Для меня теперь большое удовольствие созерцать молодую мать, когда она стоит в магазине за своим прилавком, окруженная красными чудотворными бутылочками. Могучая черная грудь сверкает из-под красной рубашки, и здоровый белый ребенок пьет из нее жизненный сок. Честное слово, я чувствую себя необыкновенно хорошо в мои старые годы и таким молодым, как еще никогда. На радостях по случаю рождения сына я послал моему любезному брату солидный экстренный куш. Я могу позволить себе это: для моего мальчика останется еще более чем достаточно.

4 сентября

Я дал себе слово не иметь более никаких дел с поклонниками Воду (именно вследствие моих занятий по производству чудотворной воды). Но вот мне пришлось еще раз связаться с этой бандой - правда, в наступательной форме.

Вчера ко мне пришла с воем престарелая прабабушка Филоксера, которая полет в моих садах. Ее правнук исчез. Я утешал ее, что он, по всей вероятности, убежал в лес. Но она сама сначала так думала и целый день искала его в лесу и узнала, что его поймали Биданго. Теперь его держат взаперти в одной хижине и на следующей неделе собираются принести в жертву Симби-Китас, Азилит и Дом-Педро. Я обещал старухе содействие и отправился в дорогу. Перед упомянутой хижиной мне попался навстречу какой-то черномазый парень. Я узнал его: это был один из жрецов-танцовщиков дьявольской секты. Я оттолкнул его и вошел в хижину. Там я нашел мальчишку: он сидел, скорчившись в большом ящике, связанный по рукам и ногам. Около него лежали большие куски маисового хлеба, пропитанного ромом. Он уставился на меня бессмысленными звериными глазами. Я разрезал его узы и взял его с собой. Жрец, карауливший его, не осмелился ни на малейшее вмешательство. Я тотчас же отвез мальчишку на пароход, отправлявшийся сегодня вечером, и дал капитану письмо к моему товарищу по делам в С.-Тома с просьбой приютить мальчугана у себя. Там он будет в безопасности. Если бы он остался здесь, рано или поздно он все равно попался бы под нож: приверженцы культа Воду не так-то легко выпускают из своих рук того, кто был приговорен ими к смерти. Старая Филоксера рыдала от радости, когда узнала, что ее сокровище (весьма, впрочем, низкого сорта) находится в безопасности на борту парохода. Теперь ей нечего больше бояться: когда он явится сюда обратно, он будет уже взрослый мужчина, могущий сам убить всякого...

Впрочем, я доволен моим поступком. Это нечто вроде мести за тех маленьких мулатов, которые исчезли с моего двора. Филоксера сказала мне, что они пошли тою же дорогою, по которой должен был теперь пойти ее правнук.

10 сентября

После долгого промежутка времени сегодня я имел в первый раз стычку с Аделаидой. Она узнала, что я спас правнука Филоксеры, и притянула меня за это к ответственности. Жрецы Симби-Китас предназначили ребенка к смерти как же осмелился я вырвать его у них из рук?

За все это время мы с нею ни разу не говорили о Воду, с того дня, когда она по собственному побуждению открыла мне, что она отказалась от звания мамалои. Она сказала мне, что не может быть более жрицей, так как слишком любит меня. Я посмеялся тогда, но все-таки мне это было приятно.

Теперь она снова пустилась в эти отвратительные суеверия. Я попытался было противоречить ей, но скоро замолчал, так как увидел, что невозможно вырвать у нее веру, которую она впитала в себя с молоком матери. Кроме того, я прекрасно понимал, что ее нападки на меня происходят лишь из любви ко мне и страха за меня. Она плакала и рыдала, и я не мог успокоить ее.

15 сентября

Аделаида стала совершенно несносной. Ей всюду кажутся привидения. Она не покидает меня ни на минуту, не отстает от меня ни на шаг, как собака, которая поставила своей задачей охранять меня. Это, конечно, очень трогательно, но в то же время и весьма обременительно, тем более что мальчик, которого она не спускает с рук, обладает невероятно сильным голосом. Все, что я ем, она готовит сама. Мало того, она предварительно пробует всякую еду, прежде чем позволить мне прикоснуться к ней. Я знаю, что негры - великие специалисты по части изготовления ядов и в совершенстве знают ботанику, но все-таки я не думаю, чтобы они осмелились попробовать на мне свои познания. Я смеюсь над Аделаидой, но не скажу, чтобы мне было весело.

24 сентября

Итак, они уже взяли у меня "душу". Я узнал это от Филоксеры, которая так же расстроена и озабочена обо мне, как и Аделаида. Она пришла сегодня ко мне, чтобы предостеречь меня. Я хотел выслать Аделаиду из комнаты, но она настояла на том, чтобы остаться и слушать. Жрецы распространяют слух, что я изменил Симби-Китас, которому приносил клятву, и что поэтому я "loupgarou", оборотень, который по ночам сосет у детей кровь. Ввиду этого некоторые из джионов "взяли у меня душу", т.е. сделали из глины мое изображение и повесили его в храме. Сам по себе это совершенно невинный опыт, но он имеет очень неприятную сторону: теперь я "человек без души", и поэтому каждый может меня убить. Он совершает этим даже доброе дело.

Несмотря на это, я не придаю этой истории никакого серьезного значения и не намерен разделять бабьи страхи. Пока мои кровные собаки лежат у моих дверей, а мои браунинги дежурят около моей постели, пока Аделаида готовит мне еду - я не боюсь черных негодяев.

- С тех пор, как я себя помню, еще ни один негр не осмеливался наложить руку на белого! - утешал я Аделаиду. Но она отвечала:

- Они уже не считают тебя белым. Они считают тебя своим с тех пор, как ты принес клятву Симби-Китас.

2 октября

Мне жаль ее... Она следует за мною как тень, не выпускав меня ни на секунду из глаз. Она почти не спит по ночам, сидит около моей постели на кресле и оберегает мой сон.

Она более уже не плачет. Тихая, молчаливая, она бродит мною. Похоже на то, что она борется сама с собою, решаясь какой-то важный шаг...

..А что если бы ликвидировать мое здешнее дело? В Германию я не могу переселиться - не потому, чтобы я боялся вступить снова в конфликт с глупыми законами: я уже не интересуюсь более никакими другими женщинами с тех пор, у меня есть Аделаида и ее мальчик, - но я считаю совершенно невозможным привезти туда негритянку в качестве моей жены.