Да, вы не можете винить человека за то, что он стремится к лучшей жизни. Я пошел в контору и получил расчет. Итак, я вернулся на почту. 14 Тем временем продолжение следовало: Джойс и ее горшочки с геранью, а впридачу парочка миллионов, если, конечно, я сдюжу. Серьезные противники: Джойс, мухи и герань. Я работал в ночную смену по 12 часов, а днем попадал в руки Джойс. Она тискала меня до изнеможения, пытаясь привести в действие. Я засыпал и просыпался под неуемные ласки ее рук, губ, языка... И в конце концов, она добивалась своего. Милая моя бедняжка, она была просто чокнутая. Однажды утром, когда я пришел со смены, она сказала мне: Хэнк, только не сходи с ума. О, я был слишком уставшим для такого серьезного поступка. Говори, малыш. Я взяла собаку. Щеночка.
Отлично. Я ничего не имею против собак. Где он? На кухне. Я назвала его Пикассо. Я пошел посмотреть на новичка. Щенок как-то странно передвигался, натыкаясь на все подряд. Он почти ничего не видел, длинная шерсть закрывала глаза. Я взял его на руки,
раздвинул лохмы и заглянул в очи. Бедняга Пикассо! Дорогая, ты знаешь, что ты сделала? Он тебе не нравится?
Я не могу сказать, что он мне не нравится. Но он ненормальный. Его интеллект равен нулю. Ты понимаешь, что ты принесла в дом идиота?! Как ты можешь так говорить? Могу, потому что видел его. И тут Пикассо начал писать. Он был большой мастер по части поссать. По полу побежала желтая речушка, постепенно превращаясь в желтое море. Пикассо закончил, отскочил в сторону и стал смотреть на содеянное. Я взял его на руки. Оставь это швабре. Так появилась еще она проблема Пикассо. Я просыпался после двенадцатичасовой ночной смены, оседланный изнемогающей Джойс, в окружении враждебной герани, и спрашивал: А где Пикассо?
О, проклятый Пикассо! чуть не плакала Джойс. Я вылезал из постели, голый, с торчащим членом. Слушай, опять ты оставила его во дворе! Сколько можно повторять, не оставляй его днем во дворе! И я шел во двор, голый одеваться просто не было сил. Где-то там сидел бедный Пикассо, во власти банды мух. Я открывал дверь и выскакивал на траву с болтающейся обмякшей ялдой, проклиная гадких насекомых. Эти твари облепляли глаза Пикассо, забивались в шерсть, оккупировали уши, рот... Они лезли везде. А он просто сидел и улыбался. Посмеивался надо мной, в то время как мухи пожирали его заживо. Может быть, он знал что-то такое, чего никто из нас не ведал. Я подхватывал его на руки и уносил в дом.
"Щенок улыбался - это так забавно; И миска смылась, прихватив ложку."
Это черт знает что такое, Джойс! Я говорил тебе, говорю, и все без толку.
Ну, ты же сам приучил его. Он ходит туда какать! Да, но когда он покакает, его нужно приносить обратно. Он еще не научился сам это делать. И дерьмо, Джойс, нужно убирать дерьмо. Ты создаешь там настоящий рай для мух. Как только я успокаивался и засыпал, Джойс опять хваталась за мой член. Да, миллионы так просто не даются. 15 Сонный я сидел в кресле, поджидая, когда меня накормят. Захотелось пить, я взял свой стакан, поднялся и отправился на кухню. Я был босой, и Джойс не слышала, как я вошел. Как раз в это время к ней подошел Пикассо и лизнул в лодыжку. Она посмотрела на щенка, и лицо ее побелело от ненависти. Ударом ноги она отшвырнула лохматого идиота в сторону. Бедняга заскулил и завертелся волчком, оставляя на полу лужу. Я подошел к раковине и вместо того, чтобы наполнить стакан водой, швырнул его в шкаф. Стекла полетели во все стороны. Джойс едва успела закрыть лицо. Но меня это не волновало. Я поднял щенка и вышел. Усевшись в кресло, я приласкал маленького придурка. Он внимательно посмотрел на меня и принялся лизать ладошку, тарабаня хвостом по ручке кресла, как рыба, умирающая в полиэтиленовом мешке.
Боковым зрением я видел, как Джойс ползает по полу и собирает осколки в бумажный пакет. И тут она начала рыдать. Пытаясь скрыть это, она повернулась ко мне спиной, но я видел, как сотрясается все ее тело. Я отпустил Пикассо и пошел на кухню. Малыш. Малыш, ну, не надо! Я поднял ее с пола. Она еле держалась на ногах. Дорогая, ну, прости... я извиняюсь. Я поддерживал ее, и моя рука мягко и нежно поглаживала ее животик, пытаясь унять конвульсии. Успокойся, детка, все, успокойся... Немного поутихла. Я откинул волосы и поцеловал ее за ушком. Там было теплое местечко. Джойс мотнула головой. Я еще раз поцеловал ее туда же, теперь она уже не дергалась. Я чувствовал ее дыхание, наконец, она испустила легкий стон. Тогда я подхватил ее и перенес в комнату, опустился в кресло и усадил ее на колени. Она не хотела смотреть на меня. Я стал целовать ее шею, ушки. Одна моя рука обнимала ее за плечи, другая обвивала талию, я поглаживал ее в такт нашему дыханию, надеясь погасить отрицательный заряд. Наконец, робко улыбаясь, она взглянула на меня. Я дотянулся и куснул ее за кончик подбородка. - Чокнутая! сказал я. Она рассмеялась, и мы стали целоваться, наши головы вертелись, как на шарнирах. Вдруг я почувствовал, что она снова готова разрыдаться. Я отстранился и выкрикнул: Не смей! И губы наши вновь впились друг в друга. Распалившись, я вскочил и перенес Джойс в спальню. Мы рухнули на кровать. Одним движением я стащил с себя брюки, трусы и ботинки. Она подняла ноги, и я сорвал с нее трусики, зацепив по ходу одну туфлю. Вторая так и осталась на ноге, ведь я уже вошел в Джойс и начал свой самый мощный акт за последние месяцы. Все горшочки слетели со своих полок. Все до единого! Потом я еще немного понянчился с ней, поглаживая по спинке и поигрывая ее локонами. Я наговорил ей ворох всякой всячины. Джойс млела и мурлыкала. Наконец, она встала и ушла в ванну. Обратно уже не вернулась, завернула на кухню и взялась мыть посуду, что-то легонько напевая. Боже праведный, да сам Джеймс Бонд не справился бы лучше. Два Пикассо были на моей шее. 16 То ли после обеда, а может после завтрака или еще когда из-за этих сумасшедших двенадцати часов ночной смены в башке у меня все перепуталось я сказал Джойс:
Послушай, малыш, я, конечно, извиняюсь, но не кажется тебе, что с этой работой я потихоньку шизею? Послушай, давай похерим все это. Давай просто валяться в кровати, наслаждаться любовью, гулять, болтать о чем-нибудь. Давай сходим в зоопарк, посмотрим на этих зверюг. Или давай махнем к океану. Ведь это всего 45 минут езды отсюда. Можно сходить в луна-парк и повеселиться на аттракционах. Заглянем на ипподром, в Музей искусств, на боксерские бои. Давай заведем друзей. Давай веселиться. Давай жить по-другому. Зачем нам жить жизнью, которой живут все: это убивает нас.