Вдруг скрипнула дверь генеральского дома. От крыльца к гаражу двигались две фигуры. "Смена!" - догадался Володя и взглянул на часы со светящимся циферблатом, предусмотрительно врученные ему Фрузой. Стрелки показывали ровно два.

Езовитов не ошибся. Действительно, сменялись часовые. Разводящий вместе с новым часовым подошли к двери, подергали ее, осветили карманным фонариком замок, потом еще раз обошли сарай со всех сторон, подсвечивая себе дорогу. Убедившись, что все в порядке, разводящий со сменившимся часовым прошлепали по лужам к дому, вполголоса проклиная ненастную погоду. А новый часовой, потоптавшись у двери гаража, принялся, как и прежний, вышагивать взад-вперед.

Володя и Зина узнали все, что им требовалось. Сарай с генеральской машиной охранялся. Но только с фасада. Зато с боков доступ был свободен. И лаз, знакомый Езовитову, не был заколочен. Словом, проникнуть в сарай можно было. Зная и учитывая особенности конструкции магнитной мины, Володя понимал, что самым подходящим временем ее установки в машину будут предутренние часы.

Насквозь продрогшие, разведчики наконец покинули свой НП у штакетного забора. Бесшумно выбрались они на окраину поселка и там разошлись по домам, договорившись о новой встрече в Ушалах, в доме Фрузы.

Недолго отдыхали Езовитов и Портнова. Когда рассвело, они уже были у Фрузы. Там обстоятельно доложили о своих наблюдениях, подтвердили свой вывод о том, что в сарай пробраться можно, если не мешкать, если действовать с максимальной осторожностью.

- Была бы только мина, а мы уж приладим ее куда следует, - убежденно сказал Володя.

- Должна быть! - отозвалась Фруза. - Ждем Дементьеву с минуты на минуту. Если ничего с ней в пути не приключилось, она должна скоро подойти.

* * *

Зенькова не обманулась в своих надеждах. Не прошло и получаса, как в ее дом заявилась Дементьева. На вопрос: "А мина?" - она коротко ответила: "Тут!", указав на торбочку, которую осторожно положила на стол. Фруза раскрыла сумку и, выложив пару десятков картофелин, извлекла наконец оттуда небольшой металлический предмет.

Мина. Магнитная. С часовым механизмом...

Свое задание Дементьева выполнила. Сказано просто, обыденно. А вот в действительности все обошлось далеко не так просто.

К партизанам Маша Дементьева отправилась еще засветло. Обходя немецкие посты, вышла из Ушал и вполне благополучно добралась до опушки леса. А дальше, стараясь держаться подальше от проселка, зашагала по едва приметной тропке, не всякому даже местному жителю известной. И все бы ничего, да быстро сгустившиеся вечерние сумерки лишили ее ориентировки. Очень скоро она почувствовала, что сбилась с тропинки. Но вот при вспышке молнии девушка все же успела разглядеть слева от себя неширокую поляну, ту самую, которую, как запомнилось ей с прошлых походов в партизанский отряд, пересекала исчезнувшая тропинка. Вернувшись на нее, Дементьева повеселела, пошла быстрее.

...Сама не помнит как, но еще до рассвета добралась-таки она до ручья с заболоченной поймой. Здесь, в глубине густого соснового бора, находилась база партизанского отряда. Девушку встретили дозорные, дали ей в провожатые совсем юного паренька, который быстро привел ее к штабу.

Как и прежде, Машу приняли в штабе радушно. Расспросили о дороге и сразу же отвели в землянку командира.

- Ну, выкладывай, Маша, с каким поручением прислала тебя Фруза? спросил командир отряда Нестеров. - Видно, дело серьезное, если ночью к нам добиралась.

Маша подробно изложила просьбу подпольного комитета комсомола.

Внимательно выслушав ее, партизаны недолго посовещались, потом Нестеров сказал:

- Мину мы вам дадим. Ваше предложение одобряем. Так называемый генерал, которого приметил в Оболи Володя Езовитов, как нам стало известно час назад, является особоуполномоченным чиновником Розенберга. Прибыл в Оболь по его специальному заданию, скорее всего, ненадолго. Разведка наша устанавливает цель его визита. Но одно другому не помеха. Даже если он окажется и не генералом, что вполне допустимо, бесспорно, что он отъявленный фашист и душегуб, это нам известно досконально, и он заслуживает самой суровой кары.

- Только будьте предельно осторожны, - добавил комиссар отряда Маркиянов, - еще сто раз все обмозгуйте.

По распоряжению командира отряда Нестерова в землянку принесли магнитную мину. Маркиянов сам упаковал ее, а сверху наложил картошку.

Пришел начальник штаба Пузиков. Узнав от командира суть дела, он похвально отозвался о комсомольцах, теплые слова высказал и в адрес Дементьевой. Заглянул в торбочку и тут же распорядился принести десятка два яиц и кусок сала.

- Будем надеяться, что это тебе вместо пропуска сойдет, - улыбаясь пояснил комиссар. - Сунут фашисты свой нос в твою торбочку, увидят яйко, шпек и враз про все забудут. А ты и не жалей. Сама отдай, но не все. Поторгуйся. Скажи, мать с голоду помирает. Поняла?

- Поняла, поняла, - согласно закивала головой Маша.

- Да! Вот еще что! Передай Фрузе, наши разведчики установили, что 318-я абвергруппа Шульце по-прежнему предпринимает меры по обнаружению вашей организации и внедрению в ее ряды провокаторов. Помните и ни на минуту не ослабляйте бдительности.

Когда сборы в дорогу были закончены и высказаны напутствия, Маркиянов самолично провел Марию через ручей и болото. Обнял, сказал:

- Будь поосторожнее, дочка! Смотри в оба!

Маша и без того знала, что ей положено глядеть в оба. И, стараясь ступать так, чтоб не слышно было ни шороха, ни треска, двинулась в обратный путь. Заблудиться Дементьева не боялась. Уже рассвело, и она легко находила заветную тропку.

Усталость от бессонной ночи все же давала о себе знать. Да и торбочка, довольно-таки увесистая, оттягивала руку.

А когда солнце, проглянувшее сквозь разрывы облаков, скользнуло по верхушкам деревьев. Маша выбралась на опушку. Тут ей надо было пересечь дорогу, где - она знала это - то и дело шныряли гитлеровцы. Осторожно раздвинув ветки кустов, она огляделась по сторонам. На дороге не было ни души. Однако только она сделала первый шаг, как за спиной раздался окрик: "Хальт!"

* * *

От неожиданности Дементьева едва не выронила из рук торбочку. Оказывается, не заметила Маша, что тут же, в придорожном кустарнике, расположились двое гитлеровцев с мотоциклом. Один из них, уже немолодой, смотрел на Марию зло, подозрительно. Другой, щупленький, улыбался: видно, доволен был, что девушка испугалась.

Тот, что был постарше, сразу уставился на торбочку, знаком приказал раскрыть ее. Увидев "шпек" и "яйки", радостно ухмыльнулся и тотчас принялся выгребать добычу и складывать ее на сиденье коляски мотоцикла.

Мария, стараясь не выдать своего волнения, следила за каждым движением его толстых, покрытых густыми волосами рук. Копни он чуть поглубже, и его пальцы наткнулись бы на твердый холодный металл. Одно лишь движение могло сейчас погубить ее.

А молодого солдата еда не интересовала. Изобразив из себя ухажера, он попытался обнять девушку. Легонько оттолкнув его, Мария словами и знаками принялась объяснять, что ходила, дескать, в соседнее село к фельдшеру, да на месте его не застала. А фельдшер ей очень нужен. Болеет она, кашель ее мучает. На чахотку похоже.

- Кранк я, - продолжала Мария, - больная я, кранк.

Лица на ней и в самом деле не было. Вся бледная, постаревшая. Услышав несколько знакомых ему слов, солдат отскочил в сторону точно ошпаренный. Видно, сильно пекся о своем здоровье, боялся заразиться. Он быстро сказал что-то старшему, и они - теперь уже оба - замахали руками: шнель, шнель, давай, мол, уходи отсюда скорее.

Ее расчет оказался верным...

Лишь отойдя на приличное расстояние, она почувствовала нахлынувший прилив страха, от которого у нее подкосились ноги. Страшно было даже представить себе, что бы случилось, если бы фашисты вдруг обнаружили под картошкой смертоносный груз. Пытки в гестаповских застенках, потом смертная казнь. А самое горькое - провал всей операции.