– Помещения, не людей, – ответил Прескотт.

Берген облегченно вздохнул. Слишком уж много смертей произошло. Это означало, однако, что колорадская чумная резервация была не просто слухами, а жестокой реальностью. Там должны были изолировать зараженных мужчин. Почему тогда нельзя отправить туда Команду ДИЦ?

– Может ли Команда эффективно работать без лабораторий ДИЦ? – спросил Берген.

Прескотт так не думал.

Берген обдумал этот факт. Очевидно, Прескотт и его советники испытывают нужду в военном аспекте использования ДИЦ. Комплекс ДИЦ можно стерилизовать и разместить там военных.

Но что с Командой?

– Они сэкономили нам массу времени с той поры, как разразилась чума, – сказал Берген. – А теперь, когда выяснилось, что Безумец – это О'Нейл, четверо мужчин…

Президент прервал его. Он не хотел изолировать столь блестящие умы. Но что с ними делать, когда ДИЦ будет ввергнут в огонь стерилизации? В колорадской резервации просто нет подходящих помещений.

По внезапному наитию Берген спросил:

– А нельзя ли их отправить в тот новый центр в Англии?

Президент немедленно и неискренне рассыпался в похвалах такому блестящему предложению. Мол, только гений мог до такого додуматься.

Берген отвел красную телефонную трубку от своего уха и уставился на нее, потом вернул на место. Из нее все еще изливался елей. Берген посмотрел через кабинет на обшитую панелями стену, дверь темного дерева. Его рабочее кресло было лучшим из того, что могла поставить Дания, и он откинулся на его спинку, по-прежнему держа трубку около уха. Выдвинуть предложение отправить этих людей в Англию мог бы и ребенок, но Берген начинал понимать политические проблемы президента.

Если бы четверо зараженных мужчин из команды ДИЦ были на самолете, то они могли бы потерпеть аварию в незараженном районе. Место катастрофы будет нуждаться в «Паническом Огне».

Берген поставил этот вопрос перед Прескоттом, вслушиваясь в неуловимые намеки ответа президента.

Да, это очень плохо, что пресса и публика не восприняли официального названия «Новый Огонь». Слова ПАНИКА и ОГОНЬ имеют особенно вредный подтекст, когда используются в подобном сочетании. Впрочем, когда появляется одно, то моментально возникает и другое. Даже если этот опломбированный самолет не разобьется, любые новые вспышки чумы по маршруту полета могли бы возбудить сильные подозрения, что инфекцию распространили вновь прибывшие. Что она каким-то образом вышла из-под контроля и поразила новые невинные жертвы. У демагогов будет знаменательный день, и лучшего не придумаешь, чтобы снабдить оголтелое движение крайних фанатиков дополнительными аргументами.

– Думаю, у Франции возникнет желание предоставить эскорт истребителей, – хмыкнул Берген.

Он смотрел на дверь в приемную, пока Прескотт изливал на его голову очередную порцию елея. Французский посол был в числе терпеливо дожидающихся и хотел с ним позавтракать.

«Возможно, словечко-другое на ушко?»

– Вы можете набрать добровольцев для экипажа самолета?

Генеральный секретарь снова слушал. Как удачно, что доктор Бекетт из Команды был пилотом – офицером запаса ВВС и тому подобное! И Прескотту прекрасно об этом известно. Как хорошо его информировали! И можно подготовить самолет дальнего радиуса действия. Четверо мужчин приедут в аэропорт сами. Они взлетят, встретятся с эскортом – а их машина и все, с чем они соприкасались, искупается в «Паническом Огне».

Ах, да, еще одно. Не может ли генеральный секретарь договориться, чтобы этим четверым присвоили статус «особо важные агенты» в Англии?

«Особо важные агенты», – размышлял Берген.

Он решился закинуть небольшую наживку.

– Самый ли это мудрый выбор, отправить их в Англию? Та лаборатория в Киллалу в Ирландии оборудована впечатляюще, особенно учитывая, какое оборудование мы туда поставили.

– Но вы же сами предложили Англию, – возразил Прескотт. – Я, естественно, предположил, что Британия – наиболее оптимальный вариант.

– По-видимому, да, – согласился Берген.

Теперь все было совершенно ясно. Если что-нибудь пойдет не так, то это была идея генерального секретаря ООН. В конце концов, это Берген внес необходимые предложения, чтобы протолкнуть этот проект.

Однако красный телефон выдал еще не все пикантные новости. У Прескотта было кое-что новенькое относительно О'Нейла. Слушая его, Берген посматривал на часы. Голодные спазмы тревожили его желудок. Внезапно он изумленно вскинулся.

– Они думают, что О'Нейл в Англии? – спросил генеральный секретарь. – Почему они так думают?

В объяснении Прескотта была ужасающая логика. Жертвы, если они разоблачат его, могут побояться предъявить Безумцу обвинения из опасения новой, более страшной болезни, которую он может на них наслать. В конце концов, О'Нейл грозил этим в одном из своих писем. Не имея точной информации, никто не позволит себе допустить, что он блефует.

– Почему не Ирландия? – спросил Берген.

Ах, да, некоторым людям в Ирландии знакомо лицо О'Нейла, и даже если он замаскировался… ну, ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПУБЛИКА считает ирландцев более склонными к необдуманной мести. Безусловно, О'Нейл должен это учесть. Было бы логичным, если бы он захотел укрыться в англоязычной стране, где О'Нейл мало известен и может уйти в подполье. И вот Англия – «определенное количество хаоса и разрушений». И Англия была одной из его целей, место, где Безумец запретил тем, с другой стороны, применять атомную стерилизацию.

Это звучит ужасно, но более того: если быть точным, это изобличает работу ума, способного разрубить проблему подобно удару меча. Берген в определенном смысле признавал это качество и за собой. Сложности должны быть упрощены до поддающихся управлению формы и размера, даже если это подразумевает выбор лишь тех сложностей, которыми можно управлять. О'Нейл, может быть, и безумен, но он еще и гений – истинный гений.

– И насколько они в этом уверены? – спросил Берген.

Ах, да – ПРОФИЛЬ. Это еще один результат деятельности Команды. Прескотт и прочие уверены, что Команда «проникла в сознание Безумца, научившись думать, как он».

Берген молча согласился. Возможно, они так и делали. Разумеется, кто-то должен это делать.

– Я займусь предварительной подготовкой к полету в Англию, – сказал Берген. – Кто-нибудь из моего офиса позвонит вашим людям, чтобы проработать детали.

Добившись своего, но не проявив этого никоим образом, президент охотно позволил генеральному секретарю отправиться на ленч. Он даже высказал предположение, что вскоре они сразятся в гольф, а потом, под конец, последовало более интимное замечание.

– Да, ужасные времена, – согласился Берген. – Это, несомненно, ужасные времена, сэр.

Положив трубку телефона на место, президент Прескотт задумался над содержанием беседы с Бергеном. Вполне удовлетворительно. Да, отлично проделано с обеих сторон. Разумеется, Берген будет ему еще звонить. Когда-нибудь будет услуга за услугу. Что ж, это тоже, Берген был слишком хорошим политиком, чтобы просить то, чего не сможет получить.

Чарльз Турквуд, личный помощник и доверенное лицо президента, стоял по другую сторону стола как раз напротив места президента. В Овальном кабинете было очень тихо, не доносилось даже, звука печатной машинки из какой-нибудь приемной. Не так уж много осталось машинисток. К тому же большинство дел решалось прямыми телефонными переговорами, как только что с Бергеном.

Турквуд был невысоким мрачным мужчиной с коротко подстриженными черными волосами. Над коротеньким носом выделялись широко посаженные, холодные черные глаза. Губы были толстыми, подбородок широким и притупленным. Сам себя он считал уродливым, но думал, что это компенсируется физической силой. Турквуд зачастую думал о себе, как о полной противоположности высокому седовласому достоинству Прескотта. У того была внешность добренького и благодушного дедушки из мыльной оперы. Общался он при помощи мягкого баритона.