Признаться, я подумал, что поединок случится прямо здесь, но оказалось, что у богачей даже убийство мальчишки могло состояться только в определенном месте и согласно древнему ритуалу. Все, кто находился в шатре и стали свидетелями моего позора отправились в лес. Поляна для поединков выбиралась знающими людьми из свиты Гамона, а наблюдать за боем могли только секунданты с обеих сторон. Смертельный бой чужих глаз не любит. Все понимали, что некоторые участники поединка перед лицом неминуемой гибели могли позабыть о дворянской чести, поэтому представители знатных семей старались избежать нежелательной огласки и позора, если вдруг что-нибудь пойдет не так. Секунданты заранее обещали не разглашать подробности. В этот раз зрителей собралось немало, потому что наше появление в шатре прервало военное совещание, и все ближайшие соратники Гамона оказались втянуты в эту историю. Они торжественно поклялись молчать о том, что я претендовал на роль родственника Тагона, чтобы не бросать тень на семью погибшего воина. Так что не считая меня и второго участника дуэли - разведчика с песьим лицом на поляне присутствовали девять человек. Чтобы не вызвать подозрений в лагере мне до поры оставили оружие, которое потом отобрали. Меч обещали вернуть уже перед самым боем.

По правилам дуэли соперники должны были сражаться в одних набедренных повязках. Раздевался я медленно, но не потому что хотел прожить несколько лишних мгновений. Как ни крути, а на то, чтобы закончить отходную молитву требовалось время. Конечно я пел священные стихи про себя. Разговор с богами дело личное и незачем окружающим слышать сокровенные слова. С неминуемой смертью я смирился. Жизнь беглого послушника оказалась короткой и непримечательной. Я благодарил богов за то, что показали мне жизнь мирян и позволили узнать таких людей, как Холин, Горун и Тагон. Что ни говори, но за последние несколько дней я повидал столько, сколько не мог бы увидеть в монастыре за целый год. Конечно я ужасно трусил. Кому же охота помирать в 15 лет? Я боялся боли и страшился увидеть перед смертью на своем теле кровавые раны, поэтому ноги мои предательски задрожали, когда я остался стоять перед своим противником в чем мать родила. А он на последок решил поиграть со мной. Разведчик вышагивал словно петух, высоко поднимая ноги и презрительно ухмылялся. Наверно он не осыпал меня оскорблениями только потому, что не хотел нарушить ритуал. По сравнению с ним я казался жалким цыпленком. Воин несмотря на небольшой рост оказался словно вылеплен из алебастра. Под молочно - белой кожей перекатывались упругие мышцы. Разведчик то приближался ко мне, то отступал в ожидании команды начать поединок. Его лицо заострилось и стало еще больше похоже на собачью морду.

- Что это у тебя за украшение, - неожиданно спросил он, - поди тоже украл у своего господина вместе с оружием и одеждой?

Похоже он заметил на моей груди амулет.

- Красивая вещица и дорогая, - сказал он с улыбкой, - скоро она достанется мне.

Наверно этими словами он хотел окончательно сломить мой дух, но цели своей не достиг. От ужаса я и так уже был на полдороге к сверкающим вершинам, поэтому пропустил его издевательства мимо ушей. Но похоже амулет заинтересовал не только его. Услышав слова разведчика пожилой воин, который в свое время предложил испытать меня в поединке подошел поближе и принялся разглядывать украшение.

- Приступим, - сказал Гамон, - дайте им мечи.

Секунданты протянули оружие. Принимая из рук Марона меч, я бросил на юношу умоляющий взгляд, но не прочел в его глазах ни тени сочувствия, одну только безграничную ненависть. Ладонь моя вспотела, и тяжелая рукоятка едва не выскользнула из пальцев.

- Приготовьтесь.

Бессмысленно было защищаться. Мой противник изготовился к атаке, а я даже не стал поднимать меч.

- Вперед, - сказал Гамон.

Разведчик налетел на меня словно ураган, но в последний момент непонятно откуда прямо передо мной возник пожилой воин. Одним ловким движением он перехватил устремившееся ко мне лезвие и отвел его в сторону. Я услышал, как собравшиеся на поляне охнули, как вскрикнул от удивления и обиды воин с песьим лицом, как он отступил назад, готовясь ко второму удару уже направленному на нового соперника, но в следующее мгновение старик сделал выпад, и мой противник застыл, выпучив налитые кровью глаза. Лезвие пробило ему горло. Долю секунды тело еще стояло прямо пока победитель не выдернул меч. Кровь брызнула мне в лицо и на грудь, так близко я находился к убийце и жертве. Ноги разведчика подкосились, и он безвольно рухнул на землю словно тряпичная кукла.

Пожилой воин действовал так стремительно, что никто из собравшихся на поляне не успел ему помешать. А убийца и не думал останавливаться. Он сделал несколько быстрых шагов и вонзил меч в грудь второго разведчика. Без единого звука мертвый воин повалился на землю. Большинство дворян в ужасе отшатнулись от старика, а несколько человек схватились за мечи и вышли вперед, заслонив собой Гамона, и только судья сохранил видимое спокойствие и даже не притронулся к оружию.

- Ты всех нас убьешь, Ругон? - спросил он.

Старый воин стряхнул с меча кровь и убрал его в ножны.

- Прости меня, Гамон. Я был вынужден убить этих людей, чтобы сохранить тайну, которая только что открылась мне. Уверен, что всем остальным я могу доверять.

- И мне?

- Тебе в первую очередь.

Судья кивнул, давая понять, что благодарен за оказанное доверие и спросил,

- Я рад, что ты не считаешь меня своим врагом. И все-таки ответь мне зачем ты убил этих людей и почему не дал свершиться правосудию?

- Ты ошибся, Гамон, - сказал старый воин, - мы все ошиблись. Мальчишка не врал.

Тагон действительно сделал его своим наследником, но вовсе не потому что нашел сына и достойного приемника. Думаю, что раньше он его даже не знал.

- Что ты такое говоришь, - воскликнул молодой дворянин, - ты сошел с ума!?

Он хотел еще что-то сказать, но судья предостерегающе поднял руку.

- Продолжай.

Ругон улыбнулся.

- В Паусе Тагон встретил юношу на шее которого был странный амулет. Кстати он до сих пор на нем, - старик указал на меня пальцем, - и наш друг понял, что самое меньшее, что он может сделать для мальчишки - это отдать ему свое имущество, земли и жизнь.

- Но почему? - недоуменно спросил Марон, переводя удивленный взгляд с одного воина на другого.

- А как по-вашему должен был поступить дворянин, встретив последнего из рода трех вершин? - спросил Ругон.

- На самом деле, - рассказывал старик, - выше всех в погоне за раненым козлом на священную гору поднялся не один охотник, как говорится в Летописях Начала, а двое. Они оба первыми предстали перед богами и узрели истину, так что вернувшись обратно к людям каждый из них мог бы назвать себя королем. Но они сумели договориться. Один из охотников не желал власти. Он добровольно отказался от нее и первым поддержал будущего правителя. Долгие годы обе семьи жили в мире, но потомки первого короля никогда не забывали о том, что есть на свете род, который может претендовать на трон. Проходили века и однажды один из королей вознамерился навсегда уничтожить соперника и всю его семью. Была кровавая бойня, многие погибли: мужчины, женщины, дети. Но род трех вершин выжил и затерялся среди простых людей. С тех пор слуги короля рыщут по свету, чтобы разыскать таких, как ты и всех убить.

Мы расположились у костра подальше от основного лагеря в лесу, а слуги Ругона сторожили нас притаившись в зарослях. По словам старика, я был важнее всех сокровищ долины, не считая конечно самого короля. Мне вернули все: оружие, одежду, доспехи и сумку. Принимая обратно вещи, я почувствовал, что мой кошелек заметно потяжелел.

- Говорят ты последний из рода, поэтому наша задача защитить тебя от шпионов и присмотреть за тем, чтобы ты оставил после себя потомство, - продолжал пожилой воин.

- Но защищая меня вы нарушаете королевскую клятву. Разве боги не накажут вас за это? - спросил я.