-- Да, тебе на самом деле сильно повезло,-- тихо сказала его мать.

Небольшого роста, полная, аккуратная женщина, чувствующая себя по-настоящему дома только в больших городах. Она терпеть не могла холода, она ненавидела эти горы, ей была ненавистна сама идея, что дорогие ей люди идут на безрассудный, по ее мнению, риск, так как при скоростном спуске с гор на лыжах можно запросто получить увечье, в подобном спорте без этого не бывает, и она приезжала сюда вместе со всеми в отпуск только потому, что он, Роберт, его сестра и их отец были страстно увлечены лыжами. Теперь она сидела с побелевшим от тревоги и усталости лицом, думая про себя, что если бы не временная неподвижность Роберта из-за гипса, то она немедленно отвезла бы его подальше от этих гор,-- будь они трижды прокляты,-- этим же утром на поезде в Париж.

-- Послушай, Роберт,-- вмешался отец,-- может, когда ты испытывал такую сильную боль, тебе просто померещилось, что ты видел какого-то человека, что этот человек обещал позвонить нам и сообщить о несчастном случае в лыжную школу, чтобы они прислали за тобой горный патруль с санями?

-- Ничего мне не померещилось, папа, и я ничего не выдумал,-- твердо сказал Роберт. Морфий еще действовал: он испытывал легкое головокружение, голова была тяжелой, и он никак не мог взять в толк, почему это отец разговаривает с ним так странно.-- Почему ты считаешь, что все это мне померещилось?

-- Потому что,-- стоял на своем отец,-- нам никто не позвонил. Никаких звонков вообще не было до десяти вечера, когда позвонил врач из больницы. И никто не позвонил в лыжную школу.

-- Нет, это не игра моего воображения,-- повторил Роберт. Его очень обидело, что отец принимает его за лгуна. С какой стати.-- Если бы он сейчас вошел в эту палату, я бы его сразу же узнал. На нем был белый картуз. Здоровый такой мужик в черной штормовке, с голубыми глазами; на них было забавно глядеть, поскольку ресницы у него белесые, почти белые, а если посмотреть со стороны, то могло показаться, что их у него нет вообще...

-- Сколько ему, по-твоему, лет? -- спросил отец.-- Столько, сколько и мне? -- Отцу Роберта было около пятидесяти.

-- Нет,-- ответил Роберт,-- не думаю.

-- Он такого же возраста, как и твой дядя Жюль?

-- Да,-- согласился Роберт.-- Приблизительно.-- Как ему сейчас хотелось, чтобы его мать с отцом оставили его в покое. Ведь с ним теперь все в порядке. Нога его в гипсе, он не умер, и через три месяца, как сказал врач, снова будет ходить, и ему ужасно хочется забыть, забыть навсегда то, что с ним случилось этой ночью в лесу.

-- Выходит,-- вмешалась в их разговор мать,-- это -- мужчина лет двадцати пяти, в белом картузе, с голубыми глазами.-- Подняв трубку телефона, она попросила соединить ее с лыжной школой.

Отец Роберта зажег сигарету, подошел к окну. Посмотрел, что творится за окном. Шел снег. Он валил с полуночи, и сегодня все подъемники не работали из-за сильного снегопада с порывистым ветром. При таких погодных условиях существовала вполне реальная опасность схода снежных лавин.

-- Ты поговорил с крестьянином, который подобрал меня? -- спросил Роберт.

-- Да, конечно,-- ответил отец.-- Он говорит, что ты очень храбрый мальчик. Он также сказал, что если бы он тебя не обнаружил, то ты смог бы проползти еще не больше пятидесяти метров. Я дал ему двести франков. Швейцарских, разумеется.

-- Тише, вы,-- оборвала их мать. Ее как раз соединяли с лыжной школой.

-- Это вас снова беспокоит миссис Розенталь. Да, спасибо, он выздоравливает, вообще все идет по плану,-- говорила она на своем четком мелодичном французском.-- Мы тут поговорили с ним, и в результате возник один довольно странный аспект всего этого дела. Он утверждает, что после того, как сломал ногу, какой-то лыжник остановился, помог ему снять лыжи, пообещал сходить в вашу лыжную школу, оставить там лыжи Роберта и попросить вас немедленно отправить за ним сани. Нам очень хотелось бы знать, приходил ли к вам на самом деле этот человек, сообщил ли о несчастном случае. Он должен был прийти к вам что-то около шести вечера.-- Она замолчала, слушая, что ей отвечают. Лицо ее напряглось.-- Понятно,-- сказала она. Немного помолчала.-- Нет, мы не знаем ни его имени, ни фамилии. Мой сын говорит, что ему около двадцати пяти лет, у него голубые глаза и он носит белый картуз. Минуточку, я спрошу.-- Она повернулась к сыну.-- Роберт, какой марки у тебя лыжи? Они сейчас посмотрят, нет ли их на улице в стеллаже.

-- Аттенхофер,-- сказал Роберт.-- Длина метр семьдесят. На носках -красной краской -- мои инициалы.

-- Аттенхофер,-- повторила за ним мать в трубку.-- И на них есть его инициалы, написанные красной краской,-- Р. Р. Благодарю вас. Будем ждать.

Отец Роберта, отойдя от окна, загасил сигарету в пепельнице. Несмотря на приобретенный за время отпуска загар, лицо у него сейчас было каким-то болезненным и уставшим.

-- Роберт,-- сказал он с печальной улыбкой,-- тебе нужно впредь быть более осторожным. Ведь ты -- единственный мой наследник по мужской линии; и у меня слишком мало шансов произвести на свет другого.

-- Да, папа,-- ответил Роберт,-- я постараюсь впредь быть поосторожнее.

Мать нетерпеливо замахала на них рукой, чтобы они помолчали, и вновь прижала к уху телефонную трубку.

-- Благодарю вас,-- сказала она.-- Прошу вас, сообщите мне, если вам что-то станет известно.

-- Уму непостижимо! -- воскликнул отец.-- Разве может взрослый мужчина бросить мальчишку в лесу, чтобы он умер там от переохлаждения? И все это ради того, чтобы завладеть парой его лыж. Невероятно!

-- Попался бы он мне в руки,-- вторила ему мать,-- пусть даже минут на десять. Роберт, дорогой, напрягись. Как он тебе показался? Это был... нормальный человек?

-- По-моему, вполне нормальный,-- ответил Роберт.-- Мне так показалось.

-- Ты ничего особенного в нем не заметил? Подумай-ка хорошенько. Может, какую-то деталь, которая поможет нам найти его. И это нужно не только нам, Роберт. Если в этом городке объявился человек, способный на такое, то очень важно предупредить людей, они должны знать этого злодея, чтобы не позволить ему сотворить то же самое, что с тобой, с другими мальчиками, если не хуже...

-- Мама,-- сказал Роберт, чувствуя, что этот допрос матери сейчас доведет его до слез.-- Я же тебе все рассказал, все, как было. И, поверь, я не лгу тебе, мама.