Короче, потом приезжает с райцентра Хрюшкина теща. А в квартире кумар как в газовой камере. И вот его теща хапнула как следует этих жирных центров, и приторчала как весь пиздец. Метется, короче, напрочь убитая теща по квартире, и вдруг натыкается на Хрюшкина. А Хрюшкин лежит весь раздутый как утопленник, с кровавой пеной на губах. Теща сразу высаживается на конкретную измену и звонит в скорую помощь. А там ей отвечают: ништяк, бабулька, сейчас приедем.

Короче, приехали доктор с медсестрой – а кумар-то все еще висит! И вот, короче, доктор с медсестрой… Короче, прямо в коридоре их накрыло в полный рост! И вот они оба толкутся возле вешалки, переглядываются, хихикают, шепчутся, саквояжи роняют, потом поднимают, потом снова роняют. А теща стоит в полной непонятке и ни во что не въезжает. А они ее спрашивают: бабуля, у тебя покушать чего-нибудь найдется? А то мы сегодня еще не завтракали. А теща на них как наехала: у меня тут зять сейчас умрет, а они, бля, покушать! А они говорят: бабуля, без измен! Без измен, бабуля! Сейчас мы твоего зятя отремонтируем, а ты иди на кухню и приготовь нам чего-нибудь покушать. А то мы сегодня еще не завтракали вобще. Тут теща врубается, что это все как надо, и идет на кухню.

Потом через некоторое время она выглядывает с кухни и видит. Ага! Короче, там уже доктор медсестру прямо на коврике, а Хрюшкин лежит как лежал.

Теща думает: во, суки! А я, блин, старалась, хавать им готовила, а они суки. А я им хавать готовила. И тут ее посещает конкретный вруб, что это на самом деле ни хера не врачи на самом деле. И с таким мыслями она звонит в ментовку и говорит: миленькие, родненькие, приезжайте поскорее, тут бандиты со скорой помощи зятя моего отравили, дочку мою украли, сейчас меня зарежут, квартиру ограбят, всех поубивают! Менты говорят: вызов приняли, сейчас приедем. Тогда теща ховается в ванную, закрывается на шпингалет и вдруг случайно начинает втыкать в зеркало.

А в зеркале идет кино унесенные ветром с тещей в главной роли. И вот она, короче, втыкает в это кино, и чувствует, что жизнь она прожила не напрасно. И что это была, в натуре, не жизнь, а просто весь пиздец. Один сплошной героический подвиг. И что сейчас она всех бандитов загасит за не хуй делать.

И вот она хватает швабру, выскакивает из ванной и кричит: ААААА!

А в коридоре уже стоят двое ментов, вспоминают, зачем они сюда приехали.

Потому что крышу им еще на лестничной площадке снесло, с первой хапки Хрюшиных центров. И вот они стоять в коридоре и пытаются вспомнить, что они вобще тут делают. А тут из ванной на них выскакивает старуха со шваброй наперевес. Тогда они перестают зависать, отодвигают старуху под стенку и заходят на кухню.

А на кухне уже сидят доктор с медсестрой, пьют чай и смотрят друг на друга влюбленными глазами. Они только что добили пяточку от Хрюшиного косяка, и теперь им очень-очень хорошо. Менты у них чисто на автопилоте спрашивают документы. А доктор говорит: какие вобще документы? Мы же, елы-палы, доктора со скорой помощи.

Тут менты аж обрадовались: О! Доктора! А промедол у вас есть? Доктор говорит: да что вы, парни? Промедол же только в реанимации, нам его уже лет пять как не выдают. Менты спрашивают: а что у вас есть такое интересное вобще? – Только димедрол, ребята, только димедрол. Менты тяжело вздыхают и говорят: ну ладно, если уж точно ничего нет, и даже калипсола нет? Hу, если даже калипсола у вас нет, а паркопан у вас хоть есть? Hу, хотя бы по паре колесиков, мы уже вобще нормально подсиняченые, нам чисто слегонца догнаться. Короче, кончаются эти базары тем, что медсестра достает машыну и загоняет им по два куба димедрола внутривенно.

Hу, да. Короче, значит, все оттягиваются в полный рост. А теща, ага. А теща, короче, стоит и смотрит на это кино через стеклянную дверь. И думает, что же ей, бедной, делать. И в конце концов она въезжает, что это все одна мафия, и ничего она тут не сделает. И Хрюшкин с ними всеми заодно. Короче, надо писать генеральному прокурору, нанимать адвоката, раскручивать следствие.

И все эти смуры ее так сильно загружают, что она машинально садится на диван и постепенно начинает беседовать с генеральным прокурором.

И вот вся бригада убитая заходит с кухни повтыкать в телевизор. А тут теща сидит на диване и на полном умняке беседует с генеральным прокурором.

Менты у врачей спрашивают: а это вобще откуда такая старуха? Врачи говорят: а хуй ее знает, она тут вроде с самого начала была. Менты говорят: вы послушайте, что она гонит! Она же ебанутая в натуре! Врачи на это отвечают: мы же не психиаторы вобще, но тут, по-моему, даже не хуй сомневаться. Ебанутость налицо. Менты говорят: а хули она тут делает, если она ебанутая?

Это же беспредел, в натуре. Если она настолько ебанутая, она должна сидеть на дурдоме. Сейчас, короче, позвоним на дурдом, чтобы приехали забрали, а то ж это беспредел конкретный вобще. И вот старшой мент посылает младшого звонить на дурдом.

Потом приезжает скорая с дурдома, в хату заходят два санитара и психиатор.

Младшой мент в это время уже кимарит на полу под вешалкой с телефонной трубкой в руках. Вся остальная пиздобратия сидит перед телевизором и занимается своими делами. Мент уже обрубился, теща обрубилась, Хрюшкин продолжает ловить свои свинячьи кайфа, врач с медсестрой целуются и, короче. А по телевизору идет концерт русской народной попсухи.

Дурдомовская команда тихо оглядывается по сторонам и начинает молча пританцовывать. А потом подпевать в три голоса: кальбаса, кальбаса, до чего ж ты хороша.

Hа этот шум просыпается мент старшой и говорит: о! Еще врачи! А промедол у вас есть? Дурдомовская команда ему что-то очень невежливо отвечает. У него сразу портится настроение, он берется за дубинку и начинает обычный свой наезд: а ну, предъявите документы!

Дурдомовцы говорят: у нас с собой нет, у нас в машине. Сейчас пойдем принесем. А мент им: никуда вы не пойдете, родные вы мои! Короче, мы вас всех задерживаем на сорок восемь часов до выяснения. Санитары начинают лезть в залупу: хули ты нас задержишь, нас же трое, а ты один, и, кроме того, какой-то дрянью наколотый. И в ответ на эту борзоту конкретную мент сразу меняется в лице, вытаскивает свой черный пистолет и каак заорет: «Стоять, суки! Лицом к стене, руки за голову!»

И тут вдруг внезапно Хрюшкин, за которого все уже давно забыли, как будто его нету вобще. Так вот, Хрюшкин, короче, лежал-лежал, и в этот самый момент, когда мент пистолетом размахивает, телевизор орет, дурдомовцы на измене. И в этот момент Хрюшкин вдруг как перднет! Прямо аж люстра затряслась! И всех, кто был с ним в комнате, резко пробивает на хи-хи.

Поржали, короче, минут пятнадцать, и сразу стали все как родные братья. А тут кстати по телевизору началось Белое солнце пустыни и все стали дружно в него втыкать.

Hо Хрюшкин, он же, в натуре. Короче, кайфоломщик всем известный. Людям клево, они только прикололись повтыкать в телевизор, а Хрюшкин прикололся попердеть. Пердит, блядь, и пердит! То перднет, блядь, то опять снова перднет! И кроме того что воняет, как вагон тухлой капусты. Так, кроме того, еще высаживает людей, что он вот-вот сейчас усрется. И что с ним потом делать. Дурдомовцы говорят: а давайте его в ванну положим, чтобы как только, так и сразу. А менты говорят, давайте его лучше вобще с квартиры вынесем, чтобы он тут вобще не вонял.

В результате, приходит вечером Хрюшина жена и застает такую картину.

Короче, Хрюшкин лежит на коврике у порога, уже слегка обосравшийся. Hо чувствуется, что это еще только самое начало.

Конечно, эта картина ее ни хуя не радует. В натуре, чуваки, что тут может быть радостного: лежит мужик обосравшийся, весь в гамнище, штын стоит на весь подъезд, как будто гамновозка залпом ебанула. Или представьте себе гамнометный обстрел вражеских позиций, в шесть часов вечера, когда все в окопах уже покурили и посадились пить чай. А тут вдруг с неба хуяк! хуяк! хуяк! – и все окопы гамном заплыли. Гады немцы плавают в гамне, автоматы у них ни хуя не стреляют, а тут чапаевцы как ринулись в атаку! УРА! – и наши победили! А сраные фашисты бросают свои окопы и бегут на речку отмываться. А мы туда гоп! и канализацию спустим, чтобы хуй они отмылись… не! Гоню, гоню, гоню. Садизм, вобще. Ха! А как, однако, меня занесло! Я же за Хрюшкина рассказывал. Hу, короче, Хрюшкин.