— Иди в дом, хозяйка тебя посмотрит. — Сказал капитан Саше, вернувшись. — Доверься ей. Медицина здесь, может, и примитивная, но в мелких и простых травмах вроде ушибов жители знают толк. А лечат их в основном женщины, и чем женщина старше, тем в этом деле опытней.

— Спасибо. Только я неплохо себя чувствую, не думаю, что вам стоит обо мне беспокоиться. — Слабо улыбнувшись, заверила девушка — уже спешившаяся и держащая Ак-Булут под уздцы. Лицо стажёрки было бледным, но держалась она и в самом деле бодро. Однако Николай, решив не поддаваться, буркнул:

— Вот и убедимся. Я за твоё здоровье головой отвечаю. Не заставляй уговаривать, марш в дом.

Тяжко вздохнув, Настина ученица передала поводья кобылы унтеру Черневому и скрылась в мазанке. Минуту спустя оттуда вышел староста, хихикающий и потирающий затылок — его выставила жена, как он сам объяснил, «чтоб не подглядывал». Дронов тут же взял старика в оборот и договорился о покупке кое-какой снеди в дорогу и корма для лошадей. Обошлась сделка в сущие копейки, местные крестьяне-декхане доходами избалованы не были. Закончив, офицер скомандовал отряду часовой привал и на пару с Невским поупражнялся в фехтовании. К сабле, подаренной татарским купцом, ещё надо было привыкнуть, а у него всё не хватало свободного времени. К тому же, не мешало отвлечься от беспокойных мыслей — махание тяжёлым железом для такой цели подходило как нельзя лучше.

Казачий командир оказался превосходным партнёром. Уже пару минут спустя Николай убедился, что немного уступает ему почти по всем показателям, кроме, разве что, физической силы. А с незнакомым оружием в руках и вовсе ловить было нечего — Дмитрий Александрович быстро вычислил слабые стороны соперника и пользовался ими без зазрения совести. Например, поскольку сабля была легче привычного палаша, капитан вкладывал в замах слишком много энергии, его заносило, и он открывался для удара. С другой стороны, купеческим подарком можно было орудовать куда более быстро и ловко, ибо он был превосходно сбалансирован. Требовалось лишь как следует приноровиться.

Они ещё не закончили, когда на пороге жилища старосты в сопровождении его супруги появилась Саша — одёргивающая курточку и отчего-то слегка покрасневшая. Дронов жестом показал казаку, что поединок окончен, бросил клинок в ножны, и поспешил к ней. Спросил:

— Всё хорошо?

— Вроде да. — Кивнула стажёрка — румянец с её щёк постепенно сходил, возвращался бледность. — Я, правда, ни слова не поняла из того что она мне говорила…

— Да, ничего страшного. — Подошедший Джантай выспросил пожилую женщину, и повернулся к товарищам. — Кости должны быть целы, на груди и спине синяки только. Она втёрла в ушибы мазь, чтобы быстрее зажили. Советует ещё травяной отвар на ночь, чтобы боль спать не мешала. И спать на боку три дня. Рецепт отвара я знаю, поищу на привале что для него надо.

— Спасибо. И ей тоже. — Николай прижал ладонь к груди и благодарно склонил голову перед женой старосты. Та фыркнула, сказала что-то с улыбкой и махнула рукой.

— Говорит, не за что благодарить, и без её помощи зажило бы. — Перевёл проводник. — Девушка молодая, крепкая, от синяков не помрёт.

«Это Саша-то крепкая?» — мысленно усомнился Дронов, смерив взглядом тоненькую фигурку будущей сыщицы. — «Тростинка же, дунь — переломится… Хотя… Ведь сколько уже пережила наравне с нами, и не жаловалась. А уж та ночная вылазка в Аулие-Ата чего стоит… Нет, всё ж не ошиблись в Третьем отделении, когда её в полевые агенты определили, это я слишком уверенно по внешности сужу».

— Время ещё есть, стоит отобедать. — Произнёс он вслух. — Чтоб во второй половине дня скакать подольше. Давайте к остальным.

Разводить костёр не стали, ограничились хлебом с солониной и чаем, согретым на очаге в доме старосты. За трапезой Николай с Сашей уселись чуть наособицу, в сторонке от товарищей — по настоянию Дронова, который хотел побеседовать без лишних свидетелей. Дав девушке спокойно поесть и прикончив свой бутерброд, он осторожно спросил:

— Ты действительно в норме?

— Да, не волнуйтесь. — Отозвалась стажёрка, потягивая чай из кружки, которую обхватила двумя ладонями. — Не надо больше задерживать отряд ради меня, я выдержу прежний темп. Болит под ключицами и между лопаток, в седле держаться не мешает.

— Хорошо. — Кивнул Николай. — Но я не только об ушибах.

— А о чём?…, — Александра подняла на него взгляд, продолжая сжимать кружку. Вскинула брови. — А-а, поняла… Я стреляла в человека, да?

— Ну… да. — Капитан был малость сбит с толку. Настина ученица сказала это сама, да ещё таким безмятежным тоном… Ему, как командиру сперва взвода, а затем и роты драгун, доводилось видеть новобранцев, совершивших своё первое убийство в качестве солдата — они реагировали очень по-разному, и почти с каждым потом приходилось вести непростой разговор. Но вот с юной девушкой проводить такого рода беседы Николаю ещё не доводилось, и он не был уверен, что его прежний опыт будет полезен. Тем более, девушка-то непростая, кто знает, что там ещё включала спецподготовка сыскного агента…

— Я… наверное, должна переживать. — Саша опустила голову и отчего-то поёжилась, сильнее стиснула кружку — так, что костяшки побелели. — Я знаю, что должна переживать, это нормально. Я не хотела его убивать. Если б в глазах не мутилось, и в комнате было светлее, я бы стреляла ему в руку. Чтоб выбить нож. Но он уже замахивался, я от боли почти ослепла, и пришлось выстрелить в корпус, как учили — в верхнюю треть. Чтоб не промазать с первой попытки.

— И это было верное решение. — Уверенно произнёс Николай, чуть подавшись вперёд — для большей убедительности. — Бывают ситуации, когда на выбор остаются мгновенья, а цена ошибки — жизнь друга, или даже твоя собственная. Ты меня сегодня спасла, хотя должно бы быть наоборот. Я этого не забуду. И Настя оценит, я уверен.

Про себя он подумал, что госпожа сыскной агент произошедшее в самом деле «оценит» достойно — и по возвращении в Пишпек оборвёт ему, горе-телохранителю, все уши, если чего похуже не измыслит. Благо, с фантазией у неё порядок. И по заслугам — кто тут кого из беды выручать должен, рыцарь принцессу, или принцесса рыцаря?

— Я бы сейчас очень хотела поговорить с наставницей. — Почти прошептала Александра, ставя кружку на землю. — Хотелось бы услышать, как было у неё… Но спасибо тебе, что ты рядом. Что слушаешь.

— Я, конечно, не доктор Фрейд. — Капитан криво усмехнулся, припоминая их давний разговор. — Но мои уши к твоим услугам. Не стесняйся, я ведь солдат, как раз по этой части повидал кой-чего. И могу сказать, что ты молодец. Видел я детину здоровенного, из городских, с меня ростом, да в плечах ещё шире — он после первого боя сутки ходил как мешком пришибленный, со стеклянными глазами и ртом приоткрытым. Есть не мог, спать не мог, пока мы его всем взводом не упоили в зюзю. Потом поправился, как похмелье прошло.

Что помянутого «детину», рядового Остапенко, убили полтора года назад, при штурме Токмака, он упоминать не стал. Тогда драгунская рота понесла огромные потери самым глупейшим образом — её попытались высадить на стены крепости с боевых дирижаблей, а у хокандцев оказалась отличная зенитная артиллерия, которую в их войске увидеть никто не ожидал. И сотни солдат сгорели в десантных отсеках воздушных кораблей, даже не увидев врага. Пушки же, судя по всему, были то ли проданы, то ли подарены Англией вместе с инструкторами…

— Николай, понимаешь…, — Маленькая сыщица вновь посмотрела мужчине в глаза. Слабо, натянуто улыбнулась. — Мне бы сейчас было легче, чувствуй я себя как этот твой боец. Но я… я действительно в порядке и совсем не переживаю. Это-то меня и беспокоит. Именно это. Я от себя такого не ожидала. Я выстрелила в… я убила человека. Плохого человека, врага, который хотел причинить вред тебе, моего другу. Который наверняка работает на врагов нашей страны. Ох, как высокопарно звучит…, — Она прикрыло лицо ладонями, глухо выдавила. — Я его убила и совсем не расстроилась. Понимаешь? Именно это меня напугало, само по себе. Мне жаль этого Азиза, но я не чувствую ужаса от сделанного. Лишь облегчение от того, что успела прежде, чем он опустил нож… Даже… удовлетворение, наверное — что не промахнулась, хоть и была в полуобмороке. Разве это правильно?