Все три метода удалось пустить в ход незамедлительно.

Тайно злорадствуя, я сидел на диспуте по молекулярной музыке молчаливый, как телеграфный столб. И лишь в тот момент, когда председательствующий томно произнес: «Поступило предложение прекратить прения», я попросил слова. Я преподнес молекулярным музыкантам хорошенькую пилюлю! Я повторил — в точности повторил, у меня отличная память — речь основного докладчика, выступления трех содокладчиков и всех участников дебатов. Я говорил действительно ДОЛГО! Я чувствовал, как приверженцы и хулители молекулярной музыки, разъединенные до того момента на бурно пререкающиеся группы, объединились в едином порыве — они жаждали содрать с меня кожу и натянуть ее на свои барабаны, а затем сыграть что-нибудь молекулярное на флейтах, сделанных из моих костей. Но им пришлось терпеть. Все же я — Корифей! А многие Корифеи только и делают, что занимаются повторением ранее сказанного. Зато больше они меня не приглашали. И не пригласят, клянусь вам Фобосом и Деймосом!

Вот так я употребил с пользой «метод повторения». Но высказать с точностью магнитофона все, что говорили до вас, — такое требует напряженного внимания и крайне утомляет.

Зато два других метода, тоже относящиеся к разделу «жевательной резинки», изящны и элегантны, как шпага и рапира.

Иногда достаточно уцепиться за одно лишь слово! На симпозиуме по ароматической гистохимии я задремал, и сквозь дрему в мозг прокралось только одно прилагательное «зеленое». Проснувшись, когда сосед уронил на мои щупальца здоровенную глыбу кристаллического справочника, я принялся соображать, что там такое могло быть «зеленое» у этих ароматических гистохимиков. Зеленая ящерица, зеленые волосы, зеленое одеяло, зеленое вещество. Да, скорее всего зеленое вещество. Что бы вы сделали, выудив из доклада одно только зеленое вещество? Скромно промолчали? Какая наивность! Я применил «метод преднамеренного недоразумения». Я встал и сказал:

— Уважаемый докладчик говорил, что он получил соединение серого цвета! Однако этого не может быть! Более того, исходя из общих теоретических предпосылок, я утверждаю, что цвет должен быть только зеленым! В крайнем случае — с сероватым оттенком. Непонятно, как такой очевидный факт мог ускользнуть от докладчика…

Извиваясь всем телом, докладчик робко возразил:

— Я хочу обратить внимание уважаемого коллеги на недоразумение. В своем докладе я как раз и сказал, что вещество было зеленого цвета. Это для меня приятный сюрприз, что теоретические соображения тоже требуют зеленого или серо-зеленого цвета. И если тщательно проанализировать результаты опытов, то действительно, в соответствии с теоретическими выкладками уважаемого оппонента, вещество определенно имело сероватый оттенок…

Как видите, метод преднамеренного недоразумения бесхитростен, но в высшей степени эффективен! Область применения абсолютно универсальна. Даже если, подобно тому студенту, вы всю жизнь учили только одних червей, вы можете с блеском выступать на семинарах по баллистике, юмористике, сфрагистике и любой другой «истике». Действуйте смело! Выдирайте из доклада какое-нибудь положение, выворачивайте его наизнанку и подсовывайте в качестве дискуссионного вопроса. Промашки не будет!

Правда, метод преднамеренного недоразумения лишен подлинно дискуссионной остроты. Но некоторые мои бесхребетные коллеги (не у всех марсиан есть позвоночник) пользуются им часто и с пользой для себя. Зато как метод затяжек, проволочек и толчеи воды в ступе он служил мне бесподобно…

Украшением раздела «жевательной резинки» я считаю «метод модификации граничных условий». Он прост, но эта простота зиждется на долголетнем опыте многоискушенных в диспутах. Он прост, но это простота гениальности. Он… Я трепетал от наслаждения, записывая золотым стержнем на гранях искусственного сапфира краткое изложение метода. Пусть, например, докладчик говорит, что опыт проводился при давлении десять атмосфер. Поинтересуйтесь многозначительно: «А не приходилось ли вам работать при двадцати атмосферах? Может быть, имеет смысл еще более существенно повысить давление?» Варьируя температуру, давление и другие параметры, нетрудно сформулировать массу аналогичных вопросов. Насчет температуры соблюдайте осторожность. Не обожгитесь! Вопрос: «Почему вы не продолжили ваши эксперименты при температуре минус триста градусов?» — может показаться чересчур смелым.

Метод модификации граничных условий не требует знаний, опыта, интеллекта. Провал практически невозможен, зато легко прослыть многоопытным мужем, смело заглядывающим далеко вперед, в будущее. Наверняка кое-кому методы «жевательной резинки» принесли славу и почести.

Я жаждал только одного: пусть все поймут, что мои высокоавторитетные высказывания нестерпимо тянут резину и отнимают время у действительно деловито настроенных участников ДДД — Диспутов, Дискуссий, Дебатов. Кажется, удалось! Количество приглашений на ДДД стало убывать. И все же… Как велика сила инерции! Голубой поднос депешографа все еще приносил пригласительные депешограммы на обсуждение проблем облысения, выращивания марсианских огурцов и применения водорослей в кондитерской промышленности. Я понял, что древо современной науки настолько ветвисто и развесисто, что под его сенью могут раскинуть свои палатки тысячи конференций, даже не подозревающих о существовании друг друга.

Разве симпозиум мукомолов знает, как я вывел из терпения молекулярных музыкантов? Разве палеоботаники подозревают, что я могу утопить их в океане «модифицированных» вопросов, как уже утопил однажды гистохимиков и неолингвистов?

Необходимо было сотворить нечто ужасное! Такое, чтобы слух о нем разнесся повсюду! Чтобы смутились сердца всех устроителей ДДД, а их привычка приглашать к себе Авторитета и Эрудита развеялась бы, как дым сигареты под раструбом тысячесильного вентилятора.

И я употребил смертоносный метод «дурацкого вопроса». Исключительно опасный для докладчика метод! Применять с осторожностью!

Когда диссертант уже истратил два грузовых ракетомобиля красноречия и звание кандидата нейрокибернетических наук казалось ему столь же реальным, как восход солнца, я спросил, извиняюще улыбаясь:

— Позвольте мне задать совсем глупый вопрос. Как на основании вашей теории спроектировать малогабаритный вечный двигатель?

— Малогабаритный? — пролепетал диссертант.

Я словно увидел, как в его треугольном мозгу пронеслось: «Срезал!» У него подкосились щупальца… Нокаут!

Нет противоядий против метода «дурацкого вопроса». Ничто не может спасти — ни величайшая бдительность, ни гранитное самообладание. Уже само предварительное замечание, что вопрос глупый, то есть якобы простой и безобидный, — коварный удар из-за угла. Затем следует исключительно затруднительный вопрос, на который заведомо нельзя ответить. Нокаут!

Таким способом моя нетерпимость, мое коварство и вероломство стали очевидными, а риск, связанный с приглашением меня на ДДД, стал слишком велик. Поток пригласительных депешограмм иссяк, как струйка воды из плотно закрученного крана. Научная методология дискутирования праздновала победу!

Наконец-то я вернулся к любимому делу. Я занимаюсь классификацией запахов звезд и туманностей. В этой области я Корифей! И только. Не вздумайте звать меня на симпозиумы и конференции, посвященные матричной алгебре или геоморфологии. Вам же будет хуже! Я очень зол! Предупреждаю, в моем руководстве «Искусство дискутировать» двести восемьдесят три метода ведения дискуссий. Я предусмотрительно познакомил вас только с некоторыми из них. Не с самыми опасными…