Наталья Резанова

ЖЕРТВА

Она лежала на волокуше ничком, связанная, и голое тело ее ничем не было прикрыто. Ремни до крови впивались в кожу, и слепни облепляли язвы. Иногда их сбивали ударом кнута по спине или по бокам. Ее длинные волосы, тащившиеся по дороге, от грязи и пыли свалялись в колтуны. Как давно это продолжалась, она не помнила. Счет дням был потерян. Неизменно днем палило солнце, а ночью изводила духота. И сколько это еще будет продолжаться, она не думала. Она не в состоинии была думать. Так будет, пока процессия с жертвой не обойдет все провинции по от века проложенной дороге от столицы к Священному озеру. Порой на привалах к ней допускали любопытствующих. Не всех. Только тех, кто послабее. Женщин, стариков, детей. мучения жертвы поощрялись, но сильный удар какого-нибудь благочестивца мог убить ее, а жертва ни в коем случае не должна была умирать прежде времени. Поэтому стража следила, чтобы камни, которые кидали в жертву, не были особенно крупными. Ее били палками, втыкали под кожу иглы и рыболовные крючки, рвали волосы. Все это делалось без злобы. Люди знали, что жертва ни в чем не повинна, и потому не питали к ней ненависти. Но жертва должна испытывать боль - так велит обычай. Этот же обычай повелевал, чтобы жертва тащилась на волокуше, а не, скажем, на телеге, голоая и связанная. Но сама жертва должна быть не виновна ни в чем - иначе как она сможет принять на себя всю тяжесть чужих грехов, грехов государства, которые она должна унести с собой? Впрочем, в последнее время жреческая коллегия была ограничена в выборе жертв, опасаясь задеть интересы какой влиятельной семьи или деловой группировки. Нынешняя жертва была девочкой-подростком, "ничьей дочерью", пойманной храмовой стражей во время облавы. Иногда ее снимали с волокуши, развязывали, обливали водой, вливали в глотку какое-то пойло, на редкость мерзостное, но поддерживающее жизнь, и для порядка - только для порядка! - награждали несколькими ударами бичом. Жертва не должна была умереть прежде времени, поэтому к ней был приставлен лекарь. Он осматривал раны и болячки, смазывал их едкой мазью, прикладывал пучки трав вместо перевязки. Наутро все начиналось сызнова. Дважды на процессию нападали. Но жертву охраняли хорошо. В первом случае все было ясно. Некий опальный вассал верховного правителя со своей дружиной попытался захватить жертву, дабы принести ее от своего имени. Нападавших удалось рассеять. В другой раз жертву пытались отбить какие-то плохо вооруженные оборванцы. Они требовали ее освобождения, что, несомненно, было ересью. Почти все они были убиты. Сквозь отупение боли жертва слышала, как жрец, предводительствоваший процессией, жаловался начальнику охраны, что у нынешней молодежи не осталось ничего святого, и теша свое самолюбие, они не стыдятся попирать благополучие государства. Отмеренные сроки истекли. Священное озеро находилось в горах, и по мере приближения к нему постоянная жара стала сходить на нет. И так же постепенно благочестивый трепет проникал в души участников процессии. Все они, кроме жреца, первый раз были в отряде сопровождения, и , хотя сбиться с пути было невозможно, их томили темные прдчувствия, как у ввсех, кому, пусть косвенно, предстоит соприкоснуться с потустронним миром. Каменистая дорога уходила вверх, волокушу било, едва не переворачивало, жертва лежала неподвижно. Внезапно на повороте дороги показался человек, пугающий появлением в этих пустынных местах, но при дальнейшем рассмотрении - понятный и радующий взгляд. На нем была выцветшая до бурости просторная хламида, какие носят бродячие проповедники, на щеках и лбу голубой глиной выведены знаки уединенной жизни, на шее - связка кореньев - символ аскезы. Приближаясь, он сделал охранительный жест. - Отшельник! Святой человек! - послышались голоса среди стражи. - Добрая примета! - Жертву везете? - спросил тот глубоким, но несколько охриплым голосом. Благое дело, истинно благое. - Благослови нас, о аскет,- сказал с почтением жрец, сам не сподобившийся благости обета умерщвления плоти. - Я провожу вас до озера, и прочту молитвы над жертвой. Процессия тронулась веселее. Теперь рядом с волокушей шел отшельник, глухо выпевая слова дрених гимнов, которых здесь, кроме разве что жреца, никто не понимал. Но всякому пути приходит конец. Дорога оборвалась среди нагромождений валунов. Священное озеро лежало перед ними, окруженное чернымискальными пиками. Над темной, ничего не отражавшей водой колыхался туман, который сгущался на глазах, разрастался завесой. Они останвились в молчании. Здесь был вход в преисподнюю, обиталище древних богов, свергнутых светлыми богами неба. Дальше человеку дорога была заказана. Жертву развязали. Уйти в иной мир она должна была свободной от земных уз. Но идти она не могла, а заходить в воду, чтобы бросить ее, никто не хотел. Прикосновение к э_т_о_й воде внушало страх, а лодки и плоты не должны были бороздить поверхность священных волн. Жрец гневался. Жертвоприношение затягивалось, наступала ночь. Выход подсказал отшельник. Берега озера были сильно изрезаны бухтами и заливчиками. Края одного такого залива вдавались в воду довольно далеко. Жертве просунули под мышки веревку, два солдата пошли по краям залива, держа веревку за концы, и волоча жертву до тех пор, пока на воде не заколыхался клуб черных волос, наподобие водорослей. Тогда веревку выдернули. Дело было сделано. Жертва ушла в бездонную пропасть, унося грехи и несчастья. Но покидать берег было еще рано. Обычай требовал выжидать на берегу, не принимая пищи и не предаваясь азартным играм. Туман почти развеялся, звезд не было видно, однако развести костер жрец не дозволил. Они сидели на камнях - жрец, начальник охраны и лекарь - почти у самой кромки воды, спиной к ней. - Зачем нужно ждать? - спросил начальник охраны. - Она же утонула. - Таков обычай, - сухо ответил жрец.- Не нам его нарушать. - А куда делся отшельник? - полюбопытствовал лекарь. Они переглянулись, Святого человека нигде не было видно. - Наверное, вернулся в свою пещеру... - Долго нам еще тут сидеть? Неужто до самого рассвета? Холодно же! - Я скажу, когда можно будет уйти. Я жду знамений. Я всегда их жду. Их не было, но они могут быть. - А вот раньше, - неожиданно начальник сменил тему, - я слышал, жертву приносили каждые пять лет. Потом - каждые три года. А теперь - ежегодно. А жить все хуже. Почему это? - Грехи! - резко выкрикнул жрец. - Грехи мира стали слишком тяжки и многочисленны, чтобы одна жертва могла унести их в воды озера. И не твоего ума дело судить об этом! - Я вот тоже раньше слышал, что воды озера... - начал было лекарь, но ему не дали договорить. Теперь, когда в нем не было надобности, он уже не стоил внимания. - Вообще-то ты прав - отчасти, - жрец внезапно смягчился. - Раньше и жертвы были другие. Не только девицы, но молодые, сильные мужчины. А теперь - хилые девчонки... И, наверное, т_а_м недовольны. - А вот это ты неправ. Молодые сильные мужчины нужны для войны. Мы окружены врагами... Раздался отчетливый всплеск. - Рыба, наверное, играет, - сказал один из солдат. - Рыба? - жрец поднял голову. Снова плеснула вода. И еще раз. Теперь было ясно, что это не рыба. Медленно они обернулись. И замерли от ужаса, глядя на фигуру, только что выбравшуюся на мелководье, и направлявшуюся к ним. Сама по себе фигура, смутно белевшая в темноте, не заключала в себе ничего старшного, скорее наоборот. Это была девочка лет тринадцати, черноволосая, худая, обнаженная. Но она внушала ужас, потому что это была жертва. Первым пришел в себя начальник охраны. Все-таки он был воин. Он схватил лежавший под рукой лук, вытянул стрелу из колчана... тенькнула тетива. За ним выстрелили еще двео-трое. Все стрелы пролетели мимо цели, и , шлепая, падали в воду. - Не тратьте стрел, - сказала жертва. - Они не причинят мне вреда. Я бессмертна теперь. Голос ее был глух и лишен выражения. Впрочем, они никогда не слышали его раньше, и не могли сказать, изменился ли он. - Слушайте меня все. Они послали меня с вестью. Они живут на дне озера, бессмертные и неуязвимые, те, кто раньше были мужчинами и женщинами, а стали жертвами. И ненавидят вас, обрекших их на мучения. Но озеро мало, а жертв становится все больше. Скоро настанет день, когда жертвы выйдут из озера и пойдут на вас войною, убить же сызнова их нельзя. И, умножая число жертв, вы приближаете этот день. Мы придем и будем править вашим миром. Вытянув руки ладонями вверх, она сделала несколько шагов в сторону отряда. Перенести такое было невозможно. Никому и в голову не приходило стрелять. все бросились вниз, к дороге. Жертва постояла немного, потом пошла, шлепая по воде босыми ногами, по направлению к ближайшему мысу. Идти ей пришлось недолго. раздался пронзительный женский вскрик:"Деточка!". Из-за камней выскочили трое. Женщина средних лет в подпоясанном веревкой желтом платье публично кающейся набросила на плечи жертвы жерстяной плащ, закутала ее. Второй уже появлялся сегодня на берегу, только сейчас он стер с лица знаки уединеннолй жизни, выбрасил связку кореньев, и стал похож на обычного нищего проповедника. Третий, с короткими седыми волосами и черной щетиной, скрывающей косой шрам от виска к подбородку, раньше явно принадлежал к военному сословию,хотя теперь в его простой одежде не было тому никакого подтверждения. Все они заши за большой валун и уселись на камнях. Женщина протянула жертве лепешку и ломоть овечьего сыра. - Сделано...- сказал проповедник.- Наконец-то... - Что, тяжко было? - спросил меченый у жертвы. Она кивнула. - Тяжко. Думала, помру...пока в воду не бросили. - Ушли! - среди камней появился еще один мужчина - совсем молодой, всего на несколько лет старше жертвы, остролицый, в одежде рыбака.- Все до одного по дороге сыпанули. Проповедник вздохнул. - Удалось... Я до последнего мига боялся... - Если бы не туман, ничего бы не удалось,- сказал меченый. - А здесь почти всегда туман, - заметил рыбак. - Вон, гляди, опять собирается. Перед рассветом будем сидеть, как в молоке. -И все-таки нужно было подыскать замену,- продолжал меченый. - Они бы все-равно поверили. - Могли поверить, - возразил проповедник, - а могли и не поверить. Лучше было сделать, как сделано. - Но ведь она могла утонуть. - Тогда мы повторили бы попытку на будущий год. - Жестоко так говорить при ней. - Меня жалеть некому, - сказал жертва. - Я - ничья дочь. И я хорошо плаваю. - Ладно...героиня...братство тебя не забудет. А вода, выходит, и правда здесь целебная... - Целебная, целебная, = подхватил рыбак. - Я, когда берег осматривал, ногу поранил. Прошел по воде - и затянулось. - Я читал в самых старых книгах, - сказал проповедник, - что в водах озера растворены некие вещества, благотворно влияющие на раны иостанавливающре кровь. Поэтому в древности сюда свозили раненых и больных. А потом слова "вода озера смывает боль и страдания" стали понимать превратно, и появился этот чудовищный обычай... - Он тряхнул головой. - Я не об этом. Мы добились двух целей. Во-первых, пркратятся варварские жертвоприношения. А главное - правитель и жречество будут направлены по ложному пути. Пусть ждут нашествия мертвецов со дна озера! - Надеюсь, - сказал меченый, - что будет посвободнее. - Ты почему не ешь? - спросила женщина. - Не хочется. - жертва посмотрела на еду без интереса. - А правда, почему? - заметил проповедник. _ Ты должна хотеть есть! - Но мне, честное слово, не хочется. - Она положила сыр и хлеб на камень. Все повернулись к ней. - Что ты им говорила? - отрывисто спросил проповедник. - То, что ты сочинил. Что я еще могла говорить? - И ты должна умирать сейчас от голода и усталости... после всего. Сколько времени ты провела под водой? Ты видел? - он неожиданно повернулся к рыбаку. - Нет... Туман же был... Я ждал в лодке...она подплыла... я ее вытащил... - Ты не ешь. Ты не устала. Ты не дрожишь от холода . - Он внезапно рванул плащ с плеча жертвы. - А вода целебная... пусть она затягивает раны... но шрамы... шрамы у тебя где? Испытующим взглядом он уставился в темные неподвижные глаза жертвы. - Но я же вернулась к вам... - начала она. - Подменили! - взвизгеуула женщина. Жертва протянула к ним руки. И снова, как недавно, все отшатнулись от нее и бросились бежать. Жертва встала. подождала немного. потом обогнула валун и вошла в воду. Зашла поглубже и беззвучно поплыла. Вскоре ее голова скрылась за пеленой тумана. Еще немного погодя на берегу появился меченый. Осмотрелся. Кругом был туман, но ему показалось, что сквозь него уже пробиваются первые утренние лучи. Он уселся на плоский камень и стал ждать. Он верил, он был почти уверен скоро, не пройдет и часу, он услышит в тумане шлепанье босых ног по воде. Значительно меньше он был уверен, что остальные вернутся, и будут ждать рядом с ним.