошла открывать дверь.

Тэг сверлил ее взглядом, полным злости и непонимания. Рене собрала остатки самообладания в кулак и подняла подбородок. Без сомнения, Тэг понял, что она плакала.

— Можно войти?

Вместо ответа она сделала шаг назад. Он переступил порог, и Рене закрыла за ним дверь.

— Нам нужно поговорить, Рене, — сказал он мягко, стараясь заглянуть в ее опухшие от слез глаза.

Рене больно закусила губу, чтобы не разрыдаться. Слезы, которые она держала в себе, угрожали снова вырваться наружу. Она не была готова к неожиданному переходу от злости к нежности.

— Не о чем говорить, Тэг, — сказала она просто. — Мы дали себе еще одну попытку, и у нас ничего не вышло.

— Ты слишком рано сдалась.

Рене вспыхнула.

— Извини, но я не хочу быть темой для сплетен на работе. Возможно, они уже делают ставки, как в прошлый раз.

— Мне наплевать на то, что люди… — Он внезапно замолчал и поднял бровь. — Что ты имеешь в виду? Какой еще прошлый раз?

Рене вздохнула. Все-таки она проговорилась. Теперь Тэг наверняка не успокоится, пока все не узнает.

— Ничего.

Он напряженно смотрел на нее:

— Нет, я думаю, тебе есть что мне сказать.

Рене отвернулась. Может, ей действительно стоит рассказать про Дайона и почему она переехала из Атланты? Возможно, узнав, через какое унижение ей пришлось пройти, Тэг наконец поймет, почему она не хочет, чтобы ее имя было у всех на устах.

— Давай присядем. Ты прав. Пришло время все рассказать.

Когда он сел рядом с ней на диван, она быстро проговорила:

— Нет. Сядь, пожалуйста, вон туда. — И указала на кресло напротив дивана.

Она была на грани, и ей нужно было держаться на каком-то расстоянии от Тэга. Она бы не справилась с эмоциями, если бы он сидел рядом с ней.

Тэг пристально смотрел на нее в течение нескольких секунд, прежде чем сделать то, что она просила. Перебравшись в кресло, он молча ждал, когда она заговорит.

Не глядя на него, Рене заговорила:

— Прежде чем я приехала в Нью-Йорк, я работала в больнице в Атланте и встречалась с доктором в течение года, пока не узнала, что он также встречается с медсестрой, работавшей в ночную смену. Она не знала обо мне, как и я не знала о ней, но некоторые сотрудники больницы знали и делали ставки на то, узнаю ли я правду. В конце концов, все выяснилось, и это была главная тема разговоров. Казалось, где бы я ни появлялась, меня окружали шепот, жалостные взгляды, даже смех. Эта ситуация была унизительна. Когда я приехала сюда, я пообещала себе, что больше никогда не попаду в подобную ситуацию. Но, похоже, я снова в нее попала.

Тэг не сказал ни слова, а просто пристально на нее смотрел. Рене понимала, что он собирается высказать свои соображения на этот счет.

— Я сожалею, что твой бывший парень так плохо обошелся с тобой, Рене, но я не он, — наконец сказал он тихим голосом. — Я не встречаюсь ни с кем, кроме тебя. Сама мысль об этом кажется мне абсурдной.

Она медленно вздохнула:

— Люди не об этом говорят, ты знаешь сам.

— Хорошо, давай тогда обсудим, о чем они говорят.

— Нет, — мягко сказала она, сомкнув руки. — Мы уже пытались много раз, и ты не поймешь меня, так же как я не пойму тебя.

Он наклонился и поймал ее взгляд:

— Тогда нам стоит обсудить, что можно сделать, чтобы ты не обращала внимания на досужие сплетни и для тебя перестали иметь значение мой цвет кожи и счет в банке. — Он замолчал на мгновение, а потом продолжил спокойно говорить: — И прежде, чем ты ответишь, я хочу, чтобы ты знала о моих чувствах. Я люблю тебя. Думаю, я влюбился в тебя в тот день, когда впервые увидел. Я хочу, чтобы у нас было общее будущее. Очень счастливое будущее. Я верю в то, что вместе мы справимся с любыми трудностями.

После этого признания в любви слезы, которые Рене так долго сдерживала, потекли ручьями по ее щекам. Изо всех сил пытаясь успокоиться, она заговорила от всего сердца:

— И я тебя люблю, Тэг. Я не хотела в тебя влюбляться, но это произошло помимо моей воли. И давай оставим все как есть. Мы не можем иметь того счастливого будущего, о котором ты говоришь. Все, что я вижу, — это будущее, полное напряженных попыток доказать нашу любовь всему миру. А что, если мы захотим детей? Через что им придется пройти?

Тэг встал и подошел к дивану. Он взял Рене за руку и мягко притянул к себе.

— А что, если мы справимся с этими трудностями? Наша любовь будет с нами, чтобы поддержать нас. Если же говорить о детях, то, когда они вырастут, они будут гордиться тем, кто они такие. Времена изменились, Рене. Общество становится все более и более терпимым. Конечно, найдутся люди, которые будут категорически против межрасовых браков, но потом ты обнаружишь, что существует даже больше людей, которые считают такие браки индикатором того, что жизнь не стоит на месте.

— Черт возьми, Тэг, я не могу полагаться на неизвестное будущее. Я могу только судить по тому, что происходит в реальном мире, сейчас.

Одновременно бешенство и боль мелькнули в глазах Тэга.

— То есть ты не можешь принять мою любовь из-за того, что ее осуждают совершенно посторонние для нас с тобой люди? Ты отвергаешь все то хорошее, что мы можем иметь вместе, из-за досужих сплетников, которые попросту завидуют нашему счастью? Ты ставишь во главу угла чужое мнение, но почему бы не руководствоваться тем, как мы сами относимся к данной проблеме, Рене? Разве это не в равной степени важно?

— Да, это важно, но как же ты не можешь понять, что я и тебя пытаюсь защитить тоже? На балу я слышала мнение, что твой дедушка будет против каких-либо отношений между нами, и я отказываюсь быть причиной размолвки между тобой и твоей семьей.

Его лицо напряглось.

— Я уже несколько раз говорил, что отношение семьи к моей личной жизни не имеет для меня никакого значения. Этот вопрос закрыт, Рене. Не ищи отговорок.

Он отпустил ее и отступил на шаг.

— Не знаю, что еще я могу сказать. Я люблю тебя и хотел бы на тебе жениться. Я хочу растить с тобой наших детей, — тихо сказал он, чувствуя боль и разочарование. — Это самое главное, во что ты должна верить. Мое желание не осуществится до тех пор, пока ты не захочешь того же. Единственное, о чем я прошу, — это дать нашей любви шанс. А все, кто думают, что мы не можем быть вместе, пусть идут к черту.

— Тэг, я не думаю, что…

— Нет, — перебил он, с трудом сдерживая ярость. — Вопрос в том, насколько ты сильная и на что готова ради нашей любви. Через неделю мой брат женится, тогда же будет отмечаться годовщина свадьбы моих дедушки и бабушки. Я хочу, чтобы ты пошла туда со мной, но не для того, чтобы получить, одобрение моей семьи. Мы отправимся на этот праздник как два человека, которые очень сильно друг друга любят и хотят посвятить свои жизни друг другу. Я также надеюсь, что во время приема мы объявим о своей помолвке.