Мадди сменила свой комбинезон на платье с длинной пестрой юбкой, из-за чего действительно выглядела цыганкой, как она себя называла. Рядом с ней окружающие казались блеклыми и бесцветными.

— Можно было бы взять такси, — нарочито сухо проговорил он, оберегая себя от опасности невзначай коснуться ее.

— Я так и не привыкла пользоваться такси. Кстати, обед за мой счет. Идемте скорее, мне нужно подкрепиться. — Она так просто и непринужденно взяла его под руку, что ему некуда было деться. — Вы, наверное, проголодались, поджидая меня. Я так буквально умираю от голода, а ведь мне не пришлось вас ждать. — Она слегка посторонилась, уступив дорогу торопящейся женщине. — Здесь рядом есть отличная пиццерия…

— Нет-нет, сегодня я вас угощаю, — прервал он ее. — И мы закажем что-нибудь получше пиццы.

Мадди удивилась, когда ему с первой попытки удалось поймать такси, и не стала возражать, услышав, как он называет водителю адрес солидного заведения в районе Парк-авеню.

— Что ж, на этот раз обойдусь без пиццы! — обожающая всякие сюрпризы, весело сказала она. — Вы знаете, ваш папа мне очень понравился.

— Могу вас порадовать: ваше чувство оказалось взаимным.

Мадди и глазом не моргнула, когда машина вынуждена была остановиться на красный светофор, и водитель начал ругаться на арабском.

— Разве неудивительно, что он, оказывается, знал моих родителей? Мой папа любит бросаться громкими именами — особенно если он незнаком с этими персонами. Но о вашем отце никогда не говорил.

Рид в это время гадал, останется ли ее аромат в этом душном такси, когда они выйдут. И решил, что останется.

— Наверное, он забыл.

Мадди весело фыркнула:

— Вряд ли. Однажды папа познакомился с племянником жены одного человека, который всего лишь статистом играл в фильме «Поющие под дождем». И запомнил его на всю жизнь. Мне кажется странным, что ваш папа запомнил этот ночлег в отеле, но, возможно, для него это было очень важно.

Риду это тоже казалось необычным. Эдвин встречался с сотнями людей. Почему он так хорошо запомнил чету странствующих актеров, которые приютили его всего на одну ночь?

— Могу только предположить, что ваши родители произвели на него сильное впечатление, — озвучил Рид свои мысли.

— Родители у меня действительно замечательные! Вот это да! — воскликнула она, когда такси остановилось у дорогого французского ресторана. — Я нечасто здесь бываю.

— Почему?

— Потому что в моем районе есть все, что мне нужно. — Она бы сама выпорхнула из такси, если бы Рид не успел предложить ей руку. — Из-за моей работы мне редко удается куда-то выйти, и если это случается, то с мужчинами, чье знание французского ограничивается названиями балетных позиций.

Она оборвала себя, когда Рид открыл для нее дверь ресторана.

— Об этом неприлично было говорить, да?

Они вошли в прохладный вестибюль, где веял приятный легкий аромат и царили мягкие пастельные цвета.

— Да. Но почему-то мне кажется, что вас не очень беспокоят приличия.

— Я подумаю на досуге, что это было — комплимент или оскорбление. Если оскорбление, то я разозлюсь, а я не хочу портить себе обед.

— А, месье Валентин!

— Жан-Поль, — кивнул Рид метрдотелю. — Я не заказывал столик заранее. Надеюсь, у вас найдется для нас местечко?

— Для вас — конечно! — Метр бросил быстрый профессиональный взгляд на Мадди. Не обычная для месье особа, решил он, впрочем, очень даже интересная. — Я провожу вас.

Мадди направилась за ним, гадая, как метру удастся усадить их. Она не сомневалась, что Рид щедро вознаградит его.

Это был именно такой ресторан, какой, по мнению Мадди, и должен был посещать Рид. Солидный, изысканный, оформленный с элегантным вкусом, без ультрамодных новшеств. Натюрморты с цветами на стенах, приглушенный свет и легкое благоухание создавали приятную и уютную атмосферу. Усевшись за столиком в углу, Мадди с откровенным любопытством оглядела других посетителей. Столько блеска в одном месте! Но в этом она и видела прелесть Нью-Йорка. Блеск и нищета уживались в нем на каждом шагу.

— Шампанское, мистер Валентайн?

— Что скажете, Мадди? — Рид держал карту вин, предоставив ей решать.

Она подарила метру улыбку, которая повысила ее в его мнении сразу на несколько градусов.

— Разве можно отказаться от шампанского!

— Благодарю вас, Жан-Поль. — Рид вернул ему карту.

— А здесь очень мило. — Мадди закончила осмотр зала и улыбнулась Риду. — Я не ожидала.

— Вот как? А чего же вы ожидали?

— Поэтому мне и нравится с вами встречаться. Никогда не знаешь, чего ожидать. Я все думала, появитесь ли вы еще раз на репетиции.

Он не стал признаваться, что очень хотел прийти, но счел нужным держаться подальше от того, что не входит в круг его обязанностей.

— Не вижу в этом необходимости. Я не могу дать никакого сколько-нибудь ценного совета относительно постановки. Нас ведь интересует прежде всего доход, прибыль.

Мадди серьезно посмотрела на него.

— Понятно. — Она медленно провела пальцем по рисунку скатерти. — «Валентайн рекордс» нужен успех пьесы для того, чтобы вернуть свои вложения. И чем больший успех получит пьеса, тем больше записей будет продано.

— Естественно, но мы считаем, что судьба нового мюзикла в надежных руках.

— Мне бы вашу уверенность!

Но, когда принесли шампанское, Мадди оживилась и с любопытством наблюдала за ритуалом — метр продемонстрировал этикетку, быстро и ловко открыл бутылку, так что послышался лишь приглушенный хлопок, затем налил вина в хрустальный бокал Рида, который отведал и одобрил его, затем в бокал Мадди, и она следила, как со дна устремились вверх прозрачные пузырьки воздуха.

— Думаю, нам стоит выпить за Филадельфию. — Она опять улыбалась, протягивая к нему свой бокал.

— Почему за Филадельфию?

— О тамошних премьерах много говорят.

Она коснулась его бокала своим и слегка пригубила вино. Ей приходилось строго ограничивать себя в приеме напитков и еды. Зато она от души наслаждалась каждой его каплей.

— Изумительно! В последний раз я пила шампанское на вечеринке, которую мне устроили на прощание, когда я уходила из «Парка Сюзанны», но оно было далеко не таким вкусным.

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы ушли из этой пьесы?

Прежде чем ответить, она сделала еще глоток. Какой дивный цвет придают вину свечи. Как жаль, что люди, которые могут себе позволить в любой момент выпить вина, не замечают такие вещи!

— Я отдала этой роли все, что могла, и получила от нее все, что она могла мне дать. — Она пожала плечами. — Просто настало время идти дальше. У меня неугомонные нога, Рид. Они несут меня к чему-то недостижимому… нереальному, как мечта!

— А разве вам не хочется чего-то ощутимого, прочного и надежного?

— Жизнь научила меня не считать это самым главным. Да и вообще, прежде всего ты сам должен быть сильным, уверенным в себе.

Он знал, что такое беспокойство и нетерпение, знал женщин, которые метались в поисках себя, но ни в чем не находили удовлетворения.

— Можно подумать, вам все быстро надоедает и становится скучным.

Что-то в его тоне насторожило ее, но, как всегда, она возразила горячо и искренне:

— Вот уж нет! Мне никогда не бывает скучно. Да и как можно скучать? Ведь жизнь так прекрасна!

— Значит, вы ушли из спектакля не потому, что он перестал вам нравиться, а потому, что потеряли к нему интерес?

Мадди показалось, будто он ее экзаменует, только почему? Или он проверяет себя?

— Припомнить не могу, чтобы мне когда-нибудь что-то вдруг перестало нравиться… Ой, нет, было, было! Как-то раз я увидела подушку, на которой была вышита забавная трехцветная кошка, и пришла в дикий восторг. Подушка была дорогая и ужасно большая и тяжелая. Я кое-как притащила ее домой и только тогда поняла, что она мне совершенно не нравится, да и не к чему. Ну, я забросила ее куда-то, сама не знаю… Но вы, кажется, не это имели в виду, да?