– Спасибо тебе, – стесняясь, промолвила Ригла.

– За что?

– За то, что ты был рядом. Одна, я бы ни за что не дошла. Но ты посмотришь заботливо, с тревогой и вниманием, и я знаю, что ничего страшного со мной не случится. Если совсем изнемогу, опять на закорках понесешь, не бросишь. И новые силы откуда-то берутся.

– Алим, а на меня со вниманием не посмотришь? – ехидно спросила толстушка из вида курьеров.

– На тебя я со вниманием смотрю, – пробасил ее напарник.

– А на закорках меня носить будешь? – парировала та.

Алим в пикировку не вмешивался. Он уже спал.

Сквозь сон смутно услышал он. А может, приснилось...

Похихикав, туристы отбуксировали его в старицу, чтоб сонного не унесло течением.

А не свалял ли я дурака, – в тысячный раз спрашивал себя Атран.

– Экстремальный туризм – это, конечно, круто. Но голова-то одна...

Все сегодня было не так, как вчера. Охотники с утра обращались к нему на «ты», но хорошее на этом заканчивалось. Ни шуток, ни смеха. Суровые, серьезные, сосредоточенные лица. Разведчик прибыл ранним утром, перекинулся парой слов с Лотвичем – и команду словно подменили. А настроение охотников моментально передалось кулам.

Атран занимал верхнюю позицию на куле Аранка, так как охотник сегодня расположился в нижней.

– Послушайте, Аранк, а что натворил этот алмар?

– Угробил троих рулевых.

– Это я слышал.

– Он работал на строительстве грота информатория. Ставили обрешетку для кораллов. Знаешь, как это делается? Кораллы заполняют ячеи обрешетки, укрепляют каркас – и через десять-пятнадцать лет грот готов. Так вот, в тот раз обрешетка рухнула и ранила рулевого. Рулевой был в контакте, и алмар испытал сильнейший болевой шок. Алмар сорвал рулевого со спины, боль исчезла, и алмар это запомнил. Следующим рулевым нужно было назначить самого опытного, отправить алмара на отдых месяца на два. Но умных на стройке не оказалось, рулевым назначили зеленого новичка и отправили алмара на расчистку стройплощадки. Видимо, алмар сделал себе бо-бо, содрал рулевого со спины – и слопал на глазах у окружающих.

– И после этого кто-то рискнул сесть на него?

– Никто не рискнул. Вызвали специалиста, который должен был отвести алмара на бойню. Тот дал животному два дня отдыха, но как только попытался слиться, зверюга его слопала. И убежала в Темноту. Теперь она наша.

– Почему он так делает?

– Видимо, обжег нервное пятно. Когда кого-то плющит в лепешку на твоем нервном пятне, это, видишь ли, очень больно.

– Больно ему... Сам расплющил...

– Но ведь все равно больно. Теперь никого к пятну не подпустит.

Лотвич вел отряд в Темноту. С каждой минутой бледнел солнечный свет, возрастало давление, холоднее становилась среда.

Кажется, я трушу, – сказал себе Атран. – Да нет, я определенно трушу.

– Аранк, что я должен делать, когда найдем алмара?

– Подняться повыше и наблюдать.

– Просто наблюдать?

– Да, если все пойдет нормально, просто наблюдать.

– А если нет?

– До этого не дойдет, – сердито отозвался Аранк.

– Я, кажется, не то ляпнул.

– Да, не то.

– Скажи, Аранк, как ты оказался здесь? Ты же широкомыслящий.

– Видишь ли, мой юный друг, я очень долго занимался своим делом. А долгая однообразная работа сужает кругозор. Однажды я понял, что ничего вокруг не вижу, кроме пятачка своей работы. Тогда бросил все – и вот я здесь.

– Здорово! У меня не хватило бы духа.

– Не расслабляйся.

Атран вздрогнул и огляделся. Собственные глаза почти ничего не видели, и он сосредоточился на чувствах кула. Глаза хищника различали предметы намного лучше. Боковая линия длиннее и не в пример чувствительнее собственной.

Кул ощущал каждое движение хвоста плывущих рядом охотников. Обоняние доносило десятки запахов. Даже в саду ароматов Атран не встречал такого разнообразия. Все чувства кула обострились, проснулось даже непонятное, доставшееся от далеких предков чувство живого. Слияние – не слияние, но что-то похожее.

А вокруг умирали последние краски. Вся гамма цветов сжалась до темно-зеленого и коричневого. Холодало. Атран сосредоточился, закрыл свои глаза и напряг зрение кула. Бросил взгляд вправо, влево, вниз... И почувствовал доброжелательный интерес животного к своим действиям. До вчерашнего дня он не сливался с крупными неразумными. А мелкие были просто продолжением его чувств, его органов.

– «Ты зоркий/чуткий, сильный» – передал Атран самые простые образы. Словно к предразумному обращался. И чуть не сорвался, расслабив присоску, почувствовав ответ. Кул пытался что-то передать. Атран закрыл глаза, отвлекся от шумов, запахов и движений среды. Поставил барьер образам и эмоциям Аранка, слившегося с кулом через нижнее пятно... Системы образов/понятий не совпадали. Расплывчатое радужное облако образа. Но если расслабиться, пустить кула глубже в свое сознание... Еще чуть... Облако приобретает контуры, смысл... Теперь – сосредоточиться, сфокусировать образ. Так... «Ты новый, занятный...» Нет, не занятный, «интересный/любопытный» – это ближе. «Удовольствие/удовлетворение», но за ним «сожаление». Что это за образ? «Скользкий/склизкий». Что получилось? «Новенький, ты интересный/любопытный. С тобой хорошо. Жаль, что ты склизкий».

– «Мы общаемся с кулом!» – радостно выплеснул Атран. – «Он показал, что я интересный, но склизкий!»

– «Кулам не нравятся покрытые слизью», – подтвердил Аранк. – «Они сами голокожие, и охотников любят голокожих. А мы с тобой – чешуйчатые, да еще слизью чешую защищаем. Нас только пожалеть».

– Я даже представить не мог, что кулы такие умные, – вслух произнес Атран. И вновь погрузился в чувства кула. Боковая линия сообщила, что два мощных хвоста работают справа, и один – сверху. Какая-то мелочь суетится у самого дна. Непонятный тревожный запах где-то очень далеко...

То ли глаза адаптировались, то ли стало светлее, но Атран отчетливо видел дно своими глазами. Наверняка стало светлее. Вышли ведь рано утром, а теперь солнце прямо над головой.