Переход к нэпу неизбежно означал легальное развитие капиталистических тенденций и усиление повседневного давления на советскую власть непролетарских классов: "Когда мы изменили свою экономическую политику, писал Ленин, -- опасность стала еще большей, потому что, состоя из громадного количества хозяйственных обыденных мелочей, к которым обычно привыкают и которых не замечают, экономика требует от нас особого внимания и напряжения и с особой определенностью выдвигает необходимость научиться правильным приемам ее преодоления. Восстановление капитализма, развитие буржуазии, развитие буржуазных отношений из области торговли -- это и есть та опасность, которая свойственна нашему теперешнему экономическому строительству, теперешнему нашему постепенному подходу к решению задачи, гораздо более трудной, чем предыдущие. Ни малейшего заблуждения здесь быть не должно". (Ленин, том XVIII, часть 1, стр. 401.) Новая экономическая политика ставила вопрос "кто кого" не в прямой вооруженной схватке, а в повседневной борьбе за социалистическое строительство. Опасность контрреволюционного насильственного переворота сменилась опасностью перерождения диктатуры пролетариата. Вопрос стоял о том, окажется ли нэп обходным путем к социализму или превратится в прямой путь к капитализму, как на это рассчитывает с момента перехода к нему сменовеховская интеллигенция во главе с Устряловым.

Решение этого вопроса в смысле победы социализма требовало величайшей активности рабочего класса под руководством партии. Партия должна была теснейшим образом связаться с ним, организовывать его постоянную повседневную борьбу против капитализма и против бюрократических извращений советского аппарата под давлением капиталистических элементов. Именно поэтому X съезд, признавший необходимым переход к нэпу, основную задачу партийного строительства сформулировал так: "Нужно вновь собрать партию, которая за период войны была разбита на отдельные отряды. Нужно сблизить верха и низы, военных работников и гражданских, профессионалистских и советских, старых и новых членов партии, "молодых" и "стариков". Без решения этой основной задачи не может быть выполнена гигантская строительно-хозяйственная роль пролетарского авангарда.

Эта задача не может быть решена при сохранении старой организационной формы. Очередные потребности момента требуют новой организационной оболочки. Такой формой является форма рабочей демократии. Курс на рабочую демократию должен быть взят с такой же решительностью и так же энергично проводиться в жизнь, как в прошлый период проводился курс на милитаризацию партии". (Резолюция X съезда по отчету ЦК, пп. 15 и 16.) В соответствии с этим, в отношении профсоюзов было установлено, что "главным методом работы профсоюзов является не метод принуждения, а метод убеждения. Методы рабочей демократии, сильно урезанные в течение трех лет жесточайшей гражданской войной, должны быть в первую очередь и шире всего восстановлены в профессиональном движении. В профессиональных союзах прежде всего необходимо восстановить широкую выборность всех органов профессионального движения и устранить методы казначейства. Профессиональная организация должна быть построена на принципе демократического централизма. Но вместе с тем, в сфере профессионального движения особенно необходима самая энергичная и планомерная борьба с вырождением централизма и милитаризма и милитаризованных форм работы в бюрократизм и казенщину". (Резолюция о профсоюзах, п.6.) XI съезд партии, в дополнение к этому, еще резче подчеркнул необходимость теснейшей спайки партии с рабочим классом через профсоюзы, установив, что "по отношению к социализированным государственным предприятиям"(не говоря уже о частных и концессионных), "на профсоюзы безусловно ложится обязанность защищать интересы трудящихся". (Роль и задачи профсоюзов, п. 3.)

Этой правильно намеченной линии не суждено было осуществиться. Пролетариат тогда еще недостаточно окреп, а во время болезни и после смерти Ленина руководство партией попало в руки людей, которые считали это руководство своей монополией. Стремясь во что бы то ни стало удержать эту монополию и в то же время не обладая для этого достаточным авторитетом, это, так называемое "ленинское ядро" (теперь расколовшееся), вместо курса на сплочение внутри партии и на сплочение партии с пролетариатом на основе рабочей демократии, которое одно только могло создать отпор враждебным классовым влияниям и решить вопрос "кто кого" в нашу пользу, взяло курс на командование нашей

партией, устраняя из руководства всех, кто ей казался сколько-нибудь опасным для этой монополии конкурентом. Это неизбежно должно было привести и привело к ослаблению связей партии с рабочими массами, поставившее сейчас революцию перед непосредственной угрозой прямого разрыва между пролетариатом и советской властью, к бюрократизации советского аппарата и аппарата профсоюзов, к перерождению партийной верхушки и к огромному развитию элементов перерождения и в самой партии.

Задача собирания "разбитой на отдельные отряды" во время гражданской войны партии осталась неосуществленной. Партия сейчас более чем когда бы то ни было "разбита на отдельные отряды" и резче, чем когда-либо раньше делится на "верха и низы". Эти верха, разросшиеся в огромную армию партийных, советских, профессиональных, кооперативных и других чиновников, лишь в небольшой части состоят из старой, подлинно большевистской рабочей интеллигенции, прошедшей с рабочим классом все годы реакции и революции. Подавляющую часть этой армии составляют: 1) меньшевистско-эсеровская и буржуазная интеллигенция, которая, восприняв февральскую революцию, решительно выступала против Октября (Бройдо, Радченко, Лядов, Рафес, Мартынов и др.) и только после октябрьской победы советской власти устремилась, ища приложения своих сил, в ряды единственной легальной партии, хотя "при иных условиях находилась бы не в рядах коммунистической партии, а в рядах социал-демократии или другой разновидности мелкобуржуазного социализма".* Эти группы, которые "иногда сами искренно считают себя коммунистическими, а на деле не совлекли с себя "ветхого Адама" мелкобуржуазности - и приносят в РКП свою мелкобуржуазную психологию и навыки мысли", теперь все "стопроцентные ленинцы" и считаются чуть ли не "столпами ленинизма". А ведь именно их имел в виду Ленин, когда предлагал "очистить партию примерно до 99/100 всего числа меньшевиков, примкнувших к РКП после 1918 г., т. е. тогда, когда победа большевиков стала становиться сначала вероятной, а потом несомненной". 2) Интеллигенция, которая принимала участие в работе большевистской партии перед и во время революции 190S г. (Кржижановский, Лежава, Свидерский и др.), но в годы реакции отошла от партии, а кое-кто в Октябре активно боролся против пролетариата (напр., Серебровский). В этом окружении мелкобуржуазных меньшевистских элементов небольшая группа подлинно большевистской интеллигенции, огромная часть которой погибла на фронтах, сошла с политической арены или отстранена от руководящей роли, сама в значительной степени разложилась: интересы сохранения портфеля и, положения обычно стоят и у нее на первом месте.

Эта армия партийных и государственных чиновников, таким образом, и "идейно" и материально заинтересована в сохранении теперешней политики и является твердой опорой сталинской верхушки. Она не остановит-ся перед самыми суровыми "мерами пресечения" против нарушителей ее благополучия.

* Резолюция XI съезда об укреплении и новых задачах партии.

В противоположность этому, рабочая часть партии, тесно связанная с рабочим классом, по которому все больше бьет мелкобуржуазная политика сталинской группы, все резче расходится с переродившейся частью партии, обслуживающей партийный и государственный аппарат. Наряду с этим, обострение классовых отношений, получающееся в результате политики ЦК, усиливает пестроту социального состава партии. С одной стороны, в нее вливаются чуждые ей элементы в виде хозяйственного мужичка, эксплуатирующего бедняка и батрака. С другой, - при обострении противоречий внутри государственного хозяйства, противоположность интересов партийца-рабочего и партийца администратора усиливается. В партии создаются группы с разными интересами и разной идеологией. Противоречия между рабочей частью партии и ее аппаратом не только растут и будут расти, но и начинают приобретать классовый характер.