— Я мужчина! — неожиданно сурово заявила она, перестав модулировать голос, — Я не позволю обкромсать себя.

Старший Советник посмотрел на свою строптивую юную жену с нескрываемым удивлением.

— Что?

— Надоело всё! — буркнула Миголь, срывая футболку, — Я мужчина! Крис — женщина. Биологическая женщина. Как и все «резервуары»! И скоро об этом узнает вся колония!

Старший Советник нахмурился.

— Кажется, дитя моё, ты располагаешь какой-то информацией, которой не располагаю я… Хм…

Он вышел из машины и вытащил Миголь за собой, стремительно зашагав к входу на базу. Чуть позади сразу же возникло несколько молчаливых хоккеистов-охранников.

— Судя по всему, они нашли способ подключиться к центральным каналам вещания, — проговорил Старший Советник, сурово поджимая губы, — И ты приведёшь меня к их центру вещания.

— Вот ещё! — упиралась Миголь. Потом попыталась даже кусаться. За что получила весьма ощутимую затрещину.

— Послушай, девочка, — процедил Старший Советник сквозь зубы, — Либо до них и твоей…эм… Крис доберёмся мы, либо я отдам им приказ выискать их всех по запаху.

Он небрежным кивком указал на оживившихся хоккеистов.

— Они с лёгкостью сделают это. И будут весьма довольны…

Хоккеисты, словно в подтверждение его слов, заурчали и показали страшные зубы. Миголь сглотнула и прошептала:

— Зачем тебе Крис? И что ты собираешься делать?

— Долго объяснять, — презрительно фыркнул Старший Советник, чуть повернувшись к хоккеистам, — Итак…

— Хорошо! Я отведу! — быстро сказала Миголь. Хоккеисты за её спиной недовольно зарычали.

***

— Пять секунд! — предупредил оператор, отстроив камеру.

Крис посмотрела в камеру, приподняв младенца так, чтобы и он оказался в кадре.

— Два… Один. Давай.

— Внимание! — проговорила Крис, глядя в тёмный объектив, — Слушайте все! Правительство скрывает от вас, что…

Внезапно распахнулась дверь. Толстое стекло осыпалось на пол мелким переливающимся крошевом, оператор погиб сразу, изрешеченный смерчем пуль, а его напарник только и успел, что выхватить пистолет-пулемёт, но сразу же кувырнулся назад, разбрызгивая кровь из простреленного горла и головы. Камера почти сразу же прыснула осколками расстрелянного объектива и завалилась на бок. Младенец хрипло, надсадно взревел, Крис прижала его к себе, судорожно вздохнув и резко оглянувшись на дверь.

На пороге стоял Старший Советник в своём длинном церемониальном плаще, наспех накинутом на какую-то тёмную повседневную одежду. И опускал руку с всё ещё дымящимся пистолетом-пулемётом.

Рядом с мужем стояла бледная и неподвижная, как статуя, Миголь. А за спинами парочки переминались с ноги на ногу и волновались, почуяв кровь, несколько хоккеистов.

— Ты… — прошептала Крис.

— Я… Я не… — едва не зарыдала Миголь.

Тем временем Старший Советник шагнул вперёд, переступая трупы, перевёрнутую камеру, хрупая массивными подошвами по осколкам стекла.

— Ну что ж, снова здравствуй, — спокойно произнёс он, протягивая руку, — Давай сюда ребёнка. И не совершай никаких глупостей. Если будешь паинькой, тебя вернут в лабораторию и забудут обо всём, что произошло. А если вздумаешь сопротивляться…

Хоккеисты осторожно оттолкнулись от пола коньками и тяжело вкатились в комнату, огромные, страшные, распространяющие вокруг себя сухой мертвенный холод.

Крис прижала к себе орущего младенца и быстро помотала головой из стороны в сторону.

— Люди должны знать всё! Вы не можете больше скрывать!

Старший Советник устало потёр висок, прикрыв глаза, словно от головной боли, и коротко кивнул хоккеистам. Миголь успела только судорожно втянуть в лёгкие воздух, собираясь то ли закричать, то ли броситься вперёд, даже не думая о том, что она стала бы делать. Но хоккеисты оказались быстрее. Они рванулись к постели, походя выцарапав из рук Крис ребёнка и отшвырнув его назад (Старший Советник с удивительной лёгкостью поймал дитя), а затем в пару ударов раскромсали Крис на части. Она отчаянно отмахивалась и хрипела, когда её буквально разделывали, но умолкла очень быстро. Миголь, зажмурившись и заткнув уши, сползла на пол и тихонечко взвыла. Хоккеисты, выбрав себе куски по вкусу, один за другим отправились на поиски своего Вратаря, чтобы он, охладив мясо, помог его поглотить.

Старший Советник развернулся, брезгливо морщась от воплей младенца, и шагнул к выходу из комнаты. Миголь сжалась и дрожала, боясь даже поднять глаза на кровавое месиво на постели — всё, что осталось от Крис.

Клаус Клеменс-Зорге буркнул на ходу:

— Вставай, пошли. Нечего нам тут делать.

Внезапно он дёрнулся и отскочил в сторону — и вовремя. Сразу же прозвучал треск выстрелов, и противоположная стена покрылась круглыми рытвинами пулевых отверстий.

— Выходи, Зорге! — раздался хриплый выкрик из полутёмного коридора. Миголь подняла голову, всхлипнув. Она узнала голос Кайла.

— Доутли? — удивлённо проговорил Старший Советник, прижимая к себе всё ещё орущего младенца и осторожно перемещаясь в более удобное для стрельбы место, — Миголь, идиотка, быстро иди сюда!

Он спрятался за надёжным укрытием — массивной кроватью, с простыни которой капала кровь растерзанной Крис. Его прикрывали ещё и тела убитых оператора и его ассистента, а также металлическая туша устаревшей здоровенной камеры. Миголь тряслась у косяка.

— Иди сюда быстро! — прошипел Старший Советник. Миголь приподнялась и шмыгнула к мужу. Над головой стрекотнуло, и на макушку посыпалась штукатурка, выбитая выстрелами. Миголь пискнула и схоронилась за кроватью, едва не споткнувшись о труп оператора и не свалившись лицом в кровавое месиво на простынях.

— Выходи, хватит прятаться! — крикнул из темноты Кайл снова, — Если не будешь стоять у нас на пути, тебе позволят уйти!

— Ты сам не веришь в то, что говоришь, — ответил Старший Советник, перекрикивая плач младенца на своих руках, — Подумай, если ты убьёшь меня, то тебя уничтожат в ближайшие сутки, где бы ты ни прятался!

— Пусть так, но мы должны закончить начатое! Отдай ребёнка. Его должны увидеть люди.

— Ты всё ещё хочешь осуществить свою бредовую идею о том, чтобы всем рассказать правду?

Миголь с изумлением уставилась на мужа и приоткрыла рот.

— Ты знал? — прошептала Миголь. Муж лишь отмахнулся.

— Люди должны знать! Вы прячете женщин! Мы должны сообщить всем жителям этой колонии правду.

— И ты думаешь, что творишь благо? Кайл, ты идиот! Ты ничего не понимаешь! Ты хочешь, чтобы все узнали, что на планете на самом деле остались биологические женщины? Предлагаешь открыть лаборатории и раздать каждому мужчине по женщине? И думаешь, что все обрадуются и сразу же начнут жить, как наши предки сотни лет назад?

Ответом было напряжённое молчание.

— Люди давно забыли, что женщина — это такой же человек, как и мужчина, с теми же чувствами, мыслями, правами, — продолжал Старший Советник чуть тише, — В сознании современных людей женщина — это некий признак привилегированного положения, знак престижа. То, при помощи чего размножаются, а размножаться дозволено только лучшим. Но вот в чём загвоздка. Сейчас на планете женщин не просто хватит на каждого мужчину, а даже придётся по две или три. А всё потому, что маятник природы качнулся в противоположную сторону. Конечно, женщин всегда было гораздо больше мужчин, и человечество прекрасно существовало при подобном раскладе. Однако если сообщить сейчас, что в секретных правительственных лабораториях скрывается подобное количество женщин, вполне может начаться самая настоящая гражданская война. Элита — то есть, самые генетически здоровые члены общества — малочисленна по сравнению с низшими слоями. Ты готов к ревущему стаду черни, судорожно нахапывающему себе баб побольше?

В коридоре всё ещё царила тишина.

— Кайл, — произнёс Старший Советник уже вполне миролюбиво, — Всё должно оставаться так, как есть сейчас. Пойми, ведь это идеальная модель общества. Многие колонии попросту вымерли от последствий генетических нарушений, спровоцированных атомной катастрофой в прошлом, а многие сгнили в эпидемиях венерических болезней. Мы же создаём здоровых, красивых и сильных.