- По мне бы лучше там и вовсе не появляться, да вот жена заставляет. Год назад парализовало ее мать, и теперь она вынуждена мотаться туда каждую неделю. У них ведь, кроме Галки, других детей нет, поэтому приходится нам за все отдуваться. Пока Галина готовит, стирает да убирает, я во дворе порядок навожу. Хозяйство у них небольшое - десяток кур, петух, кот да барбос, но все равно за неделю работы скапливается достаточно. То забор поправь, то крышу поднови, а теперь вот ступеньки крыльца прогнили, того и гляди, старик себе шею свернет. В этот-то раз не успел починить, теперь только через неделю.

- Достаточно, - прервал я его словоизлияния. - Мы уже поняли, что вы хороший и заботливый зять. А теперь скажите нам, что вы там сделали конкретного позавчера.

- Позавчера я там ничего не делал. У нас так заведено. В вечер нашего приезда старик топит баню. Сначала моемся мы с ним, а потом со стиркой туда идет Галка, а мы с дедом тем временем пьем его самогон или водку, которую я привожу с собой. Где-то через пару часов к нам присоединяется жена, мы как следует ужинаем и ложимся спать. Вся пахота начинается наутро. Раньше, когда мы жили на старой квартире, мы проводили у них двое суток и уезжали только в воскресенье вечером, а сейчас у нас у самих ремонт идет. Времени в обрез. Вот и приходится свое пребывание в деревне ограничивать и сокращать.

- Если я правильно вас понял, то из деревни вы вернулись вчера вечером. То есть в пятницу.

- Совершенно верно. Мы приехали довольно поздно, часов в десять.

- А где вы работаете, позвольте поинтересоваться?

- Десять лет назад я закончил автомобильный техникум и с тех пор работаю только по специальности. На Севере почти пять лет отпахал мотористом. Когда год тому назад приехал сюда, то решил открыть свою небольшую мастерскую по ремонту автомобилей. Пока у меня работают только пять человек, но дела идут. Потихоньку буду расширяться, а первое время сам регулировал клапаны, развал, схождение... Но теперь все это позади.

- Поздравляю вас с успешным началом и желаю дальнейшего процветания, пожелал я искренне. - Виктор, а почему вы так редко навещаете свою мать?

- А что такое? - напрягся он. - С ней что-нибудь случилось?

- Да нет, успокойтесь, с ней все в порядке. Я спросил то, что спросил. Так почему вы с ней встречаетесь не чаще одного раза в месяц?

- Это еще хорошо, а то и по два месяца не видимся. Так у нас получилось с самого начала. У нее была своя жизнь, а у меня с тринадцати лет, как только от нас ушел отец, своя. И ничего тут не попишешь. Но это старая история, и я думаю, что вас она вряд ли заинтересует. Так что же натворила мать? Может быть, ей нужна моя помощь?

- Пока не знаем, но если возникнет такая необходимость, то мы обязательно вам сообщим, - раскланиваясь, заверил я его.

- Ну что, Иваныч? - выходя на свежий воздух, уныло спросил Макс. Похоже, что мы с тобой в полном тупике, если не сказать большего. Парень, по-моему, чист как венецианское зеркало.

- Очень может быть. - Закурив, я глянул на свинцово-черное, низко упавшее небо и размашисто плывущих по нему крикливых ворон. - Очень может быть, Макс. Тебе нравятся эти черные мудрые птицы?

- Что с тобой, Иваныч? - участливо спросил Ухов и взглядом опытного психиатра внимательно посмотрел в мои глаза.

- Я спрашиваю, тебе нравятся вороны?

- А чего в них хорошего? Шумят, каркают, трупы рвут. Одним словом, падальщики! А почему это ты вдруг спросил? Какая связь и с чем?

- Да так, красивая птица. Поехали.

- Куда прикажете?

- В деревню Семеновка, к тестю Виктора.

- Неужели ты его подозреваешь? - удивился он. - Парень прост, как двадцать копеек, и выложил нам все, что накопилось у него в душе.

- Вот это-то меня и смущает больше всего. С какой стати он перед нами, незнакомыми людьми, начал так выкладываться? Такие люди мне всегда казались классическими врунами и обманщиками. Он словно заранее, как заправский актер, отрепетировал свою роль и сегодня выдал нам отличное представление. Впрочем, посмотрим, дай бог, чтобы я ошибался.

* * *

Деревня Семеновка лежала между двух холмов с правой стороны по ходу нашего движения, ее единственная улица проходила по самому дну распадка, и по причине затяжных дождей сегодня она была судоходна. Выругавшись длинно и грязно, Макс остановил машину возле самого берега, и отсюда мы двинулись своим ходом, благо, что нужный нам дом находился не более как в ста метрах. По самому краю бережка, держась за шаткие заборы и проклиная вековую деревенскую грязь, мы, словно канатоходцы, кое-как добрались до дома Стародумовых, и, плотно прижавшись к ограде, Макс зычно потребовал хозяина. Однако вместо него и далеко не с радостным лаем к нам вылетел страшенный черный пес и, просунув сквозь штакетник свою мерзкую пасть, мгновенно, будто давно ждал этой минуты, куснул меня за ляжку. Невольно отшатнувшись, я поскользнулся и полетел в лужу. Пытаясь меня поддержать, Макс в последний момент ухватил меня за куртку и вполне органично последовал за мной.

Выбираясь из этого моря грязи, мы ругались очень громко и замысловато, поэтому не прошло и четверти минуты, как любопытные соседи повысовывались из своих калиток и наперебой принялись давать нам советы, как лучше выбраться и к какому берегу рациональнее грести.

Нужный нам Иван Федорович тоже не оставил это дармовое представление без внимания. Обутый в резиновые сапоги, он стоял по ту сторону калитки, мусолил папиросу и, поглаживая своего звероподобного пса, неторопливо задавал нам вопросы.

- А вы чего без сапог-то? К нам без сапог нельзя. Вы отколь будете?

- Из задницы, - в конце концов не выдержал стоящий по колено в воде Макс. - Старый ты хрен! Убери свою зверюгу и открой калитку.

- Ась? Зачем это мне открывать калитку?

- Затем, что мы к тебе приехали, пень трухлявый. Открывай, или я вышибу ворота и пристрелю твоего поганого пса.

- Ах, так вы ко мне, значит? А чего ж вы сразу-то не сказали? Пожалуйте, гости дорогие, - гостеприимно открыв ворота, ухмыльнулся хитрый дед. - Заходьте, милости просим. Ну чего же вы стоймя-то стоите?

- Убери псину или через минуту тебе придется тащить ее за хвост на помойку, - вконец обозлился Ухов и в подтверждение своих слов вытащил пистолет.

- Христос с тобой! - побледнев, попятился дед. - Да что ж ты замыслил? Погоди, не пуляй, сейчас я его привяжу. Пойдем, Рекс, а то и до беды недалеко.

- Так-то оно лучше, - выбираясь из лужи на сухую почву двора, удовлетворенно отметил Макс. - Ты, старый охнарь, ненадежнее его привязывай, понадежнее!

- Все в порядке, - справившись со своим делом, ответил дед. - А вы ко мне по какой нужде? Взять с меня нечего. Зачем только я вам понадобился?

- Может быть, ты нас в избу пустишь? Обсохнуть нам надо.

- В избу, мил человек, просто так не пущают. Кто вы такие? Откуда будете?

- Из города мы, старик. Из милиции, - потрясая удостоверением, злился Макс. - По поводу твоего зятька, Виктора, приехали, а ты нам тут мозги чистишь.

- А что Виктор? Виктор парень справный, и ничего худого сотворить он не мог.

- Это уж нам решать, что он мог и чего не мог. Так пустишь обогреться или нет?

- В дом не пущу. Там у меня бабка хворая лежит и не двигается. Парализованная она, но зато все слышит, а зачем ей лишние волнения? А вот баньку я вам затоплю, там вы мигом отогреетесь и обсохнете, айда за мной.

В мизерном предбаннике, пока дед разводил огонь, мы с Уховым стащили мокрую одежду и деликатно приступили к опросу.

- Одному-то с парализованной бабкой, наверное, трудно? - сочувственно спросил я.

- А то нет! - раздувая едва затеплившийся огонек, проскрипел старик. Она же под себя ходит, вот и подсчитай, сколько раз на дню мне приходится ее переворачивать да пеленать, а бабка у меня в теле, поперек себя ширше. За день так ухайдакаешься, что к вечеру едва ноги до постели дотащишь.