На этот раз она возилась не более двух минут, а когда с открытым гроссбухом и ртом она вылетела из своей конуры, то объяснять мне не нужно было ничего. Мамай тоже все сразу понял.

- Вырвали! Два листа выдрали, в обеих книгах. Что же это такое? - чуть не плача, возмущалась девчонка. - Что же мне теперь будет?

- Да ничего тебе, девочка, не будет, - гладя по головке, успокаивал ее Толик, - ты-то здесь ни при чем. Расскажи лучше, какие страницы отсутствуют и в каких книгах.

- Один лист, страницы седьмая - восьмая, вырван за шестьдесят четвертый год, а другой, страницы двадцать три - двадцать четыре, за семьдесят пятый. Кому они могли понадобиться? Ничего не понимаю.

- Успокойся, дитя мое, твоей вины здесь нет. Ты давно работаешь на этом месте?

- Да, уже полгода.

- А кто здесь трудился до тебя?

- Тетя Таня.

- А как нам найти эту тетю Таню?

- Я не знаю, еще в апреле она проводила сына в армию, продала дом и купила себе квартиру в райцентре. Я могу спросить адрес у мамы, она должна знать, потому что они подруги.

- Ну вот и хорошо, вечерком мы к тебе зайдем. Ты где живешь?

- Здесь недалеко, возле универмага в двухэтажном доме.

- Обязательно зайдем, а ты на досуге посмотри свои талмуды рождений. Нам нужно знать о младенцах Татьяне и Варваре Логиновых, рожденных соответственно в шестьдесят шестом и семьдесят первом годах. Только не расстраивайся, если там тоже отсутствуют страницы.

Огорченные первой неудачей, мы посетили местный ресторанчик с поэтическим названием "Альдебаран", который содержал новый русский - армянин по национальности. Здесь мы с удовольствием откушали по паре шашлыков и, слегка обараненные, пошли по адресу, где когда-то проживала ныне покойная Любовь Андреевна Тихонова.

На собачий мат потревоженной нами дворняги во двор вышла пожилая, полная женщина в роскошном халате и мужской кроличьей шапке. Отогнав сварливого кобеля, она поинтересовалась, какого рожна нам надо.

- Вы давно живете в этом доме? - недипломатично, в лоб спросил Толик.

- А тебе что за дело? - логично отреагировала она.

- Этот дом когда-то принадлежал Любови Андреевне Тихоновой.

- Ну и что из того, а теперь он принадлежит мне, Тамаре Ивановне Тихоновой. И что вы скажете дальше?

- Вы ей доводитесь родственницей?

- Вроде бы так. Чего надо-то?

- Поговорить. Вы ее хорошо знали?

- А какая вам разница? Ты говори конкретно, что к чему, а то стоишь тут, сопли жуешь - смотреть противно.

- Да мы приезжие, - вмешался я, стараясь поправить разговор. - У нас есть кое-какие сведения о ее дочери.

- Померла давно Люба, а мне ваши сведения до одного места. Нашлась, что ли, Ольга? - почему-то недовольно спросила женщина, видимо опасаясь неожиданной претендентки на ее добро.

- Нашлась.

- Ну так передавайте ей привет от двоюродной сестры Тамары, только пусть губехи на дом она не раскатывает. Я, считай, заново его от строила.

- Вряд ли она будет на него притязать с того света, - успокоил я бедную женщину. - А ее дочерям ваша халупа без надобности. У них целый дворец отгрохан.

- Ну и пускай себе живут на здоровье, а ко мне не лезут.

- Да не собираются они нарушать ваш покой. Но я думал, что вам будет интересно узнать о судьбе вашей сестры.

- Мне это без надобности. Свою судьбу она решила давно. И нас не спросила.

- Ее убили, - раз и навсегда решил я травмировать ее психику, чтобы хоть таким образом блокировать ее холодность и отчужденность.

- Черт ее прибрал, непутевая девка была.

- О мертвых плохо не говорят.

- Жить надо было по-людски, тогда бы и худого слова никто не сказал.

- Чем же она вам так досадила, что вы и мертвую ее чертыхаете?

- А это пусть вам Аннушка Бокова, сестра ее первого мужа, рассказывает, а мне ее грязное белье полоскать неохота.

- Вот оно что? - не удивился, а даже обрадовался Мамай. - Что же это получается? Значит, Ольга не первый раз была замужем?

- Выходит, что так. И давно она окочурилась?

- Двадцать лет назад.

- Ничего себе! - удивленно присвистнула женщина. - А чего же не сообщили?

- Ее считали без вести пропавшей.

- Это мы знали. Любка говорила. Как же она отыскалась через такое-то время?

- Совершенно случайно нашли ее дочери замурованной в подвале собственного дома. Есть подозрение, что ее убил муж.

- Сергей, что ли? Так я Любке и говорила, тут и подозревать нечего. Так оно и есть. Тот еще проходимец, недаром его еще здесь по прокуратурам да по милициям таскали. Мы Ольгу всем миром уговаривали не выходить за него замуж, да разве она послушалась. Пойдемте к Аннушке Боковой, она про нее побольше меня знает, - загорелась женщина возможностью посмаковать подробности убийства не опасной теперь родственницы.

Ровесница Тамары Ивановны, Аннушка оказалась верткой, худенькой старушкой с любопытным носиком и подозрительными глазками, живущей у самого синего леса. Но в отличие от Тамары она была гостеприимней. Угостив нас пирогами и надоевшим самогоном, она выслушала нашу информацию и вынесла свой вердикт:

- Это Сергей ее угробил, больше некому. Тут и сомневаться нечего, а только так ей, сучке, и надо.

- Но почему вы так в этом уверены? - вытирая о кота жирные руки, спросил Мамай. - И почему вы в один голос ее проклинаете? Что она вам плохого сделала?

- А потому, что кабы не она, то и по сей час был бы жив мой брательник Алеха. Это она, змеюга подколодная, его погубила. Ее стараниями сейчас он, бедненький, лежит в сырой землице.

- Она что же, убила его? - попросил внести ясность Мамай.

- А то как же? Она, волчица драная, его извела, а говнюк прокурор все списал на случайность.

- Это каким же образом? - заинтригованный новым поворотом такой цепочки двадцатилетних случайностей, спросил Толик.

- А таким образом, что ни под какой трактор Алеха не попадал, как нам потом пел следователь. Ясное дело, ему ничего другого не оставалось.

- А вы не могли бы нам все толково и не сумбурно об этом рассказать?

- Чтобы все это вы потом выложили ему? Благодарствую, но мне еще жить охота. Он не посмотрит, что я старуха, порешит и глазом не моргнет, тот еще зверюга.

- Наверное, вам будет приятно услышать о его преждевременной гибели?

- Преждевременной она никогда для него не будет! Что? - наконец врубилась бабка. - Неужто сдох ирод? Ну, туда ему и дорога. Стало быть, есть Боженька и справедливость. Прибрал гаденыша. Завтра же в церкву схожу. А вы не омманываете старуху?

- Какой нам смысл? Отличный у тебя самогон, Аннушка! - похвалил Мамай бабкину отраву и в доказательство оглушил стопарик. - Так что ты там насчет следователя на тракторе-то пищала? Или я ослышался?

- Раззявь уши, не следователь на тракторе, а Алешка наш попал под трактор. Вот ты мужик неглупый, видать образованный, объясни нам, темным деревенским бабам, как это можно попасть под гуску своего трактора?

- И не пойму, - честно сознался Толик, - пока вы мне все детально не объясните. Как это произошло?

- Ну сами-то мы не видели, а только следователь, когда у него ничего не получилось или они там с Сергеем договорились, стал нас дурачить, как малых детей. А дело, по его словам, было так: Алешка в тот день вывозил с деляны хлысты...

- Что такое деляна и что такое хлысты? - удовлетворенный нужным руслом разговора, спросил Мамай.

- А ты что, из Африки приехал? - изумилась Аннушка его тупости. - Хлысты это срубленные деревья без сучьев, а деляна - место, где их рубят.

- Понято, душа моя, а грибочки у тебя замечательные, мировые, можно сказать, грибки. - Подбрасывая старухе очередного леща, Толик захрумкал соленым ароматным большущим груздем. - Я слушаю тебя, Аннушка, что там с трактором?

- По зиме это случилось, в самой середине, в семьдесят третьем годе, пятнадцатого января. А вы кто такие, что я должна вам все рассказывать?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: