ФАРРА РЕШАЕТ ПЕРЕСЕЛИТЬСЯ В ХАРРАН. Отчий дом Фарры стоял в городе у самой крепостной стены. Двухэтажный, кирпичный, побеленный известью, он имел внушительный вид, как и подобает жилищу свободного гражданина Ура. Маленькие сени за входной дверью, где гость мог в водоеме ополоснуть ноги и руки, вели на мощеный двор, полный воздуха и света. По каменной лестнице поднимались наверх — там были расположены отдельные комнаты, соединенные снаружи галереей, покоившейся на четырех столбах. По покатой крыше, нависавшей над галереей, дождевая вода свободно стекала во двор, а оттуда по каналу — на улицу. За лестничной клеткой были расположены: терракотовый туалет, кухня, кладовая, баня и помещение, в котором рабыни растирали жерновами зерно на муку. На первом этаже находилась молельня со статуей семейного божества. Под ее каменными плитами хоронили в глиняных гробах умерших членов рода.

Фарра занимался хозяйством, отдавал распоряжения, вел счета и торговал. Ежедневно утром и вечером он клал поклоны домашнему божеству, а в праздники отправлялся к подножию пирамиды и страстно молился богу луны, в то время как жрецы в великолепных одеждах шествовали вверх и вниз по лестнице под серебристые звуки труб и пение хора. Казалось, Фарра так и доживет свой век в достатке и спокойствии. Ведь он достиг уже весьма преклонного возраста и нажил солидное состояние. Однако же в один прекрасный день Фарра решил запереть свое жилище, отказаться от удобств, навсегда покинуть родной город и направиться в далекий городок Харран, в бассейне верхнего Евфрата, на берегу его притока Нар-Бали.

Первыми путешественниками и посредниками в торговле были в древности кочевники-скотоводы, которые перегоняли стада с пастбища на пастбище и забирались в своих скитаниях очень далеко. Сначала они просто обменивали свои изделия — кожу, ткани из козьей шерсти, жиры, масло, молоко и мясо — на товары, которых сами не производили. Со временем они обнаружили, что могут получать прибыль, покупая товары в одном городе и продавая их дороже в другом. Такой торговле способствовало то, что кочевники все время были в пути, и оседлое население городов и деревень охотно пользовалось их услугами.

Фарра именно таким образом сколотил свое состояние. Потом, однако, он пришел к выводу, что ему выгоднее расстаться с кочевой жизнью, поселиться в Уре и заниматься посредничеством между кочевыми племенами и их покупателями. От этих странствующих купцов и скотоводов Фарра узнал много интересного о городке Харране и его окрестностях. Харран был расположен на одном из самых оживленных торговых путей того времени. Этот протоптанный караванами путь вел от Персидского залива вверх по Евфрату, в районе Харрана круто сворачивая на юго-запад, проходил мимо городов Кадеша и Дамаска, пересекал Ханаан вдоль средиземноморского побережья и подходил к границам Египта. Это был очень длинный, кружной путь. Почему практичные купцы делали крюк в сотни километров вместо того, чтобы направляться из Ура прямо на запад, в Ханаан? Потому, что иначе им пришлось бы идти через ужасную, безводную Сирийскую пустыню. На это можно было решиться, только имея верблюдов, но верблюды в ту пору еще не были приручены; лишь в XII веке до н. э. ими стали пользоваться в качестве вьючных животных. Приручили их бедуины в далекой Аравии — таинственной стране, поздно вступившей на арену истории.

Фарра знал, должно быть, что земли в районе Харрана чрезвычайно плодородны, что там есть фруктовые сады, пашни, обширные луга. Он знал, что там нет недостатка в воде, ибо Евфрат и Нар-Бали поят землю и никогда не подводят земледельцев. К тому же — и это, пожалуй, было важнее всего — Харран стал своеобразной международной ярмаркой. Купеческие караваны останавливались там и обменивали ценные товары, привезенные из Месопотамии и Египта. Итак, Фарра мог там успешно заниматься торговлей, не отказываясь в то же время от традиционного в его роду скотоводства.

В Уре между тем обстановка осложнялась. Могущественный вавилонский царь и великий законодатель Хаммурапи старался навязать покоренным народам единую общегосударственную религию. С этой целью он возносил бога своего племени Мардука, ставя его выше всех других богов Месопотамии. Не подчинявшиеся ему города он карал огнем и мечом, а жителей обрекал на рабский труд. Ревностным приверженцам бога луны, к числу которых принадлежал и Фарра, не оставалось ничего иного, как переселиться туда, куда не простиралась рука венценосного преследователя. Таким образом, в Харране собралась многочисленная колония эмигрантов. Они воздвигли там величественный храм, и Харран стал вторым после Ура центром культа бога Син. Среди далеких единоверцев у Фарры было много знакомых, друзей и близких родственников. Не удивительно, что он всей душой рвался в эти новые, незнакомые края.

ФАРРА, НАХОР И АВРАМ НА НОВОЙ РОДИНЕ.^{6} Семье Фарры хорошо жилось в Харране. Глава рода по-прежнему занимался торговлей, а сыновьям он поручил скот, который пасся на пригородных лугах. Места там были удивительно красивые и благодатные. Городок, застроенный куполообразными домишками, сверкавшими на солнце ослепительной белизной, раскинулся среди зелени холмов. Днем и ночью журчали там источающие свежесть ручьи, а луга и склоны гор были усеяны цветами. На западе под солнечным небом маячил вдали горный хребет Антитавр.

Аврам, следя за порученными ему стадами, часто проводил вместе с пастухами ночи у костра. Ночи были изумительно прохладные, благостно тихие, располагающие к раздумьям. Аврам часами наблюдал за звездами, изучал их путь на небосклоне, похожем на черный балдахин, и все глубже постигал необъятность мира, его величие, красоту и гармонию. В сердце его зарождалось смятение: вера в бога луны становилась все более шаткой. И вот однажды его осенила мысль, что создателем вселенной, солнца, луны и звезд мог быть только единый бог,^{7} могущественный, вездесущий, невидимый, милостивый, но вместе с тем неумолимый в гневе. Аврам не скрывал своей новой веры. Он открыто проповедовал ее в городе.

Вокруг реформатора религии собралась горстка верных и преданных людей. К приверженцам нового божества примкнули жена Аврама, Сара, его племянник Лот и слуги, к которым он был всегда добр. Жители Харрана, пламенные почитатели бога Син, отвернулись от Аврама, как от отщепенца. Маленькая община новой религии, окруженная стеной недружелюбия, зажила собственной жизнью. Строгий, пуританский нравственный кодекс сектантов, возврат к простоте быта предков-кочевников, их жертвоприношения в честь какого-то незнакомого, неопределенного божества — все это вызывало со стороны почитателей бога Син неприязнь и осуждение. Даже Фарра и Нахор не скупились на упреки в адрес Аврама, особенно возмущаясь тем, что он смутил своим кощунственным учением молоденького Лота. Однако у народов Востока семейные узы очень крепки, и, пока Фарра был жив, в доме ничего не изменилось. Все по-прежнему помогали друг другу в работе, в семье царили мир и согласие.

Но пришел день, когда Фарра расстался с жизнью. Согласно преданию, ему было тогда двести пять лет. Аврам и Нахор честно поделили оставленное отцом большое состояние, семья распалась на две ветви. Отныне Аврама ничто больше не связывало с городом, где он испытал столько оскорблений и обид. Ему шел уже семьдесят пятый год, но тем не менее его манила кочевая жизнь предков, вольные просторы, черные шатры из козьей шерсти, широкое дыхание свободы; там он сможет беспрепятственно молиться своему богу и приносить ему жертвы на каменных алтарях; там он сможет учить своих людей чистоте нравов и оберегать их от соблазнов городской жизни.

ПУТЬ В СТРАНУ ХАНААН. И вот однажды Аврам приказал собираться в путь.^{8} Он решил направиться в землю Ханаанскую, о которой рассказывали, что она мало населена, что там хорошие пастбища, а кроме того, там можно заняться торговлей, поскольку вдоль всей страны идут купеческие караваны в Египет. Туда направилось уже не одно семитское скотоводческое племя в поисках лучших условий жизни. В странах Тигра и Евфрата становилось все теснее, а беспрестанные войны, растущие налоги и произвол администрации отравляли жизнь населению. Скотоводы и купцы постоянно рассказывали о Ханаане, и не удивительно, что эта далекая страна показалась Авраму землей обетованной.