-- Надо же -- я его оскорбил! -- И повернулся к Фитциммонсу.-- Вы слышали? Я кого-нибудь здесь оскорблял?

-- Клод! -- снова позвала Элен.-- Мы что, всю ночь будем здесь торчать?

-- Какой-то незнакомый человек подходит ко мне и разбивает мне нос! И считает, что все в порядке, все можно уладить пятью долларами. Но он сильно ошибается! Я не пойду на мировую даже за пятьсот!

-- Послушай, сколько, по-твоему, может стоить удар в твою нюхалку? -зарычал разъяренный миротворец.-- Ты за кого меня принимаешь -- за Джо Луиса?

-- Да хоть десять тысяч долларов! -- упрямо стоял на своем Тарлоф, внешне очень спокойный, но внутри у него все бушевало -- это ясно.-- Хоть двадцать! Оскорблено мое чувство собственного достоинства!

-- Его чувство собственного достоинства! -- От изумления молодой человек перешел на шепот: -- Что это он несет, объясните мне, ради Христа?!

-- Что вы собираетесь делать? -- поинтересовался Фитциммонс, видя, как нервничает Элен.

-- Отвести его в полицейский участок и составить протокол. И хотел бы, чтобы вы пошли с нами, очень вас прошу! Что вы думаете по поводу этого инцидента?

-- Скажите же ему наконец, что копы здесь абсолютно не нужны! -- хрипло воззвала к нему и вторая сторона.-- Втолкуйте, прошу вас, этому ублюдку!

-- Клод! -- нетерпеливо крикнула Элен.

-- Вам решать.-- Фитциммонс старался глядеть на Тарлофа беспристрастно, быть рассудительным: остается надеяться, что Тарлоф больше не станет тратить время зря.-- Делайте, что считаете нужным.

Тарлоф улыбнулся, демонстрируя три пожелтевших зуба в маленьком, как у ребенка, ротике, резко очерченном на красном, морщинистом, задубевшем от перемен погоды сухом лице.

-- Благодарю вас. Я очень рад, что вы со мной заодно.

Фитциммонс только вздохнул.

-- Нет, ты точно сведешь меня с ума! -- заорал на Тарлофа обидчик.

-- А с тобой,-- объявил с тем же внешним спокойствием Тарлоф,-- с этого момента я разговариваю только в зале суда. Это мое последнее слово.

Молодой человек стоял перед ним, тяжело, прерывисто дыша, то сжимая, то разжимая в бессильной злобе кулаки; его серая шляпа поблескивала в свете уличного фонаря. Из-за угла вышел полицейский -- не спеша, вальяжно, развинченной походкой, не спуская глаз со стройных ножек девушки, вышагивавших по той стороне улицы.

Фитциммонс приблизился к нему.

-- Офицер, тут есть для вас кое-какая работа.

Полицейский с сожалением оторвал взор от красивых ножек и, тяжело вздохнув, медленно направился к двум столкнувшимся автомобилям.

-- Кто ты такой? -- выпытывал молодой человек у Тарлофа, когда к ним подошел Фитциммонс с полицейским.-- Никогда американский гражданин так не поступит! Кто ты такой?

-- Я русский,-- отвечал Тарлоф.-- Но я живу в этой стране вот уже двадцать пять лет и знаю, что такое гражданские права любого человека.

-- Да-а... Вот оно что...-- упавшим голосом протянул молодой человек, расставаясь с надеждой.-- Да-а...

Чета Фитциммонс ехала в такси в полицейский участок без единого слова. Тарлоф вел машину осторожно, ехал совсем медленно, лежавшие на баранке руки его дрожали. Полицейский вез молодого человека в его "форде". Вдруг "форд" остановился у магазина сигар, молодой нарушитель выскочил, вбежал в магазин -- и прямиком к телефонной будке.

-- Целых три месяца,-- канючила в машине Элен,-- я добивалась приглашения на обед от Адели Лоури. Наконец нам удалось достичь цели. Может, позвонить ей и пригласить всех ее гостей на ночное судебное разбирательство?

-- Это не суд,-- терпеливо возразил Фитциммонс,-- это полицейский участок. По-моему, тебе стоит проявить большую снисходительность. В конце концов, за этого старика некому заступиться.

-- Леопольд Тарлоф...-- повторила Элен.-- Какое старинное имя... Леопольд Тарлоф... Леопольд Тарлоф...

Дальше, до самого полицейского участка, ехали молча. Остановив машину, Тарлоф вышел и предупредительно открыл перед ними дверцу. Сразу же за ними подкатил "форд" с полицейским и молодым человеком, и все они, группой, вошли в здание.

Перед письменным столом лейтенанта ожидали своей очереди несколько человек: мужчина с длинными усами, хранивший отрешенный вид; шумная блондинка, которая утверждала, что этот мужчина трижды за вечер угрожал ей бейсбольной битой; два негра с окровавленными повязками на головах.

-- Придется, по-видимому, подождать,-- сказал полицейский.-- Перед вами еще две жалобы. Моя фамилия Краус.

-- Ах, только этого не хватало! -- возмутилась Элен.

-- Ну что ты ворчишь? -- урезонил ее Фитциммонс.-- Лучше позвони Адели и скажи -- пусть на нас не рассчитывает на сегодняшнем обеде.

Элен протянула руку за монетами.

-- Мне очень жаль,-- забормотал Тарлоф,-- что я разрушил ваши планы на сегодняшний вечер.

-- Ничего, ничего, не волнуйтесь! -- успокоил его Фитциммонс, пытаясь загородить собой недовольное лицо жены. Наклонившись, он рылся в карманах, пытаясь выудить пару никелей.

Элен направилась к телефону-автомату, с отвращением придерживая юбку нарядного, длинного, для официальных встреч туалета в этом заплеванном, усеянном "бычками" коридоре полицейского участка. Фитциммонс инстинктивно следил за ее удаляющейся красивой, элегантной спиной.

-- Устал я что-то...-- признался Тарлоф.-- Присяду-ка, если не возражаете.-- Уселся прямо на полу и поглядывал оттуда на всех с извиняющейся улыбкой на красном лице, изнуренном непогодой, ветрами, дождями и вечными приставаниями дорожных полицейских.

Фитциммонс наблюдал за стариком: сидит на грязном полу, прислонившись спиной к стене; без фуражки, впечатление от пышной, седой шевелюры музыканта сразу пропадает, стоит взглянуть на усталую, дубленую физиономию.

Двери вдруг широко распахнулись, и в полицейский участок вошли четверо -- уверенные в себе, чувствующие свою власть люди. У всех на головах летние, легкие серые шляпы с большими плоскими полями. Молодой человек, ударивший Тарлофа, сдержанно их приветствовал.

-- Рад, что ты приехал, Пиджер! -- сказал он одному,-- судя по осанке, одежде, по изогнутым дугой бровям и опущенным уголкам губ лидеру среди них.

Приятели что-то тихо, но живо обсуждали, устроившись в углу, в отдалении.