Не всегда, разумеется, все получалось гладко: не обходилось и без потерь, несмотря на храбрость и воинское мастерство разведчиков.

Командиру взвода из 1209-го стрелкового полка младшему лейтенанту Храмову было поручено разведать силы и намерения врага в одной из деревень. В морозную метельную ночь он и его бойцы едва приблизились к деревне, как были обнаружены гитлеровцами. Те открыли автоматный и минометный огонь, освещая местность ракетами. Огнем ответили и разведчики, укрывшиеся в овинах. Гитлеровцы окружили и подожгли овины. Советские воины отстреливались, пока могли держать оружие. Они предпочли сгореть в огне, но не сдались в плен. В живых остался один Храмов, но и он, кинув в фашистов последние гранаты, вскоре потерял сознание от удушья...

Очнулся младший лейтенант от холода и жажды, когда деревня была занята нашими частями. А через две недели, подлечившись в медсанбате, он снова был в строю и принял командование ротой.

Оккупантам, грабившим и сжигавшим деревни, активное противодействие оказывало местное население. О подвиге четырнадцатилетнего паренька из села Ульяновское Станислава Усынина рассказывал мне военком дивизии. Дело было так. В доме Станислава жили гитлеровские солдаты, и он случайно подслушал их разговор: отступая, те решили поджечь село.

Не страшась последствий, юный патриот взял винтовку у зазевавшегося солдата и незаметно выскользнул во двор. Спрятавшись, он стал наблюдать. Из дома выбежал гитлеровец и, чиркая спичкой, стал подносить ее к куче соломы. Станислав выстрелил и сразил поджигателя наповал. Остальные фашисты пулей вылетели во двор, начав беспорядочно строчить из автоматов. Но Усынин, воспользовавшись суматохой, сумел ускользнуть. Гитлеровцы спешно оставили Ульяновское, к которому приближались красноармейские цепи.

Можно было бы многое рассказать о героизме воинов-стрелков, нередко атаковавших мощные укрепления противника без достаточной артиллерийской подготовки и огневого сопровождения. На последних метрах атаки им часто приходилось вступать в штыковые схватки, забрасывать ожившие огневые точки гитлеровцев "карманной артиллерией" - ручными гранатами.

Среди героев было немало девушек-санитарок. Вот лишь один, взятый из политдонесения того времени факт. Санинструктор Полина Лопатенко, "уралочка" (как ее любовно называли бойцы), вынесла на своих хрупких плечах девятнадцать раненых бойцов и командиров. Восьмидесяти двум раненым она оказала на поле боя первую помощь. За этот подвиг Лопатенко была награждена орденом Красного Знамени.

Я преднамеренно не описываю той большой работы, которой было занято командование дивизии, ее штаб. Скажу лишь, что, планируя и организуя боевые действия полков, мы старались делать это с максимальной тщательностью и оперативностью, с учетом всех факторов, определяющих успех на поле боя, и с постоянной заботой о том, чтобы каждый километр фронтовых дорог достигался ценой наименьших потерь с нашей стороны. Командир дивизии полковник К. В. Свиридов был доволен работой штаба, в свою очередь я весьма ценил и уважал Карпа Васильевича и работал с ним дружно.

Преследуя по пятам отходящего врага, полки дивизии к 22 декабря вышли на рубеж Ремязино, Большое Селище, Большие Горки, освободив до 30 населенных пунктов и овладев значительными трофеями. Ясная морозная погода, стоявшая последние дни, вдруг сменилась сильным снегопадом, и противнику удалось было оторваться от нас, но всего лишь на сутки. Мы нагнали гитлеровцев, и вновь завязались бои, на этот раз на оборонительной линии, подготовленной противником по реке Шоша и прикрывавшей шоссейную дорогу из Волоколамска на Старицу и Ржев, по которой отходили немецко-фашистские войска.

Попытки с ходу прорвать этот оборонительный рубеж не увенчались успехом: противник успел подтянуть на усиление потрепанной 36-й дивизии свежие части и артиллерию, превратил села Волково, Ивановское, Гурьево в опорные узлы обороны. У нас же было мало артиллерии, а к ней - боеприпасов. Сказывалась и усталость войск, утомленных непрерывным наступлением. Однако бои не затихали ни днем ни ночью.

Приближался новый, 1942 год. Нам очень хотелось ознаменовать его крупным успехом в боевых действиях. Мы с полковником К. В. Свиридовым и комиссаром Ф. П. Суханом длинными ночными часами прикидывали, где и когда лучше всего нанести удар по врагу. Наконец, всесторонне изучив и оценив обстановку и наши возможности, пришли к выводу, что наиболее ощутимым для противника будет потеря села Гурьево - ключевого пункта, цементирующего вражескую оборону на нашем участке. Созрел и план боевых действий: скрытно сосредоточить основную часть сил на левом фланге, создав ударную группировку, и внезапным ночным ударом прорвать оборону гитлеровцев.

Этот план был одобрен в штабе армии, после чего началась тщательная подготовка. Мы создали мощную артиллерийскую группу (926-й артполк и большая часть артиллерии стрелковых полков), которую возглавил командир артполка майор А. С. Отрадский, поставили конкретные задачи стрелковым подразделениям, отработали взаимодействие между ними и артиллерией по времени и задачам.

В ночь на 31 декабря бойцы 1-го батальона 1209-го полка под командованием лейтенанта Магденко внезапной атакой овладели деревней Миловка и вышли в тыл гитлеровцам, оборонявшим Гурьево. В это же время 3-й батальон 1207-го полка, возглавляемый младшим лейтенантом Мутихиным, поддержанный огнем артиллерии, стремительно ворвался в Гурьево с юго-востока. Ошеломленные внезапностью и силой этих ударов, фашисты поспешно оставили село.

Вслед за тем подполковник С. Г. Касаткин двинул свой 1205-й полк на Волково. С ходу овладев им, подразделения полка, не задерживаясь, устремились на Ивановское. Оборона врага была прорвана, противник в беспорядке начал отходить.

Военный совет 30-й армии высоко оценил этот успех 363-й стрелковой дивизии. В Гурьево прибыл командующий армией генерал Д. Д. Лелюшенко.

- Главное, - сказал он, - дивизия вышла в тылы 8-й танковой группе немцев и разгромила их. Молодцы! Воюете, как и подобает уральцам!

Действительно, за сравнительно небольшой период дивизия освободила от оккупантов более сотни населенных пунктов и захватила богатые трофеи: 56 танков, 43 орудия, 700 ручных пулеметов, 524 легковых и грузовых автомашины, два самолета, большое количество боеприпасов, несколько сот пленных и знамя разгромленного 186-го немецкого пехотного полка.

В первых числах января меня назначили командиром 185-й стрелковой дивизии, выведенной во второй эшелон армии.

Нелегко было расставаться со славными уральцами - командирами, политработниками и штабными работниками{2}. Утешало лишь то, что я принимал дивизию, также прославившуюся в боях под Москвой. Это было большой честью для меня.

Прибыв в 185-ю стрелковую, я с головой ушел в работу, стараясь возможно быстрее подготовить соединение к новым испытаниям: впереди предстояли тяжелые бои.

В тот период гитлеровцы, обессиленные и измотанные в декабрьских боях, отходили все дальше на запад, цепляясь за промежуточные рубежи. Перед советскими войсками стояла задача сохранить за собой боевую инициативу. Калининскому фронту, нависавшему над левым флангом группы армий "Центр", предстояло наступать в общем направлении на Сычевку, Вязьму в обход Ржева.

Нашей дивизии, вошедшей в состав 29-й армии, было приказано продвигаться в направлении Кокошкино, а затем сосредоточиться в районе Мончалово. Марш предстоял длительный и нелегкий: крепчали морозы, проселочные дороги были занесены глубоким снегом. Артиллерийский полк был в основном на конной тяге. Лошади же выбились из сил. Из-за недостатка горючего приотстали машины с боеприпасами.

Посовещавшись, мы с комиссаром И. Ф. Куракиным разрешили командиру артполка задержаться на день, чтобы привести полк в порядок. Стрелковые же полки, несмотря на сложные погодные условия, к 15 января сосредоточились в Мончалово. Вовремя добрался туда, преодолевая снежные сугробы, и зенитно-артиллерийский дивизион, возглавляемый майором Орловым, энергии которого можно было позавидовать. Забегая вперед, скажу, что его подчиненных отличала высокая боевая выучка. Лишь в одном из боев они сбили семь вражеских самолетов из девяти, пикировавших на КП дивизии, - факт прямо-таки невероятный!