Во тьме ночи оно нашло дорогу к возрождению.

Дитя древнейшей во Вселенной магии, нареченной Вальсом Теней, спутник зла, впитывающий чужие жизни. Оно соткалось из тьмы и света звезд, умылось кровавым светом луны и затвердело на кипящих тучах. Так появилось Всевидящее Око. Похожее на египетский уатчат, символ Бога Ра, только объемное и огромных размеров — Всевидящее парило над городом, привыкая к своей новой жизни. Наконец, радужка сфокусировалась, вертикально стоящий зрачок уменьшился — Око ожило и подняло со дна Вселенной былую мощь.

Не имевшее никаких иных органов, Око было создано для того, чтобы, будучи управляемым Вальсом Теней, приготовить полигон Вселенской Войны к прибытию великих сил. Проще говоря, нужны были те, кого зовут аватарами — оболочки, сквозь которые будет производиться контроль над простыми смертными.

Око поднялось ввысь, готовясь нырнуть в бездну. Пора начинать.

Колдун в задумчивости сидел в своей комнате.

«Неужели старик действительно отыскал хранителей? Нет, это просто идиотизм. Ни одно из этих древних предсказаний не сбывалось с такой точностью… Хотя, если все именно так, как написано, то хранители — дети, юнцы. Я их разотру в порошок одной левой. Правда, загвоздка — мечи… Но ничего. Скоро, когда я закончу жертвоприношение, а око снизойдёт ко мне и найдет себе носителей, можно будет начинать…"

Неожиданно по комнате закружился черный смерч. Кто-то из нижнего мира прибыл к колдуну.

— Покажись, — развязно приказал Гавриил.

В воздухе появился полупрозрачный силуэт.

— Кто ты такой?, — презрительно спросил колдун. — Неужто это…

— Вестник богов Гермес Трисмегист к вашим услугам, — провозгласил дух.

— Чего тебе?, — Гавриил зевнул, — я тебя не звал.

— Повелитель передал тебе это, — Гермес протянул колдуну небольшую шкатулку из красного дерева. — Это все, что от меня требовалось, — с этими словами Гермес растворился в воздухе.

— Подарок Повелителя, — хмыкнул колдун. — Что бы это могло быть?

Колдун дотронулся до шкатулки. Она была ледяной на ощупь, будто бы прибыла не из Адских огненных бездн. Шкатулка была выполнена из красного дерева, окованная золотом. Замочек был выполнен в виде львиной пасти, зев которой представлял собой скважину.

— Чем же мне тебя открыть?, — колдун повертел в руках шкатулку. — Ключа здесь нет, а от магии, я уверен, она застрахована.

Тут же в глазах золотого льва загорелся огонь. Львиный зев закрылся. Пасть оскалилась и прорычала:

— Глупец, надо отыскать ключ. Думаешь, Повелитель бы сам ее не открыл, если бы знал, как?!

— Ты говоришь о себе в третьем лице?, — усмехнулся колдун.

— Я о тайне, которую я храню. Даже я не знаю, что скрыто в моих недрах. Ключ в этом городе, это я знаю. Именно поэтому его и избрали, как поле Вселенской битвы. — Лев усмехнулся. — Знаешь человека, которого кличут Крысой?

— Конечно, — в глазах колдуна загорелся недобрый огонек. — Как я сам не понял!

— Ну и что ты думаешь по этому поводу?, — поинтересовался Фил. — Что-нибудь узнал?

— Понятия не имею, — Рома повертел в руках маленький кинжал. — В ювелирном магазине оценщица сказала, что лезвие — чистое серебро, безо всяких примесей. В рукояти — довольно крупный изумруд. Очень тонкая работа, ручная, очень старая. Практически антикварный артефакт.

— Ага, с крылышками. — Саша провел рукой по белоснежному оперению, венчавшему рукоять его клинка. — А они из чего сделаны?

— О них ничего не говорили. — Рома пожал плечами. — По-моему, самые обычные перья, просто залакированные.

— Все равно. Это очень дорогой и щедрый подарок, — Филипп поднял свой кинжал перед глазами, глядя, как солнце мелькает в плавных изгибах лезвия. — Тот старик говорил о них, как о чём-то сокровенном.

— Он был кореец. И, скорее всего, просто поехал крышей, когда убили его сотрудников, — заметил Саша. — Ни один нормальный человек вот так просто не раздаривает серебро и изумруды направо и налево. Интересно, сколько же эти штуки стоят.

— Сто тысяч, — произнес Рома. Повисла полная тишина.

— Гривен… все?, — непонятно спросил Фил.

— Долларов, штука. Причем это минимальная цена, предназначенная для выставления на аукцион. Меня едва выпустили из ювелирки, начали расспрашивать: где взял, за сколько… Хотели обвинить в краже, но я заявил, что это моя семейная ценность, передаваемая из поколения в поколение, и я вызову родителей, если они меня не оставят в покое со своими расспросами, — сказал Рома. — Охранники просто зубами скрипели, когда я выходил наружу.

— Ну и кто до сих пор верит, что в нашем мире есть люди, просто так раздающие первым встречным триста тысяч долларов, — поинтересовался после короткой паузы Фил. — И этот меч не простой. Знаешь, еще пару дней назад я не обращал внимания на некоторые вещи, происходящие в нашем городе. А теперь я обратил на это внимание. Даже тот глупый случай с гадалкой, он никого не взволновал. А теперь я явственно понимаю, что стал участником мистических событий. И это осознание пришло лишь после того, как я взял в руки этот кинжал.

— А еще они светятся, — вдруг тихо сказал Саша. — Мне ночью начал сниться кошмар. Я почти сразу проснулся, потому что в комнате было совершенно светло. Я открыл глаза — и вижу, мой кинжал сияет, как лампа.

— Кстати, вас не удивляет эта фраза «мой», — вдруг быстро спросил Рома. — Их же три. Вы их просто взяли… Почему никто не схватил все три, или два в руки.

— Ты прав, мы один раз вцепились каждый в один кинжал… Вообще, не знаю… Я так чувствую, — проговорил Фил, сжимая рукоять в руке. — Он мой… никакой другой, из тех, что у вас, мне не подойдет.

— Я чувствую тоже самое, — Рома вздохнул. — А ещё я вспомнил того человека, от которого он велел нам бежать. Помните, как горели его глаза. Они по-настоящему горели так, как будто ещё чуть — и из них искры посыпятся на пол…

— Пора домой, — сообщил Саша, глядя на часы, — завтра на занятия в институт.

— Семь футов под килем, — сообщил Фил. — Передавай дедушке благодарности. За то, что мы побывали на концерте, нам заплатили не чем-нибудь, а условными единицами.

Саша проглотил шутку — и направился к воротам. Филипп и Рома тоже вскоре разошлись по домам. На улице вскоре стало совсем темно. Сентябрь месяц полностью вошел в свои права. И хотя бабье лето все еще накрывало улицы своим нежным теплом, темнеть уже начинало намного раньше, чем это было летом.

Ночь навалилась на город. Сизые тучи предусмотрительно затянули небо, чтобы на время спрятать звезды и уродливую кровавую луну. Их свет сейчас был ни к чему, он не мог способствовать тому, что должно было произойти. Ведь эта ночь была непростой. Пришло новое время, названое «Безлунными ночами», именно так древние называли преддверие сражения. В эту вещую ночь с небес спустился сон, предопределявший будущее…

Сон… Он мог быть кошмаром, мог быть волшебной сказкой, мог быть просто больным бредом. Чем угодно, но не простым ежедневным, а точнее еженощным сновидением. Слишком уж красочным он был. И слишком подробным.

На многие километры вокруг тянулись руины. Среди общего хаоса и разрушения горделиво высился ряд мраморных статуй, стоявших на колоннах — подставках.

Разной высоты и объема. Статуи изображали людей. На самой высокой колонне стоял парень, державший в правой руке меч, а левой прижимающий к своей груди ребенка трех — четырех лет. За спиной парня висели крылья, их было ровно девять — по четыре с каждой стороны, и одно, стоящее ребром меж остальных.

Справа от парня стояла статуя, изображавшая стройную девушку небольшого роста, с длинными прямыми волосами, высоким покатым лбом и большими красивыми глазами. Глаза — единственная часть статуй, как-то подчёркивавшая черты лица. Еще легкая выпуклость, обозначавшая нос, да и все. Неизвестный художник, сотворивший статую, вложил ей в руки зеркало, а за спиной повесил колчан со стрелами. Слева стояла другая девушка. Держа в одной руке щит, а в другой книгу, она грозно смотрела вперед из-под вьющихся волос, сбившихся на лоб. Поодаль от этих трех стоял целый ряд изображений. Десять монументов, изображавшие людей разных полов, одетых по-разному, но глубоко символично. У каждого за спиной имелась пара крыльев, что указывало на их принадлежность к высшим небесным силам. Они держали в своих руках различные символы власти — трезубец, булаву, жезл-кадуцей…