– Его прелестная жена была невинным и чистым существом и любила мейстерзингера, несмотря на проклятье, вполне им заслуженное. Однако проклятье – несправедливое проклятье! – должно было обрушиться на его первого и единственного сына. Незадолго до его рождения мейстерзингер, мерзкое чудовище и подлый негодяй, приказал своей любящей жене убить ребенка, если вдруг обнаружатся страшные признаки. Жена его нехотя согласилась, но, когда она обнаружила, что ее сын появился на свет с той же самой отметиной, она поняла, что слишком любит его и не сможет разделаться с ним. Опасаясь за жизнь своего первенца, она скрыла от мужа, что сын также проклят. Коварство и двуличие, однако, настолько прочно угнездились в сердце мейстерзингера, что он не поверил жене Он стал следить за сыном, ожидая, не проявится ли какой-нибудь знак

Когда мальчику было всего шесть лет, мейстерзингер заметил первые признаки проклятья, которые были ему так хорошо знакомы. Он был слишком труслив, чтобы убить сына своими руками, и послал стражника, чтобы тот прикончил мать и мальчика. Женщина первой рухнула прямо в пламя камина в детской, заклиная своего сына воспользоваться данной ему властью, чтобы спасти свою жизнь. И мальчуган избег пламени только благодаря проклятью, которое помогло ему уцелеть…

Казимир снова замолчал, но не для того, чтобы откашляться, а для того, чтобы ожечь Кляуса своим взглядом, в котором, как в горне, пылала ненависть. Под его взглядом выражение лица Мейстерзингера изменилось: бешенство сменилось пониманием, а затем – ужасом.

– Этот мальчик долго жил в сиротском приюте, среди крыс и клопов, думая только о том, как он отомстит своему отцу. С возрастом он вполне овладел способностями, проистекавшими из его проклятья, отточил свои темные силы на оселке ненависти и закалил в горниле гнева и начал осуществлять план…

Зон Кляус отодвинулся от него на дальний край сцены и знаком подозвал отряд стражников, которые отгородили его от Казимира. Юноша заметил эти меры предосторожности, но только улыбнулся.

– …В такую же лунную ночь как эта, сын пришел, чтобы встретиться с отцом и исправить причиненное им зло. Той ночью он призвал всю силу своего проклятья, убил мейстерзингера и избавил народ той страны от проклятья, которое довлело над ними больше двадцати лет.

Голос Казимира затих, он больше не мог говорить. Подобрав маску, он грациозно поклонился публике. Кто-то неуверенно захлопал, но большинство зрителей сидели неподвижно. Даже Торис застыл на месте, мелко дрожа, глядя на изящную высокую фигуру своего друга. Весь ужас положения мгновенно стал ясен ему: Зон Кляус был отцом Казимира.

Он убил мать Казимира, предав ее огню, однако сын его уцелел и теперь вернулся, чтобы отомстить. Теперь Зон Кляус в страхе прятался за шеренгой вооруженных солдат, в то время как Казимир ухмылялся ему окровавленными губами.

Какой-то человек в третьем ряду принялся громко выкрикивать: “Кляус! Кляус! Кляус! Кляус!” – и его крик подхватили сначала еще несколько человек, а потом и все остальные.

Все, кроме Ториса.

Казимир в последний раз поклонился слушателям и медленно пошел по сцене. Улыбка так и не сошла с его губ, когда он дошел до ступенек и стал подниматься. Собравшиеся в амфитеатре люди кричали все громче, но Казимир не прятал глаз. Он смотрел вверх, выискивая среди зрителей Ториса.