Отведя руку назад, он положил ее на оружие и выглянул в окно рядом с входной дверью. Мгновенно расслабившись, Мартин усмехнулся и повернул ручку.

— Сколько времени вам здесь отводят на то, чтобы прибыть по вызову? — спросил Мартин. — В Мемфисе тебя уже давно бы уволили за такую волокиту.

— Да-да…

Услышав голос Фрэнка Смайли, Стефани встала и вышла в прихожую как раз тогда, когда шериф закрывал за собой дверь.

— Привет, Стефани. Извини за опоздание. — Он взглянул на Мартина, потом снова на нее. — Надеюсь, ты не в претензии на то, что я прислал вместо себя этого парня. Я хотел, чтобы кто-то оказался здесь как можно скорее. А он был поблизости.

Стефани перевела взгляд на высокого молчаливого мужчину, стоящего рядом с Фрэнком.

— Я не в претензии, — медленно произнесла она. — Совсем не в претензии.

Шериф направился в гостиную. Осколки стекла хрустели под подошвами его башмаков. Он изучал учиненный беспорядок, когда к нему подошел Мартин и протянул пакет с запиской.

— Это было привязано к камню. Мисс Митчелл брала ее в руки, но ты можешь найти и другие отпечатки, если повезет.

Фрэнк кивнул.

— Я отправлю ее в Чаттанугу. Это потребует некоторого времени, но парни в тамошней лаборатории творят чудеса.

Он повернулся и стал задавать Стефани те же вопросы, которые уже задавал ей Мартин-. Второй раз отвечать на них было уже не так интересно… А может быть, дело было в том, что задавал их теперь Фрэнк, а не Мартин.

Когда шериф сказал, что пошлет к ней Мартина Эббота, он объяснил, что это полицейский репортер, с которым он дружил в Мемфисе. Какое-то время тот намеревался пожить в его лачуге.

Теперь она гадала: почему ему вдруг приспичило обосноваться в домике на озере? И как долго продлится это «какое-то время»? Все в городе знали, как трепетно Фрэнк относится к своему рыбачьему домику. Оберегал это убежище так, словно хранил там горы золота, а не старые снасти и обшарпанную, потертую мебель. Наверное, они близкие друзья…

Голос Фрэнка вернул ее к действительности.

— Я позвонил Эпплтону в магазин стекла и зеркал, но подошла Дженнифер и сказала, что он не сможет приехать сюда до утра — ночует у матери… Старушка опять слегла с радикулитом, и он ухаживает за ней. — Фрэнк бросил взгляд на разбитое окно, затем снова посмотрел на Стефани. — Может быть, поедешь к нам? Ты можешь лечь в комнате Кортни. У нее есть раскладушка.

Стефани улыбнулась в ответ на это предложение, представив себе комнату дочери Фрэнка. Та превратила ее в святилище группы «Хот Пайпер». Лучше спать в доме на отшибе с разбитым окном, чем в окружении десятки раз повторяющихся в разных вариантах лиц этой команды и их беснующихся поклонников.

— Спасибо, Фрэнк. Но мне уже вряд ли удастся заснуть. Тем не менее я благодарна тебе за заботу.

— Ты твердо уверена? Тебе не будет страшно?

— Мы ведь в Стонвилле, ты не забыл? Просто кто-то донес до меня свое мнение, только и всего.

— Да, однако существует уйма более безобидных способов сделать это.

Раздался звук шагов, и оба посмотрели на вернувшегося в гостиную Мартина Эббота.

— Может быть, вы несколько дней поживете у ваших родителей, — сказал он. — Пока все утрясется.

— Нет, — не задумываясь сказала она. — Я останусь здесь. Все будет в порядке, я уверена.

Синие глаза внимательно посмотрели на нее, затем Мартин медленно кивнул, словно понимая, о чем она недоговаривает. О том, что родители, конечно, примут ее, но за это придется заплатить своей свободой и независимостью — двумя вещами, которые Стефани ценит превыше всего. О том, что она не хочет еще больше усугублять то неловкое положение, в которое и так поставила отца. О том, что это… еще больше осложнит ей жизнь.

— Ладно, я здесь неподалеку, если понадоблюсь. — Мартин коротко кивнул Фрэнку и, не сказав больше ни слова, вышел из гостиной.

Заколотив разбитое окно куском фанеры, Фрэнк Смайли ушел. К тому моменту, когда Стефани оделась и выпила первую чашку кофе, над озером поднялось солнце. Она стояла на террасе, где часом раньше стоял Мартин Эббот, и смотрела на воду. Вода казалась такой же синей и отчужденной, как и его глаза, и Стефани в который раз подумала: что же он за человек? Было в нем что-то ужасно таинственное, интригующее.

Едва начав анализировать свою реакцию на него — а она все всегда анализировала, — Стефани переключила внимание на себя. Был ли причиной такой реакции сам Мартин или тот факт, что он не из Стонвилла? Время от времени она увлекалась каким-нибудь парнем из города — и даже едва не позволила Роду Шеффилду надеть кольцо с бриллиантом на свой палец, — но всякий раз вовремя вспоминала, что значит выйти замуж за мужчину из Стон-вилла.

Остаться здесь. Навсегда.

Одним глотком допив кофе, она вошла в дом. Ее рассуждения описали полный круг и вернулись к исходной точке. Дженетт сказала, что новая передача станет ее билетом в огромный мир, но стоило Стефани подумать о цене, как она начинала сомневаться в том, что сможет ее заплатить.

Стефани удивляло то, что родители до сих пор не позвонили ей, но вчера у матери был день бриджа, а отец, наверное, был очень занят. Каникулы в Стонвилле означали для него вовсе не отпуск, а летние занятия в Библейской школе. В течение двух недель церковь была полна детей — и ничто другое его не волновало. Она забыла об этом, когда вела передачу, иначе не переживала бы так сильно. К тому же отец редко слушал радио. У него просто не оставалось на это времени.

И возможно, поэтому сегодняшнее утро самый подходящий момент, внезапно подумала Стефани. Она сможет прийти домой и обсудить злосчастную передачу с матерью. С ней всегда было легче иметь дело, чем с отцом.

Схватив портфель, Стефани вышла из дому и заперла за собой дверь. Пять минут спустя она проехала мимо лачуги Фрэнка, по привычке взглянув на пыльную подъездную дорожку. Краем глаза она заметила синий джип с открытым кузовом, но больше ничего за дубами рассмотреть не удалось. Если Мартин Эббот нормальный человек, то сейчас он должен быть в постели, предположила она.

Одной этой мысли оказалось достаточно ее разыгравшемуся вдруг воображению. Оно мгновенно нарисовало образ высокого журналиста, полуприкрытого простыней. С обнаженной грудью, с растрепанными волосами и с призывной улыбкой на губах… От этой картины, пусть даже мысленной, у Стефани тут же перехватило дыхание, а сердце забилось с бешеной скоростью. Конечно же в постели он был не один. Она лежала рядом, собственнически забросив на него ногу. Воображение работало не останавливаясь. Вот она протянула руку и провела по его груди…

Стефани тряхнула головой, надеясь прогнать видение, но безрезультатно. Только затормозив перед домом родителей, она наконец-то справилась с наваждением.

Антония Митчелл встретила дочь в дверях дома, где та выросла. Она держала в руках большую розовую миску с торчащей из нее пластмассовой ложкой. Седые волосы блестели на ярком утреннем солнце.

— Я увидела из кухни, как ты подъезжаешь, — с улыбкой сказала Антония. — Какая приятная неожиданность! Ты редко заглядываешь к нам до работы. — Мать протянула ей миску. — Я делаю французские тосты. Хочешь?

У Стефани потекли слюнки, но отвечать она не торопилась.

— Папа дома? — прежде обеспокоенно спросила она.

— Увы, он уже уехал. Я проголодалась и подумала: а почему бы и нет? Я ведь могу приготовить французские тосты и для себя одной, не правда ли?

Стефани с улыбкой кивнула, испытывая большее облегчение, чем можно было бы предположить.

— Французские тосты — это чудесно! Я составлю тебе компанию.

Они вошли в прохладный полутемный холл и направились в кухню, при этом Антония говорила без умолку. Стефани не мешала ей, но за этим не совсем естественным оживлением чувствовала, что мать нервничает. К тому моменту, когда тосты были готовы и они сели за стол, Стефани уже была уверена, что Антония слышала передачу и ждет, пока дочь сама заговорит о ней.