Плант сделал большой глоток и сердито уставился в огонь, покуда Хамфри обдумывал фразы, которые могли приблизить его к тому, о чем он хотел узнать. Прежде чем он нашел позволяющую получить вожделенные сведения, не демонстрируя невежество и неопытность, Плант повернулся на стуле и посмотрел ему в глаза:

– Послушайте, вы славный парень, и я вам чертовски обязан. Вовсе не хочу вас обидеть, но мы недостаточно знаем друг друга, поэтому, прежде чем говорить что-нибудь еще, задам вам один вопрос. Какие цели вы преследуете в отношении Летти Роуэн?

– На этот вопрос мне нелегко дать точный ответ, – промолвил Хамфри.

– Мне не нравится, что она живет в этом доме. Не нравилось с самого начала. Я дважды пытался вытащить ее оттуда. Но мне трудно предложить ей что-либо достойное, а Роуэны добры к ней, и как знать – быть может, то, что болтают об этом месте, просто досужие сплетни. И все-таки чувствую, что там ей находиться не подобает, но будь я проклят, если могу это доказать. Вы знаете о происходящем в кафе лучше меня. Что вы скажете?

– Это зависит от ответа на мой вопрос: каковы ваши намерения в отношении этой девушки?

– О, вполне серьезные! – воскликнул Хамфри.

– Я… полагаю, я в нее влюблен. – Два стакана ромового пунша сумели развязать ему язык.

– Вся беда в том, что я не могу даже помыслить о браке до середины лета, когда сдам экзамены. И меня беспокоит то, что может произойти до того времени.

– Тогда я отвечу вам – но предупреждаю: это строго между нами. Как я сказал, мамаша Роуэн однажды одурачила меня, и, если бы мне удалось помешать ей проделать с вами то же самое, это доставило бы мне удовольствие.

Он снова наполнил стаканы, придвинул кастрюлю ближе к огню и откинулся на спинку стула.

– Я пришел в кафе в тот вечер, когда приехала Летти. Кэти сказала мне, что они немного привели кузину в порядок и дали ей кое-какую одежду. Очевидно, она заявилась без предупреждения, и они хотели помочь ей почувствовать себя как дома. У старухи по-своему доброе сердце, и думаю, она искренне пожалела девушку, поэтому хлопотала над ней, стараясь накормить и напоить. Ну, в результате девчонка опьянела и разоткровенничалась. Внезапно она разразилась длинной речью насчет того, какая ее тетушка добрая и как не похожа на ту, которую она ожидала увидеть, и поведала о том, что именно увидеть она ожидала. Ее папаша, очевидно, понял, что к чему, и рассказал дочурке о тетушке Тирзе вполне достаточно, чтобы та держалась от нее подальше даже после его смерти, когда у нее не осталось ничего, кроме швейной иглы и голода. Летти говорила с такой страстью, что это казалось бы трогательным, если бы не было так чертовски забавно. Миссис Роуэн так и остолбенела, а Кэти и Сузи стояли и слушали, как их величают шлюхами. К счастью, мы с друзьями были там и свели все к шутке. Наконец, Кэти увела кузину и уложила ее в постель, а та все лопотала, что должна оставаться девушкой порядочной и скорее умрет, чем… ну и тому подобное. Миссис Роуэн заявила, что она покормит ее неделю, а потом даст ей денег и отправит назад, в Лондон. Думаю, девчонка разочаровала ее не только своей болтовней – миссис Роуэн сказала, что Летти слишком малорослая и выглядит дурочкой. Но когда я пришел туда в следующий раз, девчонка все еще была там – повеселевшая и обосновавшаяся в доме, как приблудная кошка. Я расспросил старуху о племяннице – признаюсь, не без злого умысла, чтобы напомнить ей об откровенности девушки, которая так нас развеселила. Миссис Роуэн сказала, что она не теряет надежды – Летти познакомилась в дилижансе с молодым джентльменом и заинтересовалась им, а он приходит сюда уже в течение недели. Старуха навела о нем справки и выяснила, – не при вас будь сказано, – что он не в том состоянии, чтобы жениться, а если его немного подбодрить, он может наставить Летти на путь истинный. – Плант не без удовольствия смотрел на искаженное ужасом лицо Хамфри.

– Ну, потом я пришел в тот вечер, когда вы там ужинали, и подумал, – снова не при вас будь сказано, – что вы не слишком похожи на соблазнителя. Но меня это не касалось до той ночи, когда вы меня так ловко заштопали, не задавая при этом лишних вопросов. К тому же вы с Летти выглядели такой трогательной парой, когда шли рука об руку, что сделали меня сентиментальным. Я решил намекнуть вам на происходящее, если мне предоставится шанс. Теперь дело сделано, и могу добавить, что старуха намерена держать вас подальше от кафе, надеясь, что без вас Летти вскоре двинется по следам Кэти. Сузи уже давно пошла по кривой дорожке. Ну, вот вы все и знаете.

– Дело обстоит еще хуже, чем я думал! Сознательная и хладнокровная гнусность! Мне следовало бы свернуть этой женщине шею!

– Мы все временами испытываем подобные чувства. Вы, наверное, знаете, что я неравнодушен к Кэти. А старуха обошлась с ней чудовищно. У Кэти есть ребенок от человека, которого она страстно любила; это произошло до моего с ней знакомства, но я об этом слышал. Миссис Роуэн отдала малыша на попечение няни, хотя Кэти его обожала. Теперь он ни в чем не нуждается, ходит в школу, а Кэти видит его два или три раза в год. Но она живет под постоянной угрозой, что в случае непослушания мальчик тотчас же окажется в приюте и больше Кэти его не увидит. Вот ей и приходится подчиняться матери.

– Эта женщина – настоящая ведьма! – воскликнул Хамфри. – Но для чего ей все это?

– Причина все та же – деньги. К тому же она в самом деле наслаждается, когда ей удается перехитрить всех вокруг.

– А теперь она, выходит, пытается перехитрить меня. После того, что вы мне рассказали, я заберу оттуда Летти, даже если ради этого мне придется стать поденщиком!

– Поденщики много не зарабатывают, – серьезно заметил Плант.

– Но если вы хотите получить Летти, так сказать, в status quo,[2] то должны что-то предпринять, и поскорей, в этом нет сомнения. Судя по словам миссис Роуэн, что племянница стала лучше выглядеть, она начинает терять с вами терпение. Можете не сомневаться: станете и впредь проявлять нерешительность, она быстро подберет вам замену или использует другую тактику. Например, уговорит Тэффи изнасиловать строптивую племянницу. – Плант наблюдал за эффектом, произведенным его словами.

Хамфри вскочил со стула и принялся мерить шагами комнату.

– Все дело в проклятых деньгах, – сердито сказал он.

– Я пробовал разные способы: предлагал Летти работу у мисс Пендл, умолял свою мать приютить ее. Если бы только я раздобыл денег, то смог бы найти для нее подходящее место, но до середины лета мне не на что надеяться.

Тон Планта внезапно перестал быть сочувственным.

– Чепуха, – резко заявил он.

– Ни один человек не останется без денег, если сам этого не хочет.

– Каким образом? – спросил Хамфри.

– Я занят весь день. Полагаю, мог бы вывозить по ночам нечистоты. Бог свидетель, я бы так и сделал, если б знал, что это решит проблему.

– Неужели? – с интересом осведомился Плант. На миг его смуглое, не по годам морщинистое лицо отразило удивление, не лишенное зависти, какую мог бы испытывать атеист, слушающий мистические откровения, или расслабленный старец, наблюдающий за играми детей. Но вскоре оно уступило место настороженности.

– Я не предлагал ничего до такой степени отвратительного и невыгодного, – сказал он.

– Фактически я вообще еще ничего не предлагал. Но мог бы предложить. Позвольте наполнить ваш стакан и постарайтесь сесть и успокоиться. Сейчас мы ничего не можем сделать, но есть кое-какие задумки. Вы молоды, сильны и не боитесь холода…

– Он рассмеялся, перечисляя эти не слишком выдающиеся качества.

– Ну и кто мне за это заплатит?

– Если вам нужны деньги, могу подсказать вам, как их добыть, при условии, что вы будете держать рот на замке. Подумайте об этом.

– Насколько я понимаю, это нечто незаконное?

– Зависит от того, как посмотреть. Многие разумные люди не видят в этом никакого вреда, хотя формально сие предприятие незаконно. Но как вы можете заметить, законные пути добычи денег немногочисленны и медлительны, особенно если человек занят весь день. – Усмехнувшись, Плант вынул из кармана горсть денег и пересчитал на столе соверены и полусоверены, отодвинув шиллинги, которые отдал ему Хамфри.