- А то, что ты спрячешься, а дворянин будет до последнего биться и умрет, потому что клятву особую дал.

Мой приятель не нашелся, что на это возразить. У костра возникло неловкое молчание. Казалось все задумались над тем, какого это исполнить такую клятву. А я вспомнил Химона стоящего в проходе возле дверей, ведущих в покои владыки и еще раз мысленно помолился за него.

- Зато у них денег много, - сказал молодой парень сидящий справа от меня.

- Это у купцов много, - не унимался пожилой ополченец, - а дворянам король крохи платит, да говорят еще и задерживает.

- Что же они бедствуют? - со смешком спросил кто-то.

- Нет конечно, - согласился мужичок и пошевелил угли палкой, - дома им за счет города строят, почести там всякие, то да сё.

- А ты откуда все это знаешь? - с сомнением спросил Холин.

- В услужении был вот и знаю, - огрызнулся дядька, похоже его задело, что другие отнеслись к его словам с недоверием.

Я смотрел на огонь и размышлял над словами наемника. Конечно я много читал о дворянах, но в книгах писали в основном о героических подвигах на поле брани, а о жизни и быте воинского сословия в них почти ничего не было. Как все эти годы жил Химон? Ведь он действительно богачом не был, денег в тайнике нашлось совсем мало. О чем старик думал, о чем мечтал, что стало с его родными и близкими?

К нам подсело несколько ополченцев и у огня сразу стало тесно.

- А еще я слыхал, - сказал незнакомый молодой паренек, - что дворяне наследство кому хочешь оставить могут, даже простолюдину. Главное слово заветное знать. Вот захочет дворянин тебя наследником сделать, позовет и слово это скажет.

- Враки все это, - не согласился мужичок, который казалось знал все на свете, - ну знаешь ты слово, а делать то с ним что? Кому назвать?

- Вот этого я не знаю, - огорчился парень.

- Говорю же враки.

- Это правда, - сказал я.

В свое время в одной из книг я наткнулся на похожую историю. Фиолин мудрый описывал случай, когда бастард стал наследником известного рода.

- Каждый дворянин-воин владеет тайным словом, которое принадлежит его роду. Оно записано в скрижалях. Оставляя родственнику имущество он обязательно это слово должен назвать.

- Вот! Я же говорил, - молодой ополченец обрадовался неожиданной поддержке.

- Только вот простолюдину никто этого слова не скажет, - ухмыльнулся я и процитировал слова трактата, - ибо только равный может наследовать оружие, землю и дом.

Наконец появились ключники и принесли дрова, кашу и вино. После еды мы с Холином легли у костра, прижались друг к другу для тепла и постарались уснуть. Я довольно быстро задремал и кажется даже успел увидеть короткий сон, когда приятель ткнул меня локтем в бок.

- Что такое? - спросил я, повернулся и недоуменно захлопал глазами.

- А здорово было бы, если бы Химон тебе тайное слово сказал, - мечтательно произнес Холин.

- Какое слово? - не сразу понял я.

- Ну то с которым дворянином становятся. Ты бы мог сойти за вельможу, говоришь красиво, книг много читал.

- Да ну тебя, - я опять повернулся к нему спиной и попробовал устроиться поудобнее, - какой из меня дворянин? Мечом не владею, магии не знаю.

- А все-таки, - не унимался Холин, - ты бы стал воином, а я к тебе в услужение пошел. Представляешь, какая бы у нас жизнь началась, если бы Химон на прощание всего одно слово сказал?

Я надвинул капюшон на глаза и зевнул.

- Ну так не сказал же.

У очага было тепло, кто-то все время подбрасывал дрова, поэтому ночью я просыпался только два раза. Рядом храпели ополченцы, тихонько посапывал Холин. Всякий раз открывая глаза я видел вышагивающих на стене часовых и опять проваливался в черную пропасть без сновидений. Утром меня кто-то грубо потряс за плечо, я хотел было возмутиться, но человек зажал мне рот ладонью.

- Молчи и слушай, - прошипел встревоженный голос, я не сразу узнал командира, - тихо разбуди остальных. Кочевники что-то готовят. Вставайте к бойницам и заряжайте арбалеты.

С большим трудом мне удалось растолкать товарищей, утренний сон крепок.

Из степи наползал туман. Я до боли в глазах всматривался в белое облако и зябко поеживался. Холин стоял рядом и стучал зубами от холода. Ополченцы проверяли оружие, поправляли кожаные шлемы и нагрудники, боязливо выглядывали из-за зубцов. По проходу прошли два старика развешивая на крюках колчаны с запасными стрелами. Беспокойство командиров передалось и мне, казалось, что под стеной действительно что-то происходит, до нас долетали обрывки непонятных разговоров, где-то поблизости звенела сбруя, фыркали лошади.

Неожиданно вся долина взорвалась злобными криками, засвистели камышовые свистульки, загудели рога, ударили барабаны и прямо на нас из тумана вынырнули степняки. Пехотинцы тащили заготовленные заранее штурмовые лестницы, всадники готовились стрелять и натягивали короткие луки.

- К бою, - закричали командиры, размахивая красными флажками, - к бойницам, к бойницам!

Я высунулся между зубцами и прицелился в одного из кочевников. Лица противника я не видел, мешала надвинутая на глаза меховая шапка.

- Не ждите команды, - приказал кто-то из старших, - стреляйте по готовности.

Я выстрелил. Расстояние было небольшое и я попал с первого раза, правда ни туда куда целился. Арбалетный болт угодил кочевнику в ногу. Я не слышал его крика, но видел, как он повалился на землю, выпустив из рук приставную лестницу.

За вчерашний день я научился заряжать и разряжать арбалет. После тренировки болели пальцы. Хорошо, что нам выдали специальные рукавички, а то бы я точно поранился. Чтобы зарядить настоящий боевой арбалет нужно специальное приспособление, особый ворот, который натягивает тетиву. Наше оружие было попроще и все-таки обращение с ним требовало определенной сноровки.

- Арбалетчики стреляй! Камни кидай! - кричали командиры.

Степняки были уже под стеной и несколько ополченцев схватили приготовленные заранее тесанные глыбы, с трудом подтащили к проему и сбросили на головы атакующих. Все вокруг кричали - ополченцы от страха, кочевники от злости. Оглушенный и испуганный я заряжал арбалет и стрелял в бегущие темные фигуры. В очередной раз заняв позицию между зубцами я сунулся вперед, чтобы выпустить приготовленный болт, когда тяжелая стрела ударила меня в середину груди. Нагрудник выдержал, наконечник застрял в железе и только оцарапал кожу, но удар был так силен, что я повалился навзничь.

- Ты что это? - Холин склонился надо мной.

- Ничего, - прохрипел я и попытался подняться, хватаясь пальцами за воздух.

Мальчишка помог мне встать и выдернул застрявшую стрелу.

- Легко отделался, - он хлопнул меня по плечу и вернулся на свое место.

А степняки уже установили лестницы и теперь лезли на стену, размахивая кривыми саблями. Падая я выпустил из рук арбалет. Времени на то, чтобы искать его у меня не было, еще минута и нападавшие окажутся на стене, поэтому я выхватил саблю и ткнул ею первого степняка, который показался в проеме. На моем противнике не оказалось никаких доспехов, только толстый халат. Я ударил его в живот и когда обмякшее тело стало уходить назад выдернул клинок.

Это было уже второе убийство, которое мне пришлось совершить. Почти все мои стрелы были потрачены впустую, а те, в кого мне удалось попасть были только ранены и кажется не собирались умирать. Божьей кары я не боялся, потому что не было греха в том, чтобы защищать от врагов свою родину и все-таки сердце мое бешено застучало и чуть не выпрыгнуло из груди. На мгновение мне показалось, что боги вынули из меня душу и подбросили высоко вверх, чтобы она смогла взглянуть на поле боя с высоты птичьего полета и ужаснуться увиденному. Если бы горожане знали сколько воинов пришло из степи, они бы сразу открыли ворота и отдали захватчикам все деньги и драгоценности, которые имели. Невозможно было остановить многотысячную орду. Те же, кто сейчас лез на стены были только маленькой частью вражеской армии, передовым отрядом, брошенным ханами на штурм Пауса.