- Интересно, - громко подумала Ба и стала сажать машину.

Все прильнули к окошку, и тут площадка отскочила, как люк, выстрелили вверх два стальных хлыста с присосками, со свистом прилипли к кораблику Ба и потащили его вниз в преисподнюю. Внизу зияла черная дыра.

Ба знала, что черные дыры существуют и что это единственно возможный для нее вариант смерти.

Ба потянула на себя ручку управления, стараясь поднять аппарат. Установилось равновесие, летающая тарелка дрожала так, что даже Мик проснулся и с цветком мака в руке приплелся узнать, какого хрена трясет. Не говоря ни слова, он очень ясно выразил свою мысль.

Ба со скоростью молнии, не выпуская ручку управления, притянула старикову книгу из-под дивана и сунула по таблетке под язык Мику (попугаеву) и всем остальным товарищам (жуковые и муравьиные), а кошачью проглотила сама, тут же напомнила всем правило обратного превращения (выкусывается в темноте светящийся усик, волосок или перышко), попрощалась и уже сидела под диваном, вытаращив оранжевые глаза, шипя и стуча хвостом по паркету. В окно бился крыльями черно-желтый попугай, жуки сидели в щели, муравьев не было видно. И наступило нечто, после чего не было ничего. Только в полной тьме светились картинки в книге - королевна в полном костюме космонавта и ее семеро спутников в тех же нарядах, озабоченно сидящие каждый в своей рамочке и в своей компании на своей странице.

Ба в виде кошки с изумлением очнулась в клетке, в помещении без окон, залитом ровным белым светом.

Не мяукнув, Ба смирилась со своим новым положением, не любопытствовала, не рвалась вон, не царапала дверь клетки, а вылизывала пуховую шкурку, переваливалась с боку на бок и терпеливо голодала. Еду ей приносили и уносили каждый раз в виде дохлой мыши. Ба не прикасалась к угощению и угрюмо размышляла о том, что бедного Мика, наверное, кормят червями, а на жуков и муравьев, может быть, попшикали средством от насекомых вместо кормежки. Правда, убить их невозможно, слава тебе Господи, но неприятностей они натерпелись достаточно, бедные. Ба сокрушенно стала думать, что распорядилась их существованием как владычица - жили бы они и жили, играли бы на арфах, клавесинах и медных трубах и пили бы цветочные соки, а тут мизерное существование в плену, в тюрьме! Папа специально не опомнится ближайшую тысячу лет, рука у него, конечно, очень болит, но он терпит ради блага любимой дочери, думая, что она преодолевает трудности северной жизни и это ей на пользу, все лучше, чем тайная врачебная помощь в условиях подвала.

Ба с любовью вспоминала своих подруг и их трех друзей, произносила их имена - Эмилия, Шарлотта, Анна, затем Джордж Ноэл Гордон, Вольфганг Амадей и Александр, все отборные люди, очень непростые, каждый из которых в прошлой жизни умер молодым и до последних дней не верил, что умрет. Девушки были закалены и гуляли каждый день под дождями и ветрами, мужчины сопротивлялись судьбе с оружием в руках у кого что было, и все сделали в жизни очень много. Теперь две подруги Ба превратились в крепких, как желуди, жучих, а одна изображала собой вообще муравья - несколько запятых и три точки. И все по моей вине! - мучилась королевна, вылизывая шкурку рядом с дохлой мышью. Она с изумлением вспоминала также старика Франсуа, который сыграл такую злую шутку с ней и ее друзьями. Мари Аруэ мог бы позаботиться и ввести в свой каталог не кошек, птиц и насекомых, а тигров, львов и, например, антилоп. Хотя что хорошего, спрашивается, и в их жизни - есть жирных мертвых кроликов или часами жевать сено?..

"Лучше бы в птиц! - думала кошка, - но есть червей? Или в бабочек, они тоже питаются цветочным соком, но терпеть жизнь гусеницы?"

"Все-таки надо было бы подружиться с Франсуа, сказать ему доброе слово, мучилась Ба, - он без поддержки может стать язвительным стариком, а это тоже великий грех... Всегда полезно сохранять добрые отношения, а то настанет час, и горько пожалеешь о грубом слове".

И королевна завалилась на бок и зажмурилась, не в силах больше смотреть на мышь.

"Но и хорошо, что мы здесь не мы, а то бы начали нас мучить и терзать, папа бы вынужден был их истребить... Война в подземельях, кровь... Убивать нехорошо. Франсуа молодец, предусмотрел".

И с этими мыслями Ба, зажмурившись, горько заснула.

Иногда появлялась хеянка, которая ходила за кошкой, меняла ей песок и мышь ежедневно, ничего не говорила и исчезала. Хеянка была очень бледная милая девушка, просто очень бледная, с опасным зеленоватым оттенком. Ба по собственному опыту понимала, как тоскует вся эта бледно-зеленая подземная нация по небу и облакам, и впервые подумала, что папа не должен был так уж оголять планету Хе даже ради спасения единственной дочери, тем более что все обернулось все-таки пленом и тюрьмой.

Дальше события разворачивались довольно странно, потому что - вот месть старика Франсуа - Ба все больше становилась кошкой и однажды съела с дикой жадностью полуживую мышь. К этому времени Ба просто умирала от голода (Ба в бытность свою королевной вообще не знала, что такое голод).

Мало того, через определенное время Ба начала дико кататься по подушке, хрипло замяукала и даже завыла."Что со мной, - как во сне, думала Ба, - у меня появился голос, я жива, я не могу больше быть одна, Мик, Мик!"

Вместо Мика любезная хеянка принесла бледно-зеленого кота под мышкой. По случаю визита клетка Ба была раскрыта, и Ба мгновенно выскользнула и прямиком помчалась к открытой двери, за которой открывался тесный тоннель, освещенный рядами ламп. Ба быстро поймал прохожий, погладил по розовой шерсти и отнес на место. Ба успела заметить низенькие, как шалаши, жилища хеянцев. "Как они тут живут, бедные?", - подумала Ба, когда ее представили коту. Ба мгновенно дала коту по морде, вернулась в клетку и лапой закрыла за собой дверь. Кота унесли, Ба опять мрачно завыла, про себя думая, что эти игры с котом даром бы не обошлись, и пришлось бы рожать бледно-зеленых котят. "И неужели бы я любила этих своих детей?" - думала Ба. Как разумное существо она понимала, что своих детей, кто бы ни был их отец, всякая мама любит и считает красавцами.