Новички демонстрировали свои успехи на втором поле; до него доносились резкий голос защитника, шлепанье одиннадцати пар шиповок, крики тренеров: "Давай, давай, толкай как следует!" -- смех игроков; счастливый от всего этого, он мелкой трусцой бежал к центру поля, прислушиваясь к аплодисментам и восторженным крикам студентов на боковых линиях и отлично зная: после такой пробежки тренер непременно поставит его в стартовый состав на игру в субботу с Иллинойсом.

"Пятнадцать лет..." -- думал Дарлинг, вспоминая: душевые после тренировки; струи горячей воды так приятно обжигают кожу, смывая густую мыльную пену; молодые, задорные голоса напевают любимые песни; взмахи полотенец в загорелых руках; снующие туда-сюда менеджеры; резкий запах мази "зимолюбки" -- менеджер считал своим долгом обязательно похлопать его по спине, когда он одевался; а их капитан Пакард, который очень серьезно относился к своей должности, обычно долго тряс ему руку, повторяя: "Дарлинг, через пару лет ты далеко пойдешь!"

Помощник менеджера колдовал над ним, смачивал порез на ноге спиртом и йодом, и усилия этого маленького игрока из второго состава вдруг заставляли его осознать, какое у него сильное, крепко сбитое тело, не знающее усталости. Полоска пластыря приложена к ранке -- какой резкий контраст между белоснежной ленточкой и покрасневшей от горячей воды кожей тела...

Одевался он не торопясь, ощущая мягкость джерси, нежную теплоту шерстяных носков, брюк из тонкой фланели -- все это он воспринимал как вознаграждение за полученные на поле удары в плечи, в прикрытые щитками бедра и колени. После всей этой беготни, обильного пота, ругани на поле он выпивал три стакана холодной воды, чувствуя, как жидкость приятно холодит нутро, устраняя сухость в горле и в желудке.

Пятнадцать лет... Солнце зашло, и небо над стадионом стало зеленоватым. Глядя на этот стадион, удобно расположенный под густой кроной деревьев, он улыбался внутренне: в субботу при появлении команд на поле семьдесят тысяч глоток начнут реветь в унисон, и эти бурные приветствия будут относиться и к нему лично.

С удовольствием прислушиваясь к хрусту гравия под подошвами в этот сумеречный вечерок, с не меньшим удовольствием втягивая посеревший воздух, чувствуя, как нежно облекает его тело одежда, он медленно шел, а легкий ветер ворошил его еще влажные волосы, холодил затылок.

Луиза ждала его в машине, на обочине дороги. Верх опущен, и вновь, как и каждый раз, когда он ее видел, он задумался над тем, как она все же красива -- яркая блондинка, с большими проницательными глазами и ярко накрашенными губами, которые улыбались ему навстречу. Она отворила ему дверцу.

-- Ну, ты себя сегодня показал?

-- В полной мере!

Он влез в машину, с удовольствием опустился на роскошное кожаное сиденье и вытянул поудобнее ноги. Вспомнив о проделанных им сегодня восьмидесяти ярдах, подтвердил:

-- Да, был весьма хорош.

Поглядев на него довольно серьезно несколько мгновений, Луиза, словно маленькая девочка, тут же забралась на сиденье рядом с ним и, стоя на коленях, обняла его двумя руками. От неожиданности он шлепнулся затылком о мягкую спинку сиденья. Она отстранилась от него, но он удерживал ее рядом, так что их головы чуть не соприкасались. Осторожно подняв руку, он нежно погладил ее тыльной стороной по щеке, на которой отражался луч неяркого света от уличного фонаря -- до него каких-нибудь сто футов.

Луиза отвезла его на озеро, и они долго, молча сидели на берегу, любуясь поднимающейся из-за гряды гор луной. Наконец он мягко привлек ее к себе, нежно поцеловал. Впервые понял: вот сейчас может делать с ней все что хочет...

-- Сегодня,-- сказал он,-- я позвоню тебе в семь тридцать. Ты сможешь выйти?

Она смотрела на него, улыбаясь, но в глазах у нее стояли слезы.

-- Хорошо, я выйду. Ну а ты? Тренер твой не устроит дикий шум?

Дарлинг широко улыбнулся.

-- Я держу своего тренера в ежовых рукавицах. Так подождешь до семи тридцати?

Луиза улыбнулась ему в ответ.

-- Нет, ни за что!

Они снова поцеловались и поехали в город обедать; по дороге он что-то напевал...

Кристиан Дарлинг, тридцатипятилетний мужчина, сидел на свежей весенней травке -- не такой, конечно, зеленой, какая будет на площадке,-- задумчиво глядя в сгущающихся сумерках на стадион -- эту покинутую всеми громадину.

Впервые он выступил в первом составе в ту памятную субботу и с тех пор неизменно выступал в нем каждую субботу в течение двух лет. Но все это не вызывало у него большого удовлетворения,-- все могло быть иначе. Он никогда не выходил из строя, бегал на тридцать пять ярдов, причем в уже заранее выигранной игре. И вдруг этот пацан из третьего состава, по имени Дитрих,-чернокожий немец из штата Висконсин. Носился по полю, как лось, разрывая все оборонительные линии противника, суббота за субботой; пахал, как мог, никогда не получал травм; никогда не менялось выражение его равнодушного лица; он зарабатывал столько очков, сколько вся команда, вместе взятая; делал все чисто по-американски и приземлял мяч по три раза из каждых четырех. Только его имя и мелькало в газетных заголовках...

Дарлинг, хороший блокирующий игрок, по субботам оттачивал свое мастерство на громадных шведах и поляках, тоже хороших блокировщиках, отлично играющих и в передней линии (Мичиган, Иллинойс, Пурдю), устраивал на поле основательные свалки, крутил направо и налево головой, избегая столкновения с громадными мозолистыми ручищами -- они хватали все на пути железными щипцами,-- проделывал дыры в оборонительных линиях противника, а за ним туда врывался Дитрих, неудержимый, как паровоз.

Все складывалось не так уж плохо. Все его любили, он отлично выполнял свою работу, всегда был одним из лучших в колледже, и студенты считали для себя большой честью во время совместных прогулок представить ему своих девушек. Луиза тоже его любила и всегда старательно посещала все его игры, даже во время дождя, когда поле превращалось в озеро липкой грязи,-- правда, об этом знала только ее мать. Ей нравилось катать его на машине с открытым верхом -- всем показывать, что она девушка Кристиана Дарлинга и очень этим гордится. Она покупала ему сумасшедшие подарки, поскольку ее отец был богат: наручные часы, курительные трубки, установку для увлажнения воздуха, холодильник, чтобы хранить в нем пиво в комнате, шторы, бумажники, словарь за полсотни долларов...