Александр Чуманов

Ветер северо-южный, от слабого до уверенного...

Раньше в этом казарменном здании располагался, наверное, довольно уютно, рядовой состав кавалерийского полка. О-о-о, сколько воды утекло с тех пор! И где теперь те кони и те лихие конники рубаки, пожалуй, не подскажут ни архивы, ни спецхраны!

И вот уже нам, сегодняшним, невозможно даже представить, как все это могло быть в далекие героические годы. Хотя бы потому невозможно, что уж очень привыкли мы с подобающим благоговением входить под эти беленые своды, привыкли с подобающим почтением вплывать в этот насквозь пропитанный эфирами сладковато-приторный и оттого плотный воздух, где люди, еще недавно веселые и улыбчивые, скорбно таились на широких и тоже белых скамейках в ожидании своей очереди.

Нет, ничто не может напоминать здесь теперь казарму. Ничто, скажем отчетливей, просто не смеет напоминать здесь бывшую казарму.

"Кивакинская райбольница", - вот какая табличка висит сейчас над входом в здание. И больница, и поликлиника, добавим для ясности.

А в общем, место для лечебного учреждения выбрано очень удачно. С пролегающего неподалеку тракта местного значения, то есть магистрали, по которой проходит за день до десятка машин, путнику видится аккуратненькая белая двухэтажка, утопающая в зелени прилежащего к ней парка, а вокруг, куда ни глянь, тихий и почти патриархальный пейзаж. Какие-то небольшие поля, какие-то малые строения сельского вида, опять же лесок сосновый, производящий высококачественный воздух. И никаких тебе, куда ни кинь взор, промышленных гигантов или же иных индустриальных объектов, могущих производить своей деятельностью вполне естественные шум и чад, не способствующие выздоровлению больных кивакинцев в сжатые сроки.

Кстати, и сам тракт местного значения не может считаться для больницы неприятным соседом, во-первых, потому, что расположен на достаточном удалении, во-вторых, потому, что движение по нему при любых натяжках нельзя считать интенсивным, а, в-третьих, потому, что благодаря тракту больница осуществляет сношение с внешним здоровым миром, получает новые партии заболевших, отправляет в Кивакино и дальше свою специфическую готовую продукцию. По тракту же курсируют туда-сюда зелененькие фургончики "скорой помощи", поскольку станция "Скорой помощи" находится все в том же здании.

Ну, а что видится путнику не с тракта, а с более близкого расстояния и даже изнутри? А видится ему, что зданию кивакинской райбольницы, а заодно и поликлиники, уже очень и очень немало лет, что сложено оно из красного кирпича без всяких архитектурных излишеств, ни балкончиков тебе, ни портиков, ни кариатид, ни фресок тем более, сложено давно, а побелено совсем недавно простой белой известью, что само по себе свидетельствует о невысокой сортности местных реставраторов, а также и самого сооружения.

Во всяком случае, современные здания аналогичного назначения чаще всего выложены с фасада силикатным кирпичом, а ежели уж красным - то сугубо специальным, отборным и красивым, побелка которого - не что иное, как оскорбление благородного материала.

И еще с близкого расстояния видится, что прибольничный парк слишком разросся и одичал, что он запущен и неухожен, а промеж огромных взлохмаченных деревьев уже немало развелось всякой гнили и плесени, а кроме того, и мусора, разнообразных больничных баночек-скляночек, резиновых трубочек, однажды использованных бинтов и ваты, а также прочего, внушающего нормальному человеку особую брезгливость.

Видится также с близкого расстояния, что здание больнички все-таки очень невелико для пятнадцатитысячного городка Кивакино, тем более для Кивакина с сорокатысячными окрестностями, а посему главное белое здание давно уж обросло маленькими, типично сельскими строеньицами, в которых помещаются всевозможные вспомогательные, то есть совершенно необходимые службы. Это гараж, амбулатория, кухня, то-се. А рубленая избушка под вид баньки - не что иное, как местный морг, с уходящим в глубь земли специальным подвалом, которого с улицы, естественно, не видно, но который угадывается по высокому булыжному фундаменту. И дай вам Бог, подольше не видеть его, этого подвальчика с одинокой лампочкой под потолком, с просторными нарами, начинающимися от самых дверей, которые никогда не бывают совершенно пустыми.

А внешне, повторяю, избушка смотрится обыкновенной уютной деревенской банькой, если не учитывать фундамент, но как-то так издавна вышло, что всякий житель обслуживаемых окрестностей, большой и малый, хоть раз по какой-либо надобности бывавший в больнице, знает, что помещается за бревенчатыми стенами и ниже. И каждый, несмотря на внешнее бодрячество, чувствует себя не очень-то уютно вблизи от этой, так сказать, баньки.

Кивакинцы называют морг старомодным, а оттого, как мне кажется, еще более жутким словом "катаверная". Откуда, из чего оно произошло, имеет ли хождение в иных местностях - неведомо. И как-то не хочется вызнать. Какая-то зябкость ощущается всеми квадратными дециметрами кожи, когда произносишь вслух или думаешь про себя это страшноватое словечко.

А если войти внутрь медицинского белого здания, то не трудно заметить, как бы это поделикатней выразиться, не трудно заметить явную нехватку вольготности (вот самое подобающее словцо!) внутри. Ведь я там, в коридорах, откуда начали мы свой путь по бывшей казарме кавалерийского полка, далеко не все, пришедшие со своими болячками и серьезными болями, сидят на лавочках, многие стоят вдоль стен, с благоговением ожидая приема.

А еще не трудно заметить внутри, что тщательно побеленные потолки и стены, несмотря на всю эту тщательность, покрыты густой и сложной системой неистребимых без капитального ремонта трещин, сложность и густота которых сравнима разве что с мозговыми извилинами очень умственного человека.

Легко также заметить, что мало достижений коммунальной цивилизации хозяйничает в кивакинской райбольнице, что большинство достижений отнюдь не хозяйничает, а даже, напротив, и не ночевало в ней пока.

Кроме того, есть в райбольнице такие вещи, такие особенности, которые никаким самым пристальным взглядом со стороны нипочем не разглядишь, которые просто надо знать или же узнать у более сведущего, памятливого человека.

Особенности связаны с отметками по медицинским и общеобразовательным предметам, которые преобладают в дипломах кивакинских эскулапов, с наличием или же, напротив, отсутствием тех или иных препаратов, олицетворяющих достижения мировой медицинской науки, о которых мы с чувством признательности, гордости и умиления узнаем из газет и телепередач.

Да, кстати, вот небольшая загадка для бывалых: что означают буквы на больничных тапках, в которые обуты местные стационарные больные? А пока бывалые расшифровывают загадочные буквы. Все просто - "ХО" - хирургическое отделение, а "ТО" - терапевтическое.

И вот разглядывая всего лишь шлепанцы стационарных больных, располагая некоторыми сведениями по истории вопроса, можно сделать интересное умозаключение, основанное на том, что никаких других литер, кроме "ТО" и "ХО", на казенных тапках просто-напросто нет. А еще сравнительно недавно были и "РО", и "ИО", и "НО"...

Впрочем, можно и другим каким-нибудь способом узнать, что в кивакинской райбольнице давным-давно осталось лишь два отделения. А родильное, инфекционное и наркологическое - расформированы.

Не потому, естественно, что кивакинцы перестали рожать. Рожают, так усердно рожают, что все чаще не знают - от кого, хотя это, конечно, всеобщая особенность современной жизни, а не только кивакинская.

Не потому, естественно, что кивакинцы вняли совету санпросвета и никогда не садятся кушать с невымытыми руками, еще как садятся, еще как после этого страдают дизентерией.

Не потому, что кивакинцы совсем перестали злоупотреблять спиртными напитками.