Мы больше не увидимся. Прощай!

Лиони

Ах так?! Антоньо, Педро! Дверь держите,

Чтоб не ушел. Схватить его!

Входят Антонио и другие вооруженные слуги и хватают

Бертрама.

Лиони

Полегче,

Не причинять вреда. Мой плащ и меч,

Гондолу с четырьмя гребцами, живо!

Мы поспешим к Джованни Градениго

И вызовем Корнаро. Ты не бойся,

Бертрам: в насилье этом и твое

И общее спасенье.

Бертрам

Куда же

Меня потащат?

Лиони

Прежде к Десяти,

А после к дожу.

Бертрам

К дожу?

Лиони

Да, конечно:

Ведь он - глава.

Бертрам

С зарей - возможно.

Лиони

Это

Что значит? Но дознаемся!

Бертрам

Уверен?

Лиони

Да, если меры кротости помогут.

А нет - ты знаешь трибунал "Десятки",

И казематы в Санто Марко есть,

И пытки.

Бертрам

Примени их до рассвета:

Он близок. А еще грозить мне будешь

Так сам погибнешь медленною смертью,

Что для меня замыслил.

Возвращается Антонио.

Антонио

Все готово.

Гондола ждет.

Лиони

За пленником следить.

Еще, Бертрам, поговорим при встрече

В Палаццо дожей с мудрым Градениго.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Дворец дожей. Комната дожа.

Дож и его племянник Бертуччо Фальеро.

Дож

Все наши домочадцы налицо?

Бертуччо

Уже в строю и жадно ждут сигнала

В палаццо нашем возле Санто-поло.

Жду приказаний.

Дож

Было бы неплохо

Еще созвать из моего поместья

Валь-ди-Марино наших крепостных

Побольше, но, пожалуй, слишком поздно.

Бертуччо

И к лучшему, мой дож: наплыв нежданный

Вассалов наших вызвал бы тревогу

И подозренья. И крестьяне наши

Хоть и горячи и верны, но и грубы

И склонны к ссорам; им не сохранить бы

Той дисциплины тайной, что нужна,

Покуда мы врага не сломим.

Дож

Верно;

Но грянет лишь сигнал - как раз такие

Нужны бы люди в нашем деле нам.

У городских рабов своя предвзятость:

Приязнь к одним и ненависть к другим

Проявятся то яростью чрезмерной,

То милосердьем пагубным. Крестьяне ж,

Горячие мои вассалы, были б

Вполне покорны графу своему,

Его врагов никак не различая;

Им безразличны Фоскари, Корнаро,

Марчелло, Градениго: не привыкли

Они дрожать, их слыша имена,

Ни гнуть колен перед Сенатом. Воин

В доспехе бранном - вот их сюзерен,

А не фигура в мантии.

Бертуччо

Нас - хватит;

А в ненависти всех бойцов к Сенату

Ручаюсь вам.

Дож

Прекрасно. Жребий брошен.

Но все же в настоящей битве, в поле,

Моим крестьянам поручи меня;

Они впускали солнце в тучу гуннов,

Тогда как звук своих же труб победных

Гнал бледных горожан дрожать в шатрах;

Коль нет отпора, эти горожане

Сплошь - львы, как на знаменах. Но в бою

Серьезном ты, как я, весьма хотел бы

Иметь в тылу железный строй крестьян.

Бертуччо

Дивлюсь, что вы, так думая, рискнули

Ударить вдруг.

Дож

Удар такой и должно

_Вдруг_ наносить иль никогда. Едва я

Изгнал терзанья ложные и слабость,

Томившие меня, хотя недолго,

Приливом давних и изжитых чувств,

Я поспешил с ударом, чтоб, во-первых,

Вновь не поддаться им, а во-вторых.

Не знал я, можно ль очень полагаться

На верность и отвагу тех людей,

Хоть верю Израэлю с Календаро:

Вдруг кто-нибудь сегодня нам изменит,

Как тысячи вчера Сенату? Если ж

Они _начнут_, в руках согрев эфесы,

_Придется_ им себя спасать. Удар

И в каждом встанет Каин первородный,

Чья воля, затаенная в душе,

До времени обузданная, ринет

Их всех, как волчью стаю. Кровь, блеснув,

Толпе внушает жажду новой крови,

Как первый кубок открывает пир.

Когда _начнут_, поверь, труднее будет

Их сдерживать, чем подстрекать. Покуда ж

Любой пустяк, обмолвка, шорох, тень

Способны их поворотить обратно...

Ночь на исходе?

Бертуччо

Близится рассвет.

Дож

Тогда пора уже в набат ударить?

Все на местах?

Бертуччо

Теперь должны быть все.

Но я им запретил звонить, покуда

Я сам с приказом не приду от вас.

Дож

Так... Неужели ж никогда заря

Не сгонит звезд - ишь разблистались в небе!

Спокоен я и тверд; и то усилье,

С которым я мое решенье принял

Оздоровить Республику огнем,

Теперь взбодрило дух мой. Трепетал я,

Рыдал при мысли об ужасном долге;

Но, прочь прогнав бесплодные волненья,

Растущей буре я гляжу в лицо,

Как рулевой с галеры адмиральской.

Но (веришь ли?) мне напряженья больше

Понадобилось, чем когда народы

Свою судьбу читали в близкой битве,

Где я фалангу вел и где на гибель

Шли тысячи!.. Чтоб грязную, гнилую

Кровь выпустить из жил ничтожной горстки

Тиранов чванных - сделать то, чем добыл

Бессмертие Тимолеон, - был нужен

Закал потверже мне, чем посреди

Опасностей и трудностей военных.

Бертуччо

Я счастлив, что былая мудрость ваша

Смирила гнев, терзавший вас, покуда

Вы не решились.

Дож

Так всегда бывало

Со мной. Встает волнение при первом

Мерцанье замысла, когда страстям

Помехи нет в их власти; но настанет

Час действовать - и я спокоен так же,

Как мертвецы вокруг меня. И это

Известно оскорбителям; они

Рассчитывали на мое уменье

Владеть собой, лишь первый сникнет взрыв.

Они забыли, что порой не ярость,

Не импульс, а холодное раздумье

Из мести доблесть создает. Пускай

Законы спят - не дремлет справедливость;

И месть лица порою к _общей_ пользе

Ведет, и в этом - оправданье мне...

По-моему - светает; да? взгляни:

Глаз юный зорче; утренняя свежесть

Уже слышна, и, кажется мне, море

Сереет сквозь решетку.

Бертуччо

Верно: утро

Уже всплывает в небе.

Дож

Так ступай же.

Пусть бьют в набат немедля, и при первом

Ударе с Марка ко дворцу веди

Все наши силы; здесь я с вами встречусь.

И в тот же миг шестнадцать поведут

Сюда свои отряды, каждый порознь:

Но главный вход сам захвати: "Десятку"

Я не могу доверить никому,

А чернь патрицианская насытит

Беспечные клинки подручных наших.

Не позабудь наш лозунг: "Санто Марко!