— Виден Кодебек, сэр.

Хорнблауэр распорядился, чтобы ему сообщили, когда это случится. Извинившись перед герцогиней и поклонившись герцогу, Хорнблауэр беспрепятственно выскользнул из комнаты: королевский этикет расписывал даже события корабельной жизни, и морякам дозволялось входить и выходить без излишних церемоний, если этого требовало выполнение их обязанностей. Кодебек находился на пределе видимости, но они быстро приближались к нему, так что через несколько минут в подзорной трубе, которую Хорнблауэр направил на городок, уже не было необходимости. Разрушения, причиненные взрывом, унесшим жизнь Буша, были весьма заметны. От домов остались только стены, возвышавшиеся на шесть-восемь футов над землей, массивное здание церкви выдержало удар, но лишилось большей части крыши и окон. Длинный деревянный причал обратился в руины, рядом с ним над водой виднелись почерневшие остатки нескольких затонувших судов. Над пристанью стояла на походном станке одна единственная двадцатичетырехфунтовая пушка — все, что осталось от осадного парка Кио. Людей было немного: они стояли, палясь на два военных брига, проходящих мимо них по реке.

— Печальное зрелище, сэр, — сказал Фримен, стоявший рядом.

— Да, — согласился Хорнблауэр.

Вот здесь принял смерть Буш. Хорнблауэр молча стоял, скорбя о своем друге. Когда война закончится, он воздвигнет маленький памятник на берегу реки над причалом. Ему хотелось, чтобы городок никогда не был бы отстроен вновь — это стало бы лучшим монументом в память о его друге — это, или пирамида из черепов.

— На грота-шкоты! На кливер-шкоты! — заорал Фримен.

Прямой отрезок пути закончился, начинался долгий изгиб вправо. Управлять большим бригом на узкой реке — совсем не детская забава. Обстененные паруса захлопали, как гром, поймав поток верхового встречного ветра. Инерция двигала бриг вперед, и он стал медленно поворачивать, следуя излучине. Оставленный грот придал им скорость, необходимую для того, чтобы корабль слушался руля, чем большую циркуляцию они описывали, тем более плоскими становились паруса, пока наконец, бриг не пошел в крутой бейдевинд курсом, почти противоположным тому, на котором они подходили к Кодебеку, двигаясь по новому прямому отрезку, открывшемуся перед их взорами.

Рядом с ним появился Хоу.

— Монсеньер хочет знать, — сказал он, — слишком ли вы заняты на палубе. Его высочество приготовил тост, и хотел бы, чтобы вы к нему присоединились.

— Я сейчас буду, — ответил Хорнблауэр.

Бросив последний взгляд на Кодебек, исчезающий за поворотом, он поспешил вниз. Просторная временная каюта освещалась полосами солнечного света, падавшего сквозь открытые порты. Герцог заметил приход Хорнблауэра и встал, согнувшись под низким палубным бимсом.

— За Его королевское высочество принца-регента! — провозгласил он, поднимая бокал. Все выпили и повернулись к Хорнблауэру в ожидании соответствующего ответа.

— За Его наихристианнейшее величество! — сказал Хорнблауэр, и когда церемония была окончена, снова поднял бокал.

— За регента его наихристианнейшего величества в Нормандии, его королевское высочество монсеньера герцога Ангулемского!

Тост был выпит под гул одобрения. Было что-то драматическое и горестное в том, как они сидели здесь, поднимая тосты, в то время как снаружи Империя обращалась в руины. «Порта Коэльи» шла так круто к ветру, как только могла выдержать — об этом Хорнблауэр судил по поведению судна под его ногами и шуму рассекаемой воды. Фримену трудновато будет пройти следующий поворот: прежде, чем спуститься вниз, коммодор обратил внимание, что изгиб реки еще круче поворачивал к ветру. Хорнблауэр слышал, как Фримен на палубе отдал очередной приказ. Его снедало беспокойство. Находиться здесь, внизу, было все равно что нянчиться с младенцами в яслях, играя в игрушки, пока взрослые на верху управляют миром. Он снова поклонился, прося извинить его, и выскользнул на палубу.

Его предположения подтвердились: «Порта Коэльи» шла так круто к ветру, как только могла, может быть даже еще круче. Паруса ее полоскали, движения замедлились, а поворот реки, который должен был принести облегчение, находился в доброй миле впереди по курсу. Фримен посмотрел на хлопающие паруса и покачал головой.

— Вам следует лечь на другой галс, мистер Фримен, — сказал Хорнблауэр. Ложиться на другой галс в таком узком канале было затеей крайне опасной, даже при попутном приливе.

— Есть, сэр, — отозвался Фримен.

Он постоял пару секунд, оценивая расстояния; матросы на реях, без сомнения понимающие всю сложность предстоящих маневров, ждали, готовясь к серии приказов, которые должны будут последовать. Наполнив паруса, они на мгновение снова приобрели достаточную скорость, но опасно приблизились к подветренному берегу. Затем реи были перебрасоплены, а руль переложен, и «Порта Коэльи» несколько ярдов двигалась прямо против ветра, почти совершенно утратив за эти мгновения остатки инерции. Затем паруса снова перебрасопили, руль переложили немного под ветер, и бриг снова стал набирать ход, идя по-прежнему круто к ветру, но достаточно далеко от кромки берега.

— Прекрасно сделано, — заявил Хорнблауэр. Он хотел было добавить к сказанному совет не доводить до такого состояния в следующий раз, но заметив, что Фримен занят оценкой расстояний, и счел это излишним. Теперь Фримен не стал ждать, пока бриг потеряет ход. Как только паруса захлопали, он обстенил их, переложил руль, и на этот раз с подветренной стороны у него оказалась вся ширина реки. Посмотрев назад, Хорнблауэр увидел, что «Флейм» во всем следует примеру консорта. Подветренный берег приближался прямо на глазах — очевидно, в ближайшее время маневр нужно будет повторить, и Хорнблауэр с облегчением заметил, что расстояние до поворота реки значительно сократилось. Именно в эту секунду из комингса появилась голова герцога, который вскарабкался наверх по маленькой лесенке, и весь двор снова высыпал на палубу. Фримен с отчаянием взглянул на Хорнблауэра, который принял нужное решение. Остановив ближайшего придворного — им оказался конюший — взглядом, заставившим застыть готовую сорваться с губ последнего остроту, адресованную стоявшей рядом даме, он решительно заявил:

— В данный момент пребывание герцога и его свиты на палубе неуместно.

Веселая болтовня стихла, как по мановению волшебной палочки. Хорнблауэр поглядел на помрачневшие лица, и ему вновь пришло в голову сравнение с детьми — избалованными детьми, у которых отобрали одну из многочисленных игрушек.

— Управление кораблем требует слишком много внимания, — продолжил Хорнблауэр, поясняя свое заявление. Фримен уже отдавал команды матросам у парусов.

— Хорошо, сэр ‘Орацио, — произнес герцог. — Пойдемте, дамы и господа.

Уходя, он по возможности стремился сохранить достоинство, однако последнего из придворных едва не смела с палубы толпа бегущих матросов.

— Круче к ветру! — приказал Фримен рулевому, а затем в паузе, образовавшейся, пока они набирали ход, идя в бейдевинд, добавил, — Может задраить их внизу, сэр?

Это пугающее предложение было произнесено с усмешкой.

— Нет, — отрезал Хорнблауэр, не расположенный шутить.

На следующем галсе «Порте Коэльи» удалось войти в излучину. Поворот становился все глубже, и наконец, под чутким управлением Фримена, бриг, идя в галфвинд, устремился к следующему изгибу реки, на правом берегу которой виднелись поросшие лесом холмы, а на левом расстилались сочные заливные луга. Хорнблауэр подумал, что можно отправить вниз сообщение, что общество может подняться на палубу на ближайшие четверть часа, но потом отбросил эту мысль. Пусть остаются внизу, и Барбара, и прочие. Он взял подзорную трубу и стал осторожно карабкаться по грот-вантам: с салинга перед ним открывался великолепный вид на окрестности. Каким-то странным удовольствием было сидеть вот так и любоваться этими прекрасными пейзажами, словно досужий путешественник. Крестьяне, занятые работой на полях, почти не обращали внимания на два стройных судна, проплывающие мимо. Нигде не было заметно следов войны или опустошения: Нормандия за Кодебеком не подверглась нашествиям вражеских армий. Затем, когда бриг подошел к следующему изгибу, и все уже было готово к повороту, вдалеке на мгновение показался Руан, башни и колокольни его собора. Это заставило Хорнблауэра почувствовать странное волнение, но в ту же секунду бриг повернул, и лесистые холмы закрыли обзор. Он сложил подзорную трубу и спустился вниз.