Он останется с вами, и он проникает также в ваши действия. Будет активность, но в самом центре вашего существа будет пассивное молчание. На периферии - целый мир. В самом центре - Брахман. Любая активность - на периферии, в самом центре - молчание, молчание, вынашивающее плод, потому что из этого молчания рождено все, даже активность.

Всякое творчество происходит из этого молчания. Оно чревато множеством плодов... Так что, когда я говорю "молчание", я не имею в виду молчание кладбища, молчание дома, когда в нем никого нет. Нет! Я имею в виду молчание семени, молчание материнского чрева, молчание корней под землей. Там спрятан огромный потенциал, который проявится вскоре.

Будут действия, но деятеля уже нет. Это поиск, это искания.

Есть две антагонистические традиции: йога и санкхья. Йога говорит, что ничего нельзя достигнуть без усилия. Вся йога, вся сущность йоги Патанджали (раджа-йоги) - не что иное, как усилие. И она была главным течением, потому что усилие понятно многим. Можно понять активность, поэтому йога была главным руслом. Но иногда появлялись чудаки, которые говорили: "Ничего не нужно делать". Нагарджуна, Кришнамурти, Юань По - кучка чудаков! Они говорят: "Ничего не нужно делать. Не делайте ничего. Не спрашивайте о методе". Это традиция санкхьи.

На самом деле в мире есть только две религии: йога и санкхья. Но санкхья всегда привлекала лишь очень немногих здесь и там, поэтому о ней редко можно услышать. Вот почему Кришнамурти кажется очень новым и оригинальным. Это не так, но так кажется, потому что санкхья так мало известна.

Известна только йога. Существуют ашрамы и учебные центры, и йоги есть повсюду в мире. Йога известна, это традиция усилий. А санкхья неизвестна вообще. Кришнамурти не сказал ни одного нового слова, но из-за нашего незнакомства с традицией санкхья, он кажется новым. Лишь благодаря нашему блаженному неведению существуют революционеры.

"Санкхья" значит "знание". Санкхья говорит: "Достаточно только знать, достаточно созерцания".

Но эти две традиции - не просто противоположности. Для меня они диалектические противоположности и возможен их синтез. Этот синтез я называю пассивностью через усилие: йога через санкхью и санкхья через йогу... недеяние через деяние. В наш век ни одна из этих диалектических противоположных традиций сама по себе не поможет. Можно пользоваться йогой, чтобы достичь санкхьи - и вам придется использовать йогу для достижения санкхьи.

Если вы понимаете гегелевскую диалектику, все это будет вам ясно. Понятием диалектического движения не пользовался никто после Маркса, а он использовал его очень не по-гегелевски. Он применил его к материальной революции, к обществу, к классам - чтобы показать, как прогресс в обществе приходит благодаря классам, через классовую борьбу. Маркс говорил: "Гегель стоял на голове, а я поставил его опять на ноги".

На самом деле имеет место прямо противоположное. Гегель стоял на своих ногах, Маркс поставил его на голову. И из-за Маркса очень глубокая идея диалектики была запятнана коммунизмом. Но сама идея очень красива, очень значительна. В ней есть большая глубина. Гегель говорит: "Прогресс идеи, прогресс сознания диалектичен. Сознание прогрессирует диалектично".

Я говорю, что жизненная сила прогрессирует диалектично, а медитация - это глубочайший феномен, взрыв жизненной силы. Она глубже, чем атомный взрыв, потому что в атомном взрыве взрывается лишь частица материи, но в медитации взрывается живая клетка - живое бытие, живое существо.

Этот взрыв наступает диалектично. Поэтому используйте действие и помните о недействии. Вам многое нужно сделать, но помните, что все это делание - только для того, чтобы достигнуть состояния, в котором нет делания.

И санкхья, и йога кажутся простыми. Кришнамурти понять нетрудно, нетрудно понять и Вивекананду. Они просты, потому что они избрали одну сторону в диалектической противоположности. Они поэтому кажутся очень последовательными. Кришнамурти очень последователен, абсолютно последователен. За сорок лет бесед он ни разу не был непоследовательным, потому что он избрал часть всего процесса, а противоположную его сторону отверг. Вивекананда тоже последователен: он избрал другую часть.

Я, наверное, кажусь очень непоследовательным. Или можно сказать, что я последователен лишь в своей противоречивости. Используйте диалектику, расслабляйтесь через напряжение... медитируйте через действие.

Вот почему я говорю о посте. Это действие, очень глубокое действие. Принятие пищи - не столь большая активность, как непринятие ее. Вы принимаете ее, а затем забываете о ней. Но если вы не приняли пищу, это - значительное действие. Вы не можете забыть о нем, все тело помнит об этом. Каждая клетка требует пищи. Все тело приходит в беспокойство. Непринятие пищи очень активно, активно до самой сердцевины. Оно не пассивно.

Танец не пассивен. Он очень активен. В конце концов, вы становитесь движением. Тело забыто, осталось только движение. Да, танец в высшей степени неземная вещь, неземное искусство, потому что это лишь ритм в движении. Он абсолютно нематериален, и вы можете удержать танцора, но танец - никогда. Он просто исчезнет в космосе. Он есть, и вот его уже нет... его нет, и потом он вдруг есть. Он приходит из ничего и потом снова возвращается в ничто.

Здесь сидит танцор. В нем нет танца. Но если здесь сидит поэт, в нем может быть его поэзия. Поэзия может существовать в поэте. Художник здесь. И в очень тонком виде его художество тоже здесь. Оно есть прежде, чем он берется за кисть. Но ничего не присутствует, когда присутствует танцор, а если что-то присутствует, тогда он просто техник, а не танцор. Движение - новый феномен, входящий в него. Танцор становится только проводником: верх берет движение.

Одним из величайших танцоров нашего века был Нижинский. В конце концов, он просто сошел с ума... а он, может быть, был величайшим танцором за всю историю. Но движение стало настолько преобладать над ним, что танцор затерялся в нем. В свои поздние годы он не мог контролировать его. Он мог начать танцевать в любой момент - где бы он ни был. А когда он танцевал, никто не мог сказать, когда это кончится. Танец мог продолжаться даже всю ночь...

Когда друзья спрашивали его: "Что с тобой случилось? Ты начинаешь, а потом этому нет конца". Нижинский отвечал: "Я есть только вначале, потом что-то берет верх, и меня уже нет... и кто танцует, я не знаю".

Он сошел с ума. Он попал в сумасшедший дом. Он умер там.

Начинайте любую активность и идите до предела, где есть либо сумасшествие, либо медитация. Половинчатые, ненапряженные искания не дадут результатов.

Человек болен неврозом. Не только отдельные люди невротичны - невротично все человечество. Это не вопрос исправления нескольких человек, это вопрос излечения человечества как такового. Невроз - "нормальное" состояние человека, потому что каждый человек проходит муштру, обусловливание. Ему не позволено быть просто тем, что он есть. Он должен быть отлит в определенную форму. Эта форма порождает невроз.

Общество отливает вас в наперед заданную форму. Оно культивирует вас, чтобы вы соответствовали данной форме. Вам позволено выразить только часть вашего существа, тогда как оставшаяся часть подавляется. Это создает разделение, шизофрению. А подавленная часть продолжает бороться за возможность быть выраженной.

Так что каждый человек - шизофреник, он разделен... отделен сам от себя, сражается сам с собой. Человек как таковой - шизофреник. Он не может быть спокойным, не может молчать, не способен на блаженство. Ад всегда рядом. И до тех пор, пока вы не станете целым, вы не исцелитесь, не освободитесь от него.

Нужно что-то сделать, чтобы ослабить этот невроз, чтобы сблизить разобщенные части. Невыраженное должно быть выражено, и это постоянное подавление бессознательного сознательным должно быть прекращено.