- А вы не смейтесь, они это могут.

- А я и не смеюсь, потому как знаю не понаслышке. Вы мне, Варвара Сергеевна, на днях, а точнее, позавчера рассказывали один интересный обычай вашего дома. Будто бы ваша покойная мать первого октября дарила вам красивые платья и угощала конфетами? Я ничего не перепутал?

- Нет, это действительно так.

- А с какого времени и почему у вас была заведена такая традиция?

- Почему, я не знаю, кажется, это я вас просила выяснить. А с каких пор? Да сколько себя помню. Она и перед "отъездом" дня за два приготовила нам подарки. Велела отцу нам их передать первого октября, про это я в окошко подглядела. А он, подонок, на первое октября подарил мне совсем другую куклу. Ну а больше мы этот день не отмечали и теперь отмечать не будем, потому что первого октября он, слава Богу, подох.

- А почему вы думаете, что кукла была не та?

- Здрасьте! Неужели семилетняя девчонка не различит куклы? А вот куда он подевал мою, ту, что мама оставила, до сих пор не могу понять. Я его об этом сразу же спросила, но он так на меня наорал, что раз и навсегда отбил охоту спрашивать.

- Спасибо за информацию, не смею вас больше задерживать.

- Извините, Константин Иванович, я понимаю, что еще слишком рано, но все же...

- Завтра утром я вам позвоню, - ответил я и собрался улизнуть со двора незамеченным, но этого мне не удалось - возле калитки меня поджидала Татьяна.

- А вы, никак, решили посещать нас инкогнито? Или шуры-муры с сестренкой закрутили? Батюшки, а что это у вас с головкой? - подбоченившись, насмешливо спросила она. - Неужто Варька не дала? Какой пассаж! А вы у меня попросите. Я дам. Какая вам разница, на рожу мы обе корявые.

- Благодарю вас, над вашим предложением я обязательно подумаю.

Мамаевский "Москвич" ждал меня в конце улицы. Плюхнувшись рядом, я спросил Толика, какой диагноз относительно подстанции ему удалось поставить, но он только неопределенно помотал головой и запустил двигатель.

- Я ничего в той подстанции не понял, - старательно объезжая вековую лужу, посетовал Мамай. - О каких шести тысячах можно говорить, если там стоит трансформатор, понижающий до трехсот восьмидесяти? Оно понятно, что и триста восемьдесят могут скорехонько тебя препроводить на тот свет, но зачем говорить о шести тысячах?

- Дело не в этом, я удивляюсь, почему не сработала защита.

- Ну тут-то ничего особенного нет, его вполне могло шмякнуть с верхнего контура, ведь шел ливень. Да черт его знает.

- А у меня более интересные новости, - сообщил я немного погодя. - Я могу почти наверняка сказать, что кукла, подаренная проводнице Наташе, предназначалась средней дочке Варваре. Что ты на это скажешь?

- Скажу, что чепуха все это. Не то мы с тобой делаем и, наверное, не там. Роемся, как кроты, у себя под носом, не обращая внимания на соседнее поле.

- Покажи мне то поле, и мы будем рыть там.

- Далеко то поле, Костя, надо ехать к ним на родину. Думаю, если бы я это сделал двадцать лет назад, то все бы было иначе. Ты где теперь живешь?

Назвав адрес, я задумался, переваривая его рекомендацию относительно Сибири. По большому счету, мысль эта была для меня не нова. Я прекрасно понимал, что четверть века назад чета Логиновых приехала сюда неспроста. Зачем им потребовалось менять место жительства и ехать в незнакомое волжское село, где у них нет ни родных, ни близких. Это бывает лишь в том случае, когда люди ищут лучшей доли. Но, судя по всему, они и там жили неплохо, по крайней мере, приехали к нам с деньгами. Сразу же купили домик и начали постройку теперешних палат. Про "Волгу" я вообще молчу. В то время она стоила целое состояние. От добра добра не ищут. Но они искали. Нет, скорее всего, хотели, обрубив старые концы, начать новую жизнь. Но этого не получилось, как видно, кусок шлейфа они с собой все-таки прихватили. Какой кусок и какого шлейфа? Это можно узнать только там, где он остался. В Сибири, в Листвянке, кажется, так называется село, откуда они приехали.

- Здесь, что ли? - притормаживая, прервал мои размышления Мамай.

- Ага, тут и находится зимняя резиденция Кости Гончарова. Поскольку ты за рулем, то приглашаю тебя на чашку чая, Людмила Алексеевна вашему визиту будет необычайно рада.

- Как-нибудь в другой раз, извини, но у меня дочка замуж выходит, а сейчас подготовительный период. Весь дом вверх коромыслом. А вот телефончик свой дай.

Записав свой номер, я вышел из машины и уже собирался заходить в подъезд, когда он, выскакивая из машины, меня окликнул:

- Кот, черт тебя забери, чуть не забыл!

Из открытого багажника в бумажный мешок он забросил двух жирнющих кролей и протянул мне.

- Не-е-ет!!! - истошно завопил я. - Только не это! Я не возьму!

- Как знаешь, но это элитная порода, именуемая шиншилла, - рассмеялся он, сел в машину, хлопнул дверцей и уехал.

Осиновым пнем я неподвижно застыл возле подъезда, понимая весь ужас случившегося. А возле моих ног зловеще шуршал и шевелился бумажный мешок. Ну что за злое провидение меня преследует? Если так пойдет и дальше, то в ближайшем обозримом будущем мне подарят африканского слона. Вздохнув, я потащил мешок домой, а весил он килограммов десять. На первых же ступенях он порвался, так что дальше мне пришлось тащить их за уши.

Поскольку руки у меня были заняты, то стучать в дверь мне пришлось ногами. Это, видимо, очень рассердило Милку, потому что, находясь еще по ту сторону двери, она начала сильно ругаться и обзываться всякими обидными словами, а когда увидела меня воочию и во всей красе, с перевязанной головой и двумя до пола висящими кроликами, ее слова стали просто оскорбительными, потому что они касались моего мужского достоинства и ума, в наличии которого она позволила себе усомниться.

- Это что за зайцы? - Немного остывая, она показала на симпатичных зверей.

- Милочка, ты ничего не понимаешь, это элитные шиншиллы.

- И где ты их поймал? Опять в постели у своей рябой девки? Охота, как я погляжу, была долгой и отчаянной, ты сражался всю ночь и даже головы своей не пощадил.

- Ты не права, кроликов мне подарил Мамай, - отпуская зверей, правдиво ответил я.

- Только не надо делать из меня идиотку, сейчас ты скажешь, что ты и ночевал у него и что машина у тебя сломалась.

- Нет, машину у меня отобрали еще по дороге к нему, было совершено вооруженное ограбление, в результате которого я и лишился автомобиля, но ты не волнуйся, об этом уже заявлено.

- Как мне надоело слушать твой треп и... Костя, но ведь они тоже гадят! удивленно воскликнула супруга, пробуя тапочкой кроличий горох, и даже дернула носом, показывая высшую степень брезгливости.

- А ты думала, это исключительно твоя привилегия? И по-твоему, они все должны носить с собой?

- Мне плевать, что они должны, а что нет, только сейчас же убирай их отсюда.

- Куда? - задал я гамлетовский вопрос и нырнул в холодильник.

- А меня это не интересует, здесь у меня жилая квартира, а не уголок юного натуралиста. Чтобы через час их не было.

Плотно прикрыв комнату, она уединилась, а мы остались втроем. Почистив три красные морковки, я две из них отдал кроликам, третью же оставил себе на закуску. С упоительным хрустом они накинулись на овощи, а я, с не меньшим аппетитом выпив водки, уснул на кухонном диванчике.

Проснулся я поздним вечером от какого-то стука и неописуемой вони. Причину стука я определил сразу: верные своим привычкам, расположившись под столом, кролики азартно занимались любовью, но до этого они настолько старательно загадили кухню, что я был вынужден согласиться с Милкиным решением по поводу их выдворения.

- Проснулся? - не решаясь открыть дверь, через стекло спросила жена. Какого же черта ты врал мне про машину? Или делать тебе больше нечего?

- Клянусь, моя лапушка, все как на духу рассказал. Ничего не утаил, чтоб лопнули мои глаза, чтоб век мне не видать воли.