Но это крысе ИЗВЕСТНО, что обнаружение пробоины предполагает свал. Нам же с вами надо задаться фундаментальным вопросом: есть ли в России социальная и метафизическая субстанция, качественно отличающаяся а) от крыс и б) от страусов, прячущих голову под крыло и издающих, в отличие от крыс, звуки не панические ("сваливать надо, свалива-а-а…"), а успокоительные ("в шоколаде мы все, в шокола-а-а…")

Пока что звуки "а-а-а" доминируют. Такой вот социополитический невербальный спектакль…

Крысы (визгливо): "А-а-а! Свалива-а-а..!"

Страусы (успокоительно): "А-а-а… Шокола-а-а…"

Наши отечественные "а-а-а"… как они соотносятся с "а-а-а" глобальным? Через что сопрягаются? И сопрягаются ли?

Как ни странно, сопрягаются. И имя этому сопряжению - катастрофа дерегуляции.

А вот теперь я возвращаюсь к тому, от чего ушел далеко, и к чему обещал читателю вернуться. К феномену Обамы. Феномен этот проявился в ходе московского саммита, как мне кажется, с достаточной яркостью. Но еще раньше он проявился в Каире, где, по сути, и произошла настоящая глобальная перезагрузка, в которой, как вы, надеюсь, убедились, нам отведена, мягко говоря, специфическая и служебная роль.

Я НЕСКОЛЬКО РАЗ перечитал каирскую речь Обамы, проконсультировался со всеми, с кем мог. Как с отечественными, так и с зарубежными специалистами. Не хочу скороспелых окончательных выводов. Но на основе совокупного (каирского, московского и иных) эксперимента могу высказать определенные (неокончательные, подчеркиваю еще раз) предположения. Они таковы.

1) Если слова Обамы как-то раскрывают его содержание (а это не всегда бывает так), то мы имеем дело с самым бессодержательным американским президентом из тех, кто возглавлял США в течение, как минимум, последних семидесяти семи лет.

2) Может быть, у Обамы есть некое содержание, существующее отдельно от слов. Но вряд ли. Хотя, конечно, это возможно, и только в этой возможности - какой-то шанс на построение каких-либо отношений нового формата, да и отношений вообще.

3) Если слова Обамы раскрывают его содержание, то мы имеем дело с нехрестоматийным вариантом известного гоголевского героя по фамилии Хлестаков. Хрестоматийный вариант подразумевает, что Хлестаков - это заурядная личность, попавшая в особые обстоятельства. Нехрестоматийный же вариант (и только о нем можно говорить по отношению к Обаме, но и то в вопросительной интонации) предполагает совсем другое. Лучше всего это другое было сыграно великим нашим актером Михаилом Чеховым. Именно в его исполнении гоголевские перлы ("легкость в мыслях необыкновенная" и так далее) приобрели полноценное звучание.

4) Обама прекрасный оратор. В его словах много блеска. Но это особый блеск. Обаме все равно, о чем говорить. Он твердо убежден, что может говорить обо всем. Он никогда ничем по-настоящему серьезным не занимался. У Буша-отца за плечами был огромный опыт наирискованнейших дел в ЦРУ и два срока вице-президентства при Рейгане. Рейган, Клинтон и Буш-младший губернаторствовали. Обама не был ни губернатором, ни вице-президентом, ни директором ЦРУ. Он связи между словом и делом не ценит. Слова воспринимает как нечто самозначимое и самодостаточное.

Повторяю - это модель. Представьте себе пузырь, который жонглирует пузырями. Причем с невероятной ловкостью. Что такое пузыри? Это пустотности. Пустотность жонглирует пустотностью. Слова пустые. Все остальное - тоже.

Но если модель отвечает реальности, то мы имеем дело с отсутствием содержания. Содержание - это не ум. В Буше-младшем ума не было, а содержание - было. Незамысловатое, деформированное, помноженное на известные недостатки - но было. В Обаме же содержания, возможно (еще и еще раз подчеркну - возможно), нет вообще. И это тяжелый случай. Если только я прав (а я надеюсь, что я неправ), то поверьте - это ОЧЕНЬ тяжелый случай. И это совсем не то, к чему готовятся все российские переговорщики и политики.

5) До Обамы - при самых неглубоких, некомпетентных и незамысловатых американских президентах - всегда блестяще работал аппарат экспертов, советников. Лично меня США всегда восхищали именно тем, как этот аппарат работал при любой близости своего начальника к тому, что у нас называют "бревно с глазами". Иногда мне казалось, что чем некомпетентнее и элементарнее был американский президент, тем лучше работал аппарат.

6) Если каирская речь Обамы и его московские упражнения (равно как и многое другое) не являются множественным эзотерическим посланием с непостижимым для непосвященного смыслом… Если к этому относиться не как к юродству, а как к политической деятельности, то налицо ПЕРВЫЙ из известных мне сбоев в работе американского высшего интеллектуально-политического аппарата. Я не хочу сказать, что Обама скоро поднимется до известных советских застойных "высот". Что он, как один наш высокий номенклатурщик, спросит на голубом глазу: "А что же это вы, армяне и азербайджанцы, два братских мусульманских народа, ссоритесь?". Но если тенденция будет продолжена, то придется констатировать, что Обама может достичь в итоге и подобных высот.

7) Сказанное мною выше не имеет никакого отношения к направлению, в котором Обама хочет развивать американо-исламские или американо-российские отношения. Он президент США, ему виднее, дружить с исламом, или ссориться, или сочетать одно с другим. Я не о направлении - куда едет машина. Я о машине ("Запорожец" или "Мерседес", так сказать). И о ее водителе.

8) Сбой в личности (ее содержании, а не интеллекте), сбой в работе аппарата (чего на моей памяти не было никогда) и беспрецедентность мировой ситуации рождают мегафеномен. Как ни странно, этот мегафеномен (не Обама, как таковой, а, так сказать, персонифицированная Америка) адресует к тем мелочам, на которые я, обещая вернуться к Обаме, переключил временно внимание читателя.

Не буду подробно разбирать московские виньетки, ибо им предшествовало то, что я описал в предыдущей статье. И что очевидным образом намного важнее любых виньеток. Постараюсь разъяснить свою модель читателю на примере не московском - каирском.

Каирская речь Обамы - это сводимый к одному слову мессидж, посылаемый исламскому миру. Слово же это - "сваливаем". Обама говорит исламскому миру в Каире: "Мы сва-а-а-ливаем". А дальше он начинает виртуозно варьировать букву "а": "Мы сва-а-а… а-а! А-а-а!!! А-а?"

Как именно сообщество комментаторов сие обсуждает? "Вот, смотрите, - говорит один комментатор, - тут "а-а!" сказано. Два раза "а" и с одним восклицательным знаком". Другой комментатор говорит: "А вот тут сказано: "А-а-а!!!" Три "а" и три восклицательных знака. Представляете?" Включается третий комментатор: "Вы что, не видите, - говорит он, - что тут вопросительный знак поставлен!"

Обаме на все это наплевать. Он может выводить рулады, состоящие из буквы "а", прельщая аудиторию, напуганную глобальными эксцессами. Он и глиссандо устроит, и форте, и пиано… Зашатаешься! Но по существу не сказано ничего, кроме того, что "сваливаем". Откуда? В каком порядке? С какими последствиями?

8) Обама, произнося речь в Каире, понимал, что он должен говорить "мы сваливаем". Почему он должен говорить именно это? Любое "почему" адресует к определенному содержанию. Если содержания нет, то его отсутствие компенсируется особой чуткостью.

Обама чувствует - я бы сказал, гениально чувствует, - что нравится мировой общественности. А еще он чувствует, что должен быть "Бушем наоборот". Мало ли что он еще чувствует! Но, помимо этих чувствований, есть еще и нечто другое. Чувствования должны относиться к слову "сваливаем". Мол, надо произнести это слово. А что если, продолжив эксперимент с малыми, но дорогими золотниками, вообразить, что Обаме в слове "сваливаем" нравятся только рулады на букве "а"? Что он с удовольствием говорил бы не "сваливаем" (зачем отвечать за содержание?), а просто: "А!", "А-а!", "А-а-а!". И купался бы в волнах всеобщего восхищения, как тенор из "Ла Скала".

Впервые такое аналитическое видение посетило меня после лондонской встречи G-20. Мне вдруг приснился некий, вполне, надо сказать, гойевский, аналитический сон.