Весь день до вечера она отсыпалась в гостинице «Султан» и лишь когда солнце коснулось горизонта, направилась в город. Шум там уже поутих и людей стало значительно меньше. Уставшие торговцы почти не цеплялись к молодому арабу в серой хламиде и в клетчатом платке, неспешно идущему по улице, ведущей к крепости. Сале было центром пиратской республики, и чародейке частенько попадались на глаза хмурые загорелые мужчины в одежде моряков. В лицо пахнуло соленым рыбным ароматом океана, могучие волны которого с шелестом перебирали гальку на берегу. Мира прошла вдоль полосы прибоя и добралась до устья реки Бу-Регрег, там один старый пират продавал отличный ром и портвейн. Девушка постучала в ветхую деревянную дверь и перед ней, почти сразу же, предстал просоленный и иссушенный солнцем старик, один глаз которого был перевязан черной повязкой.

— Чего надо? — не очень вежливо поинтересовался он, приваливаясь боком к косяку двери.

— Хочу купить бурдюк портвейна и рома, — невозмутимо заявила волшебница.

— Ты ж мусульманин! — удивился старик.

— С чего ты взял, что я мусульманин?

— Ты же араб, — на лице старого пирата было написано искреннее непонимание.

— Какая тебе разница, араб или не араб, мне нужен ром и портвейн.

— Ладно, давай, тару, — растерянно согласился старик, принял из рук Миры два бурдюка и вернулся с другими полными.

Мирослава наученная горьким опытом, открутила крышечку и попробовала содержимое каждого из бурдюков, прежде чем отдала деньги. Пират проводил ее долгим задумчивым взглядом, а она уже шла дальше вдоль реки, наблюдая за уходящими на ночь в море рыбаками. Рядом с одним из перекошенных домиков была табличка, на которой кривой арабской вязью было написано «Сушеная, свежая и вяленая рыба». Чародейка постучала в дверь, и ей открыла миниатюрная женщина, закутанная с головы до пят в черный хиджаб.

— Здравствуйте, вы продаете рыбу? — вежливо спросила Мира.

— Добрый вечер, — женщина опустила глаза. — Есть вяленая сельдь, камбала и морской окунь.

— Будьте добры пять вяленых сельдей, два окуня и пять штук камбалы.

Отдав за рыбу три реала, Мира отправилась дальше. Она зашла в магазинчик со сладостями, долго торговалась, но, в конце концов, набрала целый мешок разнообразных вкусностей. В гостиницу она возвращалась уже по темноте. Прохладный воздух приятно ласкал сухую загорелую кожу, девушка жмурилась от удовольствия. Ее внимание привлек шум в одном из темных узких переулков. Поправив свой заплечный мешок, чтобы он не мешал двигаться, Мира сняла с пояса кнут и бесшумным шагом двинулась в переулок.

Там было темно, но то, что четверо из находящихся там пираты, чародейка определила безошибочно — от них воняло рыбой, водорослями и потом. Эти четверо кого-то нещадно избивали ногами, человек уже не даже не сопротивлялся и выкрикивали что-то невнятное то на арабском, то на испанском.

— Эй! — окрикнула их Мирослава, ударяя хлыстом о землю.

Пираты скопом повернулись к ней и, не разбираясь, двинулись в атаку. Сначала волшебница думала с ними драться, а потом просто сдула с ладони сонное заклятие и все четверо упали. Чародейка брезгливо переступила через тела, шепнула заклинание, и над ее головой закружился серебристый комочек света, освещая поле боя. На земле лежало четверо бородатых пиратов в драных замызганных камзолах, а под самой стеной стонал какой-то мужчина в подратом и окровавленном мундире испанского флота. Девушка опустилась рядом с ним на корточки и осторожно перевернула. Мужчина тихо застонал, светящийся шар подлетел ближе, и Мира тихо вскрикнула, увидев его лицо. Перед ней лежал избитый и измученный Ланселот, он непонимающе смотрел на молодого араба, спасшего его, и пытался понять, почему ему кажется знакомым этот взгляд.

— Встать можешь? — наконец, нашлась чародейка.

— Наверное, но далеко идти вряд ли смогу.

— Это и не нужно, моя гостиница совсем рядом.

— Нет-нет, нам нельзя в гостиницу, они нас сразу найдут и убьют и меня, и тебя за компанию.

— Мне нужно забрать вещи, потом мы сразу уйдем отсюда.

— Почему они все лежат, но не на одном из них нет ран? — удивился Ланселот.

— Я их усыпил, — легкомысленно ответил араб.

— Ты маг?

— Да, — он пожал плечами и потащил рыцаря в свою гостиницу.

Раненного Мира оставила в конюшне рядом со своим конем, а сама помчалась наверх собирать вещи. Через пару минут она вернулась с двумя увесистыми мешками, которые загрузила на коня.

— Мы поскачем вдвоем на одном коне? — с сомнением в голосе, спросил Ланс.

— Нет, конечно, мы телепортируемая.

Араб положил руку на плечо рыцаря, второй взял коня за гриву и через секунду они оказались посреди какого-то леска. Полная луна выглянула из-за облаков, и рыцарь смог рассмотреть лицо своего спасителя, от неожиданности он чуть не потерял сознание — перед ним стояла, картинно изогнувшая бровь, Мирослава.

— Ты?! — удивленно выкрикнул Ланселот, попятился, поскользнулся на мокрой листве и упал на спину.

— Я тоже безумно рада тебя видеть, — скривилась Мира, присаживаясь рядом с ним и принимаясь за многочисленные раны. — Какими судьбами тебя занесло в Марокко, да еще и в форме капитана испанского флота?

— А ты что там делала? Мне казалось, ты не любишь арабов.

— Я первая спросила!

— Я служил в испанском флоте, мой корабль атаковали пираты, меня взяли в плен и я сбежал. Твоя очередь!

— Я просто путешествовала, — фыркнула волшебница, ее руки погасли, Ланселот пощупал зажившую рану на плече.

— Ты еще злишься на меня?

— Ты спрашиваешь, помню ли я, как ты бросил меня в Греции, ни сказав, ни слова? Да помню, и меня все еще это задевает, но уже не так сильно как пятьдесят лет назад!!

— Прости, она вскружила мне голову, и я ничего не смог поделать!

— Еще как мог! — девушка сжала руку в кулак и сверкнула глазами. — Ты просто бесхребетная скотина, подорвавшая мое доверие!

— Где мы? — перебил ее рыцарь.

— Во Франции, недалеко от Орлеана, — она отвернулась и погладила коня.

— Тебя не смущает то, что ты одета в одежду восточного воина, а я в форму испанского капитана??

— Для этого и существует морок, — ядовито отозвалась чародейка и зашептала заклинание.

Рано утром следующего дня к воротам Орлеана подошло двое прилично одетых мещан, ведущих на поводу навьюченного арабского жеребца.

— Куда мы идем? — нетерпеливо спросил Ланселот у идущей впереди Мирославы.

— В трактир, страсть как хочется помыться, да и тебе не мешало бы сделать это.

— Ты вообще умеешь разговаривать нормально?

— Что-то не нравится — проваливай, я тебя с собой не звала и вообще спасла случайно!

— Так ли уж случайно? — рыцарь схватил ее за руку и привлек к себе. — Я тебя так и не поблагодарил.

— Вполне в твоем духе, — огрызнулась чародейка, впрочем, ее голос уже был не столь резок как минуту назад.

— Прости меня, Мира, прошу тебя, ты… ты самая волшебная женщина в моей жизни, — прошептал Ланселот беря ее лицо в свои руки.

Девушка подняла на него глаза и утонула в этом бесконечно ласковом взгляде.

— Ладно, все имеют право на ошибку, — наконец, улыбнувшись, ответила она. — Пойдем, семь лет назад здесь недалеко был чудесный трактирчик.

Наши дни.

Мирослава сидела на кровати, вытянув ноги и облокотившись об стену, ее глаза были прикрыты, а грудь мерно вздымалась в такт спокойному дыханию. Внезапно ее лицо покрылось испариной, глазные яблоки нервно забегали под закрытыми веками, дыхание сбилось, она тихо застонала и открыла глаза. В камере по-прежнему было сумрачно и сыро, чародейка взяла одно из одеял и тщательно укуталась в него.

— Кошмары? — раздался у самого ее уха насмешливый хрипловатый голос.

— Гайре? — растерянно прошептала она, поворачиваясь в сторону голоса.

Это был действительно он, в своем красном бархатном камзоле и с любимой шпагой на поясе. Его карие глаза, как и прежде, лучились весельем и умом. Мира улыбнулась и глубоко вздохнула.