– О'кей, Райан, ты можешь просто сказать, что твое предложение немного поговорить о Сьюзен было всего лишь вежливостью, вроде того, как какому-нибудь плохому актеру предлагают когда-нибудь сыграть в сквош, чтобы от него отделаться.

– Джон, мне нужно съездить и кое в чем помочь своей подружке.

– Подружке?

– Каким странным тоном ты говоришь.

– Я? Самым обыкновенным. Я всего лишь сказал «подружке».

– Ты что – считаешь меня геем?

– Разве я сказал такое?

– У тебя был такой голос.

– Но ты ведь гей?

– Нет.

– Не верю.

– Боже, мне надо позвонить. Пойди, слопай что-нибудь, а я минут через пять тебе перезвоню.

Джон повесил трубку. Через три минуты телефон зазвонил.

– Ванесса говорит – ты можешь приехать и помочь нам.

– Помочь? О чем ты?

– Увидишь.

Райан оставил адрес Ванессы, живущей в Санта-Монике. Они договорились встретиться через час, но Джон приехал раньше.

Ванесса открыла дверь, невозмутимая, в очках в роговой оправе, придававших ей вид ученой дамы, в трикотажном костюме, который, казалось, был перенесен из другой части этого столетия. Джон решил, что Ванесса похожа на одну из убитых в Канзасе дочерей Клаттера. Она предложила Джону сесть в кресло.

– Может, хочешь чего-нибудь выпить?

– Хм… колу.

– Разумеется.

Она прошла на кухню. Джон услышал, как открылась и захлопнулась дверца холодильника, доносились и другие знакомые кухонные звуки. Ванесса имела умный вид, который ей никак не удавалось скрыть. У нее был взгляд лазерного сканера, какой бывает у самых высокооплачиваемых личных секретарей, таких секретарей, благодаря которым режиссеры-неандертальцы, авторы тупых фильмов для подростков, вдруг становятся стильными и изысканными. Такие секретари пишут краткие изящные речи режиссерам, чтобы те произнесли их, когда будут преподносить огромный чек какой-нибудь тщательно выбранной, современнейшей благотворительной организации.

Совершенно очевидно, Ванесса была чудом природы, оказавшимся где-то в самой крайней правой точке гауссовой кривой.

– Чем зарабатываешь на жизнь, Ванесса? – спросил Джон.

– Работаю в «Рэнд корпорейшн».

Джона это ничуть не удивило.

– Не слабо. И что делаешь?

– Участвую в мозговом штурме.

– То есть просиживаете целыми днями в специальных креслах, размышляя над вариантами стратегии вооруженного вторжения и тем, как можно подавить развитие электромобилей?

Ванесса сделала вид, что не слышала всего этого, и, войдя, протянула Джону стакан с колой. Он отхлебнул и помолчал.

– Послушай, а ведь действительно вкусно.

Сладкий напиток понравился ему, и он одним залпом выпил полстакана.

– Надо же – напрочь позабыл, какой вкусной может быть самая обычная кола.

– Дело не в коле. Дело во мне. Я добавила сахару. Две чайные ложки.

Джон закашлялся.

– Ты добавила сахар в колу? Это же возмутительно!

– Не будь дураком.

Она присела на диван.

– Все стонали и жаловались, когда в восьмидесятые состав кока-колы изменился. Если хочешь колы в стиле пятидесятых, добавь в нее сахарку. Мне показалось, Джон, тебе это понравилось.

С минуту они молча пили колу, потом Ванесса сказала:

– Райан сказал, что ты считаешь его геем.

– Ну и?

Ванесса, очевидно, не разделяла такую точку зрения.

– Он мой друг, Джон.

Она сделала еще глоток.

– Лично мне больше нравится диетическая кола, но я всегда подсыпаю сахару. Наверно, у меня действительно извращенный вкус.

Она опустила глаза под пристальным взглядом Джона.

– Мы с Райаном любим друг друга.

– Я тоже люблю своего друга Айвана, но не назначаю ему свиданий.

– Ой, только помолчи. Эрос. Агапе. Секс. Дружба. Тут все вместе. Я не тупая.

– Ты хочешь сказать – в ваших отношениях есть эрос?

Глаза Ванессы блеснули, но она промолчала.

– Это, конечно, не Тарзан и Джейн, но это по-настоящему. Он искренен со мной.

Джон раскусил кубик льда.

Ванесса посмотрела в окно.

– Райан приехал. Мы с тобой просто пили колу, ладно?

Через некоторое время все трое уже ехали в машине.

– Если хочешь поговорить о Сьюзен с Ванессой – давай. Она просто замечательная, – сказал Райан Джону.

– Вот как, – ответил Джон в некотором замешательстве.

– Сьюзен Колгейт была моим кумиром, Джон, – сказала Ванесса. – Знаешь, в какой роли она обычно выступала по телевизору? В роли смышленой дочери, которая находит смыслы и структуры в этом запутанном бессмысленном мире. Мне это близко.

– Я понимаю, о чем ты, – ответил Джон. – У меня такое чувство, будто у нее ключи от моего потаенного «я». Понимаете, как будто она знает мой код, хотя я даже сам не могу верно его набрать.

– Как раз этим Ванесса зарабатывает, – сказал Райан. – В «Рэнде». Находит смыслы, структуры и коды.

– А кто ты по специальности? – спросил Джон.

– Райан же сказал – я искатель.

– Искатель?

– Именно. Когда я была еще ребенком, если что-то пропадало, люди приходили ко мне, чтобы я это нашла. Я могу найти что угодно. Я задаю вопросы. Проверяю данные. Устанавливаю взаимосвязи. И тогда потерянное находится.

– Чушь собачья.

– Эх ты, Фома неверующий. И какие изысканные выражения.

– Покажи ему на примере, – сказал Райан.

– Справедливо. Давай поговорим о тебе, Джон Лодж Джонсон, дата рождения – 5 ноября 1962 года, место рождения – Мирафлорес-Локс, зона Панамского канала. У тебя одно неопустившееся яичко, и с 1983-го по 1996-й ты вовсю смолил «кент». Начиная с 1988-го, тебя допрашивали, но так и не осудили по поводу сразу нескольких дел, связанных с наркотиками. Ты правша, но пользуешься левой рукой, бросая бейсбольный мяч и мастурбируя. Около двух лет назад ты был должен налоговой службе более 11,3 миллиона долларов, которые были возвращены восемь месяцев спустя после полной ликвидации твоих активов и банковских счетов, два из которых помещались в швейцарских банках в Давосе, – ты полагал, что налоговая служба ничего не знает о них, но они знали, и тебе повезло, что ты сообщил об их существовании, иначе они отрезали бы твое неопустившееся яичко, насадили на вилку и съели за обедом. У тебя кровь третьей группы, а твой IQ – 128. За последние десять лет тебе выписывали более тридцати различных психотропных средств, и ты по одному и тому же рецепту приобретал препараты в разных аптеках в округах Лос-Анджелес, Вентура и Сан-Бернардино. Ты гетеросексуал, но несколько раз по просьбе женщины занимался сексом втроем. За несколько месяцев до твоего широко освещенного в печати исчезновения ты попытался передать все твои права и будущие гонорары «Рональд Макдоналд хаус». Однако благодаря твоему другу Айвану суд отклонил право на подобную передачу и вместо этого назначил совет опекунов, которые скоро соберутся с целью оценить твою вменяемость, чтобы вернуть тебе твою кучу денег, с которыми, как ты всерьез полагал, ты расстался навсегда. Я бы на твоем месте послала Айвану корзину фруктов, Джон Лодж Джонсон.

Джон буквально онемел.

– Здорово, правда? – сказал Райан.

– Желаешь еще? – спросила Ванесса. – Почти девяносто пять процентов твоих телефонных звонков ты делаешь либо в Нью-Йорк, либо в Калифорнию. Начиная с 1991-го и до твоего исчезновения ты тратил каждый месяц на телефонный секс примерно девять тысяч пятьсот долларов. Я еще не знаю, прибегал ли ты после этого к телефонному сексу или нет. Наиболее часто набираемый тобой номер принадлежит твоей небезызвестной мадам Мелоди Ланье из Беверли-Хиллз, которая – спорю, тебе это неизвестно – страдает малярией и которая также потеряла мизинец на левой ноге в автокатастрофе в Дарвине в Австралии в 1984 году. Ничто и никто не укроется от всевидящего ока, то есть от меня, Ванессы Гумбольдт. Так-то.

– Мелоди никакая не моя мадам, а ты просто чудовище.

– Не будь таким тугодумом. Все и так очевидно, надо только знать, где посмотреть.

– Хороша, верно? – сказал Райан. – Она тебе и в Ватикане найдет того, кто делает аборты.