– Получается, что вся нечистая сила теперь на стороне Кормака? – переспросила Ламия. – Кроме тебя?

– Не вся, но большинство, – кивнула королева. – Когда в Альцирон нагрянули черные демоны, чтобы спасти повелителя, многие наши оказались перед выбором: либо временно отдать свои тела кормаковым слугам, как это сделал Нортерей, либо присоединиться к таким, как я. Насколько я знаю, все наши вплоть до столицы предпочли первое. Против была только я, да оборотни Святой Долины.

– А что про душегуба?

– Крон получил это прозвище задолго до того, как мы устроили заговор. Чтобы стать первым магом, нужно пролить много крови. Крон в этом преуспел. Он пустил кровь куда большему количеству человек, чем я за все годы вампирской жизни. Что касается моей смерти, то, думаю, он утопил меня лично, потому что я убила его лучшего друга. Это более объективная причина, чем та, что я отказала ему, как ты выразилась, в близости. Хотя перед смертью он мне об этом напомнил, прокляв вечной памятью о себе. Дай крови, девочка, иначе мне осталось недолго. Клянусь, я не обману тебя. Ты получишь свое золото и мое молчание о ваших с Кроном шагах. Порежь руку и капни на кору дерева. Мне этого хватит, чтобы добраться до сельского кладбища. А там я смогу восстановить силы полностью.

Ламия колебалась только секунду. Если бы ее спросили, о чем она думала, девушка бы только пожала плечами. Василика могла загипнотизировать ее, выдумать все историю и наброситься, когда жертва подойдет ближе, но из всех возможных вариантов, Ламия решила ей поверить.

Оторвав от старого кедра кусок ароматной коры, она порезала палец о шип барбариса, росшего рядом, и выдавила несколько капель крови. Потом зашла в реку и протянула кору Василике.

Королева не прыгнула и не схватила ее за дрожащую руку. Взяв кору, она прильнула к ней разбитыми губами и долго с жадностью вылизывала, словно пила божественный нектар. Наверное, для нее так оно и было.

Ламия уже собиралась возвращаться на берег, когда Василика вдруг отбросила кедровую щепку в сторону и с неожиданной силой схватила ее за руку.

– Не кричи! – зловеще прошептала она, и Ламия поняла, что не смогла бы закричать, даже если бы захотела. От страха у нее, кажется, пропал голос.

А вот королеве явно полегчало. Рваные раны на теле не исчезли, но перестали сочиться черной кровью, оголенный череп на голове затянулся, в руке, которую держала Ламию за запястье, чувствовалась нечеловеческая сила.

– Не бойся, – продолжила Василика, слегка притянув ее к себе, – я слово свое держу. Не знаю, глупая ты или храбрая, но уверена, что здравомыслящий человек ни за что не поделился бы кровью с нечистой силой. Поэтому хочу помочь. Оказать услугу в обмен за дар крови.

– Отпусти, мне ничего от тебя не надо! – яростно зашептала Ламия, удивляясь тому, куда делся голос. – Давай обещанный труп и проваливай в Лихую Козульку.

– Не горячись, – королева ласково погладила ее по руке, но вместо того, чтобы отпустить, вдруг вцепилась в запястье девушки еще сильнее и подтянула к себе. Казалось, что еще немного, и Василика заключит Ламию в объятия. От королевы вампиров пахло приторно сладко – так благоухали ночные розы в болотной излучине Маро Озера.

– Не верь Крону, – прошептала Василика на ухо Ламии. – Кровь рассказала мне о пламени, которое полыхает в твоем сердце. Такой огонь нельзя потушить. Крон зажег его в сердцах многих женщин Альцирона, и многие сгорели дотла. Я хочу отплатить добром и спасти тебя, как ты спасла меня. Когда Крон предаст тебя, назови мое имя и скажи: «Пусть дурман забвения окутает мое сердце, да забуду я Крона, повелителя четырех стихий, на веки вечные». Ты забудешь его, девочка, и жизнь или смерть станут намного легче.

– Забвение? Ты, наверное, шутишь? – Ламии было безумно страшно говорить с королевой вампиров лицом к лицу, но еще страшнее было от того, что Василика могла быть права. – Боюсь, этого не потребуется. Если Крон победит, я и так забуду его. Он уже предупреждал, что мы отправимся разными дорогами. И это правильно. У него своя жизнь, у меня своя. Думаю, не в интересах Крона, чтобы какая-то селянка помнила о том, как первого мага сжигали на костре и топили в болоте. Он сам заколдует меня.

– Ты такая молоденькая, много еще не знаешь, – сказала Василика, и Ламия поняла, что слишком часто слышит эти слова сегодня. – Я не сказала «если Крон предаст тебя», я сказала «когда». Это неизбежно. Поэтому, когда станет больно, позови, я приду. Не доверяй, Крону. Просто помни об этом, и тебе будет легче принять его предательство.

– Какое предательство? – теперь Ламия была искренне возмущена. – Мы ничего не обещали друг другу. Я ему помогаю, потому что он не оставил мне выбора. Или ты думаешь, что Крон не вернет мне прежнюю жизнь, как обещал?

Василика выпустила ее так же неожиданно, как и схватила, а потом, отстранившись, с загадочной улыбкой погрузилась в воду. Инстинкт самосохранения, спящий до этого беспробудным сном, вдруг очнулся и заставил Ламию бежать на берег так быстро, насколько позволяло течение. Выбравшись, девушка еще долго осматривала себя, не веря, что королева отпустила ее живой.

– Куда ты пропала? – раздался сзади недовольный голос Крона. – Клянусь, я не подсматривал. Просто беспокоюсь, все ли с тобой в порядке.

– Беспокоишься? – удивленно переспросила Ламия, потому что услышала это слово от первого мага впервые. – Обо мне? Поразительно. Наверное, буря скоро вернется. Если ты волнуешься обо мне, обязательно должен пойти дождь.

Крон наклонил голову, усиленно пытаясь понять, шутит она или нет. Похоже, с народными поговорками маг был незнаком.

– Чем ты тут занималась? – подозрительно спросил Крон, оглядывая ее мокрое платье.

– Белье стирала, – сказала Ламия и махнула рукой в сторону грота. – Заодно денег нам нашла, чтобы повозки не грабить. Только снимать их с трупа сам будешь, с меня мертвецов на сегодня достаточно.

И подобрав мокрую юбку, девушка зашагала к костру, оставив Крона глазеть на труп, всплывший в гроте под корнями ясеня. Узнать человека в раздувшемся синем нечто было трудно, зато в глаза сразу бросались тугие мешочки, висевшие у мертвеца на поясе. Местами джутовая ткань прохудилась, и золотые монеты рассыпались по мертвой плоти, украсив ее, словно упавшие звезды.

Королева Василика сдержала слово.

ГЛАВА 20. Старый знакомый

Белку они съесть не успели.

Пересчитав монеты, Крон с довольным видом разложил богатство на плаще перед костром и принялся делить тушку зверя, которая источала такой аромат, что Ламия была готова проглотить ее целиком с костями. О том, как она нашла труп с золотом, маг не спросил ни слова. Ламия же была девушкой гордой, поэтому молчала, не в силах забыть разговор с Василикой. Глядя на пальцы Крона, ловко разделывающие белку, девушка невольно подумала о том, скольких людей они отправили на тот свет. У мага были длинные, изящные пальцы, бабуля людей с такими руками называла «нечистые сердцем».