Когда майор и сыщица покинули резиденцию Министерства государственной безопасности, девушка отказалась от предложенного экипажа, и сказала, что хочет прогуляться. Солнце клонилось к закату, тени от многоэтажек накрывали тротуары, и на улицах Берлина становилось прохладно. Настя, заложив руки за спину и не глядя по сторонам, широко шагала в сторону набережной Шпрее. Там она опёрлась о чугунную ограду, крашенную в чёрный цвет, и долго смотрела на грязную воду реки, снующие туда-сюда лодки, пыхтящие паром катера и грузные самоходные баржи. Дронов всё это время молча следовал за подругой, стараясь держаться вне поля её зрения. Впрочем, когда закат плавно перешёл в сумерки, девушка сама повернулась к напарнику. На губах её играла слегка виноватая улыбка.

— Извини. — Сказала она, беря его за руку. — Напугала тебя, да? Всё в порядке, не беспокойся. Видишь ли, дядюшка Готфрид — уникум. Единственный человек, при разговоре с которым я иногда ощущаю себя неопытной и неумелой стажёркой. Это… болезненно для моего самолюбия. Оно у меня большое, ты же знаешь.

— А то. — Легонько улыбнулся в ответ майор.

— Ну и вот… дядюшка-то прав. И мне стыдно, что я на него злюсь. От этого ещё хуже. Но через пару часов пройдёт. — Она посмотрела Николаю в глаза, улыбка её из виноватой превратилась в лукавую. — Если будет повод отвлечься — то и быстрее. Давай вернёмся в «Жандарма». Ты ведь поможешь мне отвлечься?

— Конечно.

— Отлично! Значит, по пути купим сосисок, свежих куриных яиц и масла для сковороды. Эй, что это за погасший взгляд?…

Ночной парк шумел, как и в первый раз напоминая Дронову самый настоящий лес. Но теперь он не ощущал из-за этого дискомфорта. Наоборот, майор был в своей стихии. По левую руку от него, на расстоянии видимости, шагал егерь в зелёном сюртуке и чёрном кивере, вооружённый коротким карабином. По правую — ещё один. Цепочка солдат двигалась медленным шагом через подёрнутый синей дымкой Тиргартен — а с другого конца парка им навстречу столь же неспешно продвигалась вторая. Собственно, это была идея Дронова. Хотя поначалу директор Беккер полностью исключил участие военных в операции, Николай сумел на следующий день убедить его, что армейские егеря куда лучше полицейских прочешут огромные парковые зоны вокруг Рейхстага. Такую мысль ему подсказали как раз-таки воспоминания о первом визите — о густой чащобе в центре столицы, о тёмной массе деревьев, подступающей к шоссе в лунном свете, о шепчущей на ветерке листве. Простые патрульные тут наверняка ощущали бы себя неуютно. Егерям проще — их для такого готовили.

Анастасия полагала, что за подрывом будут наблюдать с крыши или верхних этажей одного из многоэтажных зданий, откуда стеклянный купол Рейхстага виден превосходно. Дронов же готов был поставить на парки — туда, по его мнению, было проще проникнуть незаметно, там проще спрятаться. А правительственное здание, ярко совещённое даже глубокой ночью, видно из многих точек. В результате облава разделилась на три части. Все они выдвинулись на позиции за пару часов до рассвета — чтобы дать неизвестному противнику время залезть в ловушку.

Первая часть, набранная из самых опытных берлинских полицейских, усиленная полевыми агентами Штази, отправилась под землю. На них лежала важнейшая задача — не допустить взрыва. Если бомбы уже установлены, их должны были отыскать и обезвредить. Если подрывники ещё не явились, полицейским следовало рассыпаться по канализации и ожидать в многочисленных засадах.

Вторая часть, тоже составленная из полицейских и агентов Министерства, во главе с самой Настей прочёсывала городскую застройку. Они имели приказ без колебаний задерживать всякого, кто покажется им подозрительным, а также проверять частные квартиры при необходимости. Дронов уже представлял, сколько бездомных и бродяг, обитающих в городских подвалах и на чердаках многоэтажек, отправится сегодня в кутузку.

Наконец, третью часть облавы образовывали армейские части — три роты пеших егерей. Они прибыли «на старт» последними, зато развернулись много быстрее полицейских. Егеря оцепили Тиргартен, проверили мелкие рощицы вне его черты, после чего двумя цепями вошли в огромный парк. Николай не столько командовал ими, сколько приглядывал за ходом операции, чтобы доложиться потом Насте. Немецкие егеря своё дело знали и без него. Тем не менее, русскому офицеру доверили идти в центре одной из цепей — тот знал, насколько важное это место, и был благодарен за оказанное доверие.

Даже с учётом поправок, внесённых дядюшкой Готфридом, всё это было одной огромной авантюрой. Очень в духе Анастасии. Однако Дронов понимал, почему опытный и осторожный начальник Пятого отдела принял план сыщицы. Даже если облава закончится пшиком, если они никого не поймают и ничего не найдут сегодня — их действия всё равно сорвут готовящуюся провокацию. Неприятель будет вынужден отступиться от своего плана, внести в него коррективы. Возможно, он даже испугается и всполошится, обнаружив, какие силы подняты против него. Всё это выигрывает время для расследования. К тому же, чем дольше разрыв по времени между провокациями, тем меньше от них эффект. Выбив одно звено из цепочки злодеяний, они, быть может, вовсе её разорвут.

— Всё в порядке?, — Поинтересовался возникший из полумрака лейтенант егерей. Он вместе с ещё одним офицером крейсировал вдоль цепи, опрашивая солдат и проверяя обстановку, чтобы сообщить её идущему позади капитану.

— Так точно, герр лейтенант. Ничего необычного. — Отозвался шагающий справа от Николая боец.

— Всё в порядке. — Подтвердил Дронов.

— Герр майор. — Кивнул ему егерь-офицер, прежде чем пройти дальше.

Однако исчезнуть во мраке он не успел. Далеко справа послышались голоса — кто-то кого-то окликал. А ещё через несколько секунд хлопнул выстрел.

— Остановиться!, — Рявкнул лейтенант, бросаясь на шум и на бегу выхватывая револьвер. — Передать по цепи! Остановиться!

Дронов последовал за ним, также на бегу обнажая оружие. За первым выстрелом последовали ещё два звонких хлопка, в ответ залпом ударили егерские карабины — три или четыре разом, не меньше. Меж деревьев замелькали пятна света, и навстречу бегущим офицерам внезапно выскочил… грузовой паромобиль с зажжёнными фарами. Николай и германский лейтенант бросились в стороны, спасаясь из-под колёс. Машина, обдав их горячим паром, промчалась мимо, рыская из стороны в сторону, петляя меж деревьев. Николай торопливо поднялся на колено, вскинул револьвер — слишком поздно. Паромобиль скрылся за древесными стволами. Зато там, откуда он приехал, вновь вспыхнуло пламя. Что-то ярко сверкнуло, раздалось глухое шипение, резко перешедшее в рёв, и из-за макушек деревьев в небо взмыли три алые звезды. Оставляя за собой дымные хвосты, они умчались куда-то на север. Ещё мгновенье спустя грянул взрыв. Но не там, куда улетели «звёзды». На земле, неподалёку, едва ли в сотне метров от Николая.

Майор во второй раз бросился наземь, прикрывая голову руками. Земля ощутимо дрогнула, над головой офицера пронеслась слабенькая ударная волна, осыпавшая его листьями, веточками и какой-то трухой. Когда Дронов встал, вытряхивая из волос осыпавшийся с крон древесный мусор, место взрыва уже вовсю пылало. Пожар охватил несколько деревьев и понемногу распространялся. На фоне стены живого пламени можно было различить чёрные человеческие фигурки — егеря отступали перед огнём, помогая раненым и контуженным товарищам.

— Ничего себе… полыхает. — Ошарашенно произнёс немецкий лейтенант, тоже поднявшийся на ноги.

— Зажигательная смесь. — Дронов тряхнул головой, не отводя взгляда от огня. — Это точно зажигательная смесь. Но что было в небе? И что, в Бога душу, вообще произошло?…

Солнца пока не было видно за зданиями, но первые его лучи уже играли в тонких струйках дыма, реющих над Кёнигсплатц. Пахло гарью и какой-то химией. Причём если дымом тянуло по всей Королевской площади, то острый химический запах ощущался лишь у самых ступенек Рейхстага, развеиваясь уже в полусотне метров от него. Когда Николай поинтересовался у офицера-брандмейстера его источником, тот отмахнулся: