Что до Ричарда, то у него была Филлис. Но между ними существовала договоренность — не черным по белому, поскольку бумага была слишком драгоценной, чтобы тратить ее на договоры о совместной жизни, — устная договоренность, сводившаяся к тому, что они не станут упрекать друг друга за «измены» и будут продолжать жить в одной хижине. По крайней мере до тех пор, пока «измена» не захватит кого-то из них целиком, так что он или она попросят партнера уйти. И никаких тебе судебных тяжб или борьбы за собственность. Оба они возьмут свой грааль и уйдут в той одежде, что будет на них, оставив хижину любому желающему.

Таково было соглашение. Поэтому ничто не мешало Блэку отозваться на призыв этой женщины — призыв безмолвный, но сильный и внятный. Любое ее движение вызывало в нем ответные волны, бежавшие по телу. От каждого жеста и изгиба, словно от камня, брошенного в пруд, расходились круги желания.

— Даю одно су за ваши мысли, Дик, — сказала Анн.

— Я все решил, — отозвался он, подняв с земли свой грааль. — В последнее время я работал как проклятый, надо отдохнуть часок-другой. Давайте устроим пикник?

— Ах, Дик, вот что мне нравится в здешнем мире! Когда хочешь устроить пикник, тебе не нужно собирать еду в корзинку. Крепко хватаешь свой грааль за ручку — вот как вы сейчас, — и идешь куда вздумается. Кстати, а куда мы идем?

— В горы, — ответил он, сунув грааль под мышку. — В получасе ходьбы отсюда есть маленький родник. Туда никто не ходит. Мы сможем побыть там одни, не боясь, что нам помешают.

Свободной рукой он схватил ее повыше локтя. Плоть под его пальцами была полной, но на удивление упругой. Он ожидал от нее большей мягкости.

— Вы уверены, что я не отрываю вас от государственных дел, Дик?

— Это и есть государственное дело, — ответил он. — Как говорил Людовик XIV, государство — это я. Кстати, Анн, а вы знаете, что я потомок Короля-Солнца? У графини Монморанси родился от него ребенок, которого переправили в Англию…

Миновав площадь, они пошли вверх по склону, усеянному множеством крытых тростником хижин. Их обитатели здоровались с Блэком, но все попытки остановить его и поговорить он пресекал с ходу. Они могли прийти к нему сегодня вечером и сказать обо всем, что считали важным.

Люди отвечали, что просто хотели поболтать о грядущей стычке с Мюрелем. Ричард одаривал их белозубой улыбкой или хлопком по плечу — ничем не напоминая сдержанного и чопорного англичанина, — и продолжал идти своей дорогой.

Впрочем, дороги как таковой здесь не было. Люди строили хижины и срубы где придется, так что дома были разбросаны по округе подобно горсти игральных костей. Большинство из них стояло под высокими деревьями, похожими на сосну, — единственными представителями хвойной растительности в долине. Никаких тебе улиц и проспектов. Если вам нужно было кого-то найти, приходилось выспрашивать у окрестных жителей, или идти на Базарную площадь и ждать, пока он тоже туда придет, или же платить РА за барабанное послание. Но полной уверенности в том, что вы найдете своего человека, у вас все равно не было, ибо он мог не откликнуться на призыв. В мире, где люди не зависели друг от друга в смысле еды и крова, никто не обязан был мчаться к вам сломя голову. С другой стороны, люди, любопытные по натуре, любили пообщаться. Развлечений у них было мало, и, когда они кончали работу, время тяжким бременем давило на плечи. Так что пять против одного, что ваш человек отозвался бы на барабанный клич, если б услышал его.

Блэк повел Анн де Сельно вверх по тропке, извивавшейся среди деревьев. Тропку то и дело пересекали другие дорожки. Через некоторое время Анн призналась, что не смогла бы найти обратной дороги.

— Вы не должны бросать меня, — заявила она Блэку.

— Даже если бы вы потерялись, я бы не стал волноваться. Любой мужчина вас охотно проводит.

— Вы совершенно правы, Дик! — рассмеялась она. — Сейчас мне совершенно все равно, вернусь я назад или нет.

— Пока с вами мужчина?

— Пока со мной интересный мужчина.

— Знаете, Анн, мне всегда казалось, что лучшие из людей предпочитали общество своего собственного пола.

— Креститься нужно, когда кажется. Противоположно заряженные частицы притягивают друг друга, как объяснял мне один человек из двадцатого века. А одинаково заряженные — отталкивают. Хотя люди неординарные, будь то мужчины или женщины, должны уметь наслаждаться обществом себе подобных. Я доказала это на Земле: когда я постарела, ко мне одинаково хорошо относились и женщины, и мужчины, а следовательно, я привлекала людей не только в сексуальном смысле.

— Вы меня утешили.

— Ах, Дик, какой вы смешной! Не смотрите на меня такими глазами, пожалуйста, особенно до обеда. Я голодна, и вообще спешка тут ни к чему.

Они вышли на полянку, окружавшую небольшой родник. Холодная вода стекала ручьем вниз по склону, а потом падала серией каскадов, образуя внизу целое озеро.

— Хотите, искупнемся перед едой? — спросил Блэк. — Вода студеная, но на солнце мы быстро согреемся.

— Я не боюсь студеной воды.

Они спустились вниз, к озеру, открыли граали и вынули по куску мыла.

Блэк глянул на съестное, желая удостовериться, что там ничего не растает. Как-то раз ему выдали порцию шоколадного мороженого, но, когда он открыл крышку грааля, кто-то его отвлек. В результате мороженое растаяло, и Блэку, который очень любил это лакомство, пришлось долго ждать, пока невидимый капризный повар не удостоил его таким же угощением снова.

В граале не оказалось ничего такого, что не могло бы постоять немного на солнце. Блэк, оставив крышку открытой, снял с себя одежду, прыгнул в озеро, не дожидаясь Анн, и начал намыливаться. Вода была ледяная; он с облегчением выбрался на берег. Пока он обтирался кимоно, Анн спокойно стояла по пояс в воде и плескала на себя горстями. Блэк наблюдал за ней, завороженный не столько даже ее красотой, сколько явным удовольствием, которое доставляла ей ледяная вода. Полное тело Анн подрагивало от наслаждения, словно его ласкали горячие руки.

— Не волнуйтесь, Дик, — крикнула она, просияв той улыбкой, что преображала ее черты, делая их ослепительно прекрасными. — Я привыкла мыться в холодной воде. Она помогала мне оставаться молодой.

— Скорее, охлаждала ваш пыл, не давая вам вспыхнуть ярким пламенем, — отозвался Блэк.

Анн улыбнулась еще раз и вышла из воды. Ричард протянул ей кимоно; она энергично вытерла свою сияющую кожу. Потом подошла туда, где он стоял в солнечных лучах, еле заметно дрожа, хотя и не от холодного купания. Он взял у нее кимоно, повесил рядом с собой на ветку.

Анн повернулась легонько — и очутилась в его объятиях. Это казалось так естественно, будто иначе и быть не могло.

— Может, подождешь, пока мы пообедаем? — спросил ее Блэк.

— Нет.

— А если я скажу, что так надо?

— Ты не можешь этого сказать.

— Ты права — не могу.

Потом они еще раз искупались и поели. Вымыли тарелки в ручье, бежавшем из маленького родника, сунули их в грааль каждую в свой зажим, закурили. Никто из них не произнес ни слова. Казалось, слова им не нужны.

В конце концов Ричард встал и протянул Анн руку. Она взяла ее и, поднявшись, прильнула к нему. Блэк, поцеловав ее долгим и страстным поцелуем, проговорил:

— Времени в обрез, и я не имел права на этот час с тобой. Но я ни о чем не жалею. Это было чудесно. Спасибо тебе.

— А теперь тебе пора приниматься за дела? Готовиться к войне?

— Да. Отныне спать я буду только урывками.

— Если ты все же решишь поспать, Дик, приходи в больницу. — Она вздернула брови и поджала губы. — А может, ты собирался пригласить меня разделить с тобой хижину?

— Только если ты согласна делить ее с Филлис. Хотя мне кажется, что тогда в моем доме не будет покоя.

— Как знать? А вдруг мы с Филлис понравимся друг другу?

— При других обстоятельствах, думаю, так бы оно и было. Но не теперь, когда вы начнете отбивать меня друг у дружки.