А как происходит это “привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством”?

Происходит оно через массовые инициативные организации, всякие комиссии и комитеты, совещания и делегатские собрания, образующиеся вокруг Советов, хозяйственных органов, фабзавкомов, культурных учреждений, партийных организаций, организаций союза молодежи, всякого рода кооперативных объединений и т. д. и т. п. Наши товарищи иногда не замечают, что вокруг наших низовых партийных, советских, культурных, профессиональных, просветительных, комсомольских, армейских, женотдельских и всяких иных организаций копошатся целые муравейники самочинных организаций, комиссий и совещаний, охватывающих миллионные массы беспартийных рабочих и крестьян, муравейники, создающие в своей повседневной, незаметной, кропотливой, нешумливой работе основу и жизнь Советов, источник силы Советского государства. Без этих миллионных организаций, облегающих наши советские и партийные органы, существование и развитие Советской власти, руководство и управление великой страной было бы абсолютно немыслимо. Советский государственный аппарат состоит не только из Советов. Советский государственный аппарат в глубоком смысле этого слова состоит из Советов плюс миллионные организации всех и всяких беспартийных и партийных объединений, соединяющих Советы с глубочайшими “низами”, сливающих государственный аппарат с миллионными массами и уничтожающих шаг за шагом всякое подобие барьера между государственным аппаратом и населением.

Вот как мы должны стараться “удесятерить” наш государственный аппарат, делая его родным и близким миллионным массам трудящихся, изгоняя из него пережитки бюрократизма, сливая его с массами и подготовляя тем самым переход от общества с диктатурой пролетариата в общество коммунистическое.

Таков смысл и значение лозунга оживления Советов и насаждения советской демократии.

Таковы основные мероприятия укрепления смычки, необходимые в области административно-политической работы партии.

Что касается мероприятий по обеспечению смычки в области культурно-просветительной работы, то о них мало что придется сказать, так как мероприятия эти ясны, общеизвестны и потому не нуждаются в разъяснениях. Я хотел бы только отметить основною линию работы в этой области на ближайший период. Она, эта основная линия, состоит в том, чтобы подготовить условия, необходимые для проведения общеобязательного первоначального образования по всей стране, по всему Союзу. Это, товарищи, крупнейшая реформа. Проведение ее будет величайшей победой не только на культурном, но и на политическом и хозяйственном фронтах. Она, эта реформа, должна послужить базой для величайшего подъема страны. Но она будет стоить сотен миллионов рублей. Достаточно указать на то, что она потребует для своего проведения целую армию, чуть ли не в полмиллиона, учителей и учительниц. Но мы должны, несмотря ни на что, эту реформу обеспечить в ближайший период, если мы действительно думаем поднять страну на высшую ступень культурности. И мы это сделаем, товарищи. В этом не может быть сомнения.

Таков ответ на ваш первый вопрос.

Перейдем теперь ко второму вопросу.

Какие имеются опасности нашего партийного перерождения в связи со стабилизацией капитализма, если эта стабилизация продержится долго?

Есть ли у нас вообще такие опасности? Опасности такие, как возможные и даже как реальные опасности, несомненно существуют. Существуют они у нас безотносительно к стабилизации. Стабилизация делает их лишь более ощутительными. Их, этих опасностей, если взять главные из них, я думаю, три:

а) опасность потери социалистической перспективы в деле строительства нашей страны и связанное с этим ликвидаторство;

б) опасность потери международной революционной перспективы и связанный с этим национализм;

в) опасность падения партийного руководства и связанная с этим возможность превращения партии в придаток государственного аппарата.

Начнем с первой опасности.

Характерную черту этой опасности составляет неверие во внутренние силы нашей революции; неверие в дело союза рабочих и крестьян; неверие в руководящую роль рабочего класса внутри этого союза; неверие в дело превращения “России нэповской” в “Россию социалистическую”; неверие в победу социалистического строительства в нашей стране.

Это есть путь ликвидаторства и перерождения, ибо он ведет к ликвидации основ и целей Октябрьской революции, к перерождению пролетарского государства в государство буржуазно-демократическое.

Источником такого “умонастроения”, почвой его возникновения в партии является усиление буржуазного влияния на партию в условиях новой экономической политики, в условиях отчаянной борьбы капиталистических и социалистических элементов внутри нашего народного хозяйства. Капиталистические элементы ведут борьбу не только в области экономики. Они стараются перенести борьбу в область идеологии пролетариата, пытаясь заразить наименее устойчивые отряды партии неверием в дело социалистического строительства, скептическим отношением к социалистическим перспективам нашей строительной работы, причем нельзя сказать, чтобы их старания оставались абсолютно бесплодными.

“Где же нам, отсталой стране, построить полное социалистическое общество, — говорят одни из таких заразившихся “коммунистов”, — состояние производительных сил нашей страны не дает нам возможности ставить себе подобные утопические цели, дай бог кое-как продержаться, до социализма ли нам, давайте строить так или иначе, а там видно будет…”.

“Мы уже выполнили свою революционную миссию, проделав Октябрьскую революцию, — говорят другие, — теперь все зависит от международной революции, ибо без предварительной победы западного пролетариата мы не можем построить социализма, а революционеру в России, строго говоря, больше нечего делать”… Известно, что в 1923 году, накануне германской революции, часть учащейся молодежи у нас готова была бросить книги и ехать в Германию, говоря, что “в России революционеру нечего делать, нужно бросить книги и ехать в Германию делать революцию”.

Как видите, обе эти группы “коммунистов”, и первая, и вторая, стоят на почве отрицания социалистических возможностей нашего строительства, на почве ликвидаторства. Разница между ними состоит в том, что первые прикрывают свое ликвидаторство “ученой” “теорией производительных сил” (недаром на днях Милюков похвалил их, назвав в “Последних Новостях”[36] “серьезными марксистами”), вторые же прикрывают его левыми и “ужасно революционными” фразами о мировой революции.

В самом деле. Допустим, что революционеру нечего делать в России; допустим, что строить социализм в нашей стране до победы социализма в других странах немыслимо, невозможно; допустим, что победа социализма в передовых странах задержится еще лет на 10–20, — можно ли предположить при таких условиях, что капиталистические элементы нашего хозяйства, действующие в условиях капиталистического окружения нашей страны, согласятся прекратить смертельную борьбу с социалистическими элементами этого хозяйства и будут ждать, сложа руки, победы мировой революции? Стоит поставить этот вопрос, чтобы понять всю нелепость такого предположения. Но если это предположение исключается, что же остается тогда делать нашим “серьезным марксистам” и “ужасным революционерам”? Очевидно, что им остается лишь одно: вертеться на холостом ходу, отдаться воле стихии и помаленьку переродиться в обычных буржуазных демократов.